Двойной портрет - Наталья Никольская

На улице уже темнело, когда я вела свой "Ниссан" к дому Людмилы Лукашниковой.

По двору шла красивая девушка - та самая, которую я видела сегодня с наглым типом, получившим от меня по морде. Девушка была одна. Она обернулась, отходя к обочине и пропуская мою машину, и я смогла рассмотреть ее красивые, грустные глаза голубого цвета.

"И что она встречается с этим типом?" - недовольно подумала я.

Поднимаясь по лестнице, я снова обдумывала, почему так происходит в жизни: как хорошая девушка - так ей обязательно какой-нибудь козел попадется, а как стервоза какая - так парень у нее хоть куда! И любит, и на руках носит... Где справедливость?

В задумчивости я надавила на кнопку звонка. Людмила открыла только минуты через три, и я увидела, что она уже под хорошим "шофе".

- Люда... - я хотела ей сказать что-нибудь, но не смогла. Просто не находила слов.

- П-проходи, - выдавила Людмила, пропуская меня.

В комнате был бардак. Зря я радовалась, что Людмила начинает приходить в себя, - ничего подобного.

Сама хозяйка была одета в халат, распахнутый на груди, который давно следовало бы постирать. Волосы были замотаны на голове в жалкий пучок.

Даже не верилось, что еще две недели назад эта цветущая женщина приезжала на занятия шейпингом в собственном автомобиле, походка ее была легкой и грациозной, а глаза сияли, заставляя мужчин долго смотреть ей вслед.

На столе стояла почти пустая бутылка водки, валялась накромсанная вместе со шкурками колбаса, пролит какой-то компот...

Я села на диван, закинув ногу на ногу, посмотрела на Людмилу и вздохнула.

- Поленька, только не ругай меня! - качая головой, попросила Людмила. - Ты не представляешь, как мне тяжело!

- Да я представляю, Люд, - тихо ответила я. - Только разве от этого тебе будет легче?

- Не будет... Конечно, не будет, но без этого совсем тошно!

Людмила ткнулась головой в подушку и заревела, трясясь всем телом.

Я пошла за валерьянкой, понимая, что совершаю абсолютно, бесполезный поступок.

Однако Людмила послушно выпила лекарство.

- Поля, - сказала она, отставив стакан. - Я понимаю, что ты пришла не просто так, а по делу. Спрашивай, я все прекрасно соображаю.

- Люда... Я не знаю, как об этом спросить, но... Это очень важно. Одним словом, не знала ли ты такого Сергея Перехватова? Он встречался с Кристиной года два назад.

- Сергея... Нет, я такого не знала. Но догадывалась, что у Кристины кто-то появился. У нее резко изменилось поведение, понимаешь? Мать же всегда догадается, что дочь влюбилась, верно?

Я кивала, хотя у меня никогда не было дочери.

- ..Но я его никогда не видела, - продолжала Людмила. - Просто как-то раз по телевизору она увидела симпатичного парня - он какую-то передачу вел. Его звали Сергей. Кристина внимательно на него посмотрела, потом вздохнула и спросила:

"Мама, а правда, какое красивое имя - Сергей?" Я ответила, не знаю, никогда не задумывалась. У меня и знакомых-то не было с таким именем. А она снова вздохнула и говорит: "Нет, очень красивое!" Я еще ее спросила, тебе что, мол, парень этот понравился? Похож, может, на кого-то? А она отвечает: "Более чем похож, мама. Я его знаю". И больше ничего не рассказала...

- Передачу вел, говоришь? А какую, не помнишь?

- Ты знаешь, нет. Их сейчас столько, этих передач...

- А фамилию ты его не запомнила?

- Да если бы я знала, что это важно! Я бы и фамилию запомнила, и все остальное! А так только имя и помню. Ну, и внешность немного: светленький такой паренек, симпатичный... А ты что, Поленька, думаешь, что это имеет какое-то значение?

- Еще не знаю, Люда, - честно призналась я. - Но обязательно узнаю в ближайшее время.

- Ты едешь в Москву? - спросила Людмила.

- Или я, или Ольга. В самое ближайшее время. Да, Люд, еще вопрос: ты знала кого-нибудь из... поклонников Кристины? Тех, что были у нее в последнее время?

- Да никого я не знала! Домой она никого не водила, по вечерам если уходила, то не говорила, куда... И вообще, ничего мне не рассказывала о своей личной жизни. Я заставляла себя думать, что она еще девочка...

- Понятно, не хотелось думать, что дочка-то уже выросла... - вздохнула я. - Ладно, Люда, пошла я. Дел у меня еще много. Кстати... - Я посмотрела внимательно на Людмилу, не решаясь задать самый важный вопрос, ради которого, собственно, и пришла сюда. Но Людмила сама пришла ко мне на помощь.

Она вышла из комнаты, прошла в спальню и через некоторое время вернулась, держа в руках пачку денег.

- Полина, я понимаю, что тебе нужны деньги, - сказала она, протягивая их мне. - И ты напрасно стесняешься спросить. Бери, трать, сколько нужно.

- Спасибо, Люда, - поблагодарила я. - Я постараюсь потратить как можно меньше.

После этого я попрощалась с Людмилой и пошла на улицу. Было уже совсем темно. Под вечер ощутимо похолодало: все-таки до лета еще далеко. Я шла по двору, сунув руки в карманы куртки, мечтая о том, что сейчас включу в машине печку.

Я уже дошагала до машины, уже достала ключи, уже взялась за ручку... В следующую секунду по спине моей пробежал холодок...

Дверца была открыта! У меня чуть не подкосились ноги: в машине находилось множество довольно ценных вещей. Как же это могло случиться? Неужели я не заперла дверцу? Этого просто не может быть!

Холодея, я села в машину и лихорадочно принялась обшаривать салон глазами. Так, вроде все на месте: магнитофон, сумка... Я полезла в сумку: тоже все цело. Фу-у-ух ты, наверное, на самом деле я просто забыла запереть дверь. Неужели я стала такая растяпа? Нет, надо что-то делать с собой, а то это может плохо кончиться.

И тут взгляд мой упал на панель: на ней красовался большой лист белой бумаги...

Я сняла его и поднесла к глазам. Крупными печатными буквами на нем было выведено:

"Ну ты, овца охуевшая! Бросай это дело и не вздумай даже расспрашивать кого про Кристинку! А то с тобой сделают то же самое, что и с ней. Усекла?"

Так-так... Это становится интересным. Кто-то мне угрожает. Вот только непонятно, кто. Кто может знать, что я занимаюсь этим делом? Я, Ольга, Жора... Про них, конечно; и думать нечего. Еще сама Людмила. Но не она же мне угрожает, это же просто абсурд!

А что, если Людмила поделилась с кем-то своей просьбой помочь найти убийцу Кристины? Что, если она, сама того не ведая, поделилась именно с убийцей? Что, если он близкий человек для нее?

Я быстро сунула листок в карман, смяв его, и снова помчалась к Людмиле. Машину на этот раз я заперла более чем тщательно.

- Люда! - запыхавшись, налетела я на изумленную моим появлением женщину. Ты кому-нибудь говорила, что просила меня заняться этим делом?

- Кому? - не поняла Люда.

- Не знаю, кому! Я тебя и спрашиваю - кому ты рассказала о том, что я ищу убийцу Кристины?

- Господи, да я никому не говорила! - Людмила испуганно прижала руки к груди. - Честное слово, Поля, я никому ничего не говорила. Зачем я стану рассказывать о таких вещах, сама подумай! Ведь это же очень серьезно!

- Людмила, это точно?

- Господи, да абсолютно! - Люда даже перекрестилась, хотя до этого я не замечала в ней приверженности к религии.

- Ладно, все!

Я махнула рукой и тяжело побрела вниз.

- Поля, а что случилось? - крикнула Людмила тревожно мне вслед. - У тебя все в порядке?

- Да, - отозвалась я снизу. - В порядке. "Пока, - подумала про себя. Неизвестно, что будет дальше. Как далеко могут зайти угрозы? А если они распространятся и на Ольгу? Может, не стоит отпускать ее в Москву одну? С другой стороны, убийца где-то здесь, в Тарасове, значит, пусть едет. Это даже к лучшему. Его сейчас там точно нет, раз он только что подкинул мне записку, и если Ольга выяснит, что Сергей Перехватов в Москве отсутствует, дело можно будет считать законченным. Тогда я просто голову отдам на отсечение, что это он. Если же это не он, тогда Ольге точно в Москве ничего не грозит. В любом случае ей лучше сейчас находиться там. А уж за себя-то я не беспокоюсь. Я-то сумею за себя постоять".

На этот раз в машине меня не поджидало никаких неприятных сюрпризов. Я благополучно включила двигатель и спокойно доехала до дома. Сообщать Ольге о записке я ничего не стала: незачем ее пугать. А то вообще в своей конуре замкнется, голову из-под одеяла не высунет и будет спиваться потихоньку, трясясь от страха.

Назавтра я планировала показать злосчастную записку Жоре. Может быть, он сможет что-либо установить, хотя я очень в этом сомневалась.

На следующий день, закончив работу в обед, я поехала к Жоре.

Овсянников крутил в руках смятый листочек и говорил то, что мне и так было, в общем-то, понятно:

- Ну что я могу тебе сказать, Поленька? Очень мало шансов определить, кто это писал. Ну посмотри сама: обычная бумага, из тетрадки какой-то вырвана. Из чистой, заметь, тетрадки, потому что на листе не отпечаталось то, что могло бы быть написано на предыдущем. Надпись сделана обычным черным карандашом... Тем более, печатными буквами. Да если бы и не печатными, то все равно, мы смогли бы установить, кто это писал, если бы только имели образец почерка. А так... Жора развел руками.