Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши - Станислав Горский

Закончив свои хозяйственные дела, мы с наслаждением наворачивали макароны со свиной тушенкой. Последние дни нам не очень-то регулярно приходилось пользоваться услугами нашей полевой кухни. То она отстанет, то мы отстанем, но в этот раз получилось согласованно и по месту и по времени.

Дело шло к ночи. Быстро наступили февральские сумерки. Вернулся с рекогносцировки командир батареи капитан Приходько, и по его деловому виду можно было понять, что нам предстоит выполнять что-то новое. Не успели командиры самоходок как следует с экипажами поесть, как последовала команда: «Командиры машин, к комбату!»

Вернулись быстро, не прошло и десяти минут. Начали готовиться к совершению марша. А что готовиться-то, мы уже были готовы. Осталось убрать котелки да ложки, и можно заводить. Через несколько минут первая батарея уже вытянулась в колонну, и ее головная самоходка растаяла в наступившей темноте. За первой батареей последовали остальные.

В ночь на 13 февраля мы заняли огневые позиции в 15 километрах северо-восточнее города Хойнице. Марш совершали по проселочным дорогам. На опушке небольшого леска нас поджидали пехотинцы, которых мы приняли на броню. Это были бойцы из 131-го стрелкового полка нашей дивизии, на каждую машину по пять-шесть человек. Хоть не так грустно, все же это поддержка, это прикрытие нашим самоходкам. Под Торунем и того меньше было. Пехотные подразделения тоже изрядно поредели, так что надеяться на большее было бесполезно. Были рады и этому.

К нам на броню вскочило пять бойцов, одного из них – Ивана Вишневского – я знал раньше. Встречались еще на Наревском плацдарме. Он был у десанта за старшего. Марш был не так уж и велик. Предстояло проскочить около десяти километров. До последнего пункта, где нас встретил представитель стрелкового полка, наверное разведчик, потому что он нам сказал, что впереди никого больше нет.

Нашу самоходку повернули по полевой дороге направо, где находился небольшой фольварк, который едва просматривался в темноте на небольшом бугре, а остальные машины батареи проследовали по поселочку, в который вела дорога.

Сидоренко включил фонарик, посмотрел на карту, потом долго смотрел на местность и дал механику команду: «Вперед!»

До фольварка оказалось километра полтора. Подъехав к крайнему строению, а им оказался скотник, остановились. Оказалось, через этот фольварк проходила довольно хорошо наезженная дорога, которая выходила из леска метрах в восьмистах на север. Огибая эту усадьбу по косогору, она спускалась к поселку. Но мы по ней не решились ехать, как я потом узнал, потому, что выпавший снег покрыл полотно дороги и командиры решили не делать следов на ее проезжей части, чтобы немцы не смогли предугадать наших намерений сделать им здесь засаду. А то, что мы сюда прибыли для этой цели, командир нам объяснил сразу же.

Нам предстояло занять огневую позицию с задачей не пропустить фашистов, если они вдруг попытаются здесь ночью пройти. Командование считало, что эта дорога могла немцам показаться подходящей для того, чтобы проскочить в Хойнице. Ночной бой, который мы позже дали немцам, целиком и полностью подтвердил расчеты наших командиров.

Огневую позицию выбрали в саду за оградой из аккуратно подстриженных елочек. Вот за этой оградой, тем более что она скрывала нашу самоходку по самый ствол пушки, мы установили наблюдение за дорогой и опушкой леса.

Хозяев в доме не было. Видимо, эта усадьба принадлежала состоятельным людям, которые, наверное, успешно ладили с немцами. Доказательством этому могли служить многочисленные фотографии на стенах в доме, где изображены были немецкие офицеры, и конечно же портреты фюрера. И во дворе, и в доме все было аккуратно расставлено, ничего не разбросано. Даже посуда на кухне была на своих местах. Такое впечатление, будто хозяева отлучились на минуточку куда-то недалеко и вот-вот вернутся. Во дворе и в подсобных помещениях скота не было. Видимо, успели угнать или немецкие солдаты съели. Но жили в этом имении в достатке.

Командир предупредил нас, чтобы мы ни до чего не дотрагивались и ничего самостоятельно не брали в руки, так как могут быть мины-сюрпризы. Такое не раз уже бывало, и нас предупреждать было излишне, но порядок этого требовал, и командир лишний раз напомнил об этом. Вот-вот должны подойти саперы, и мы не собирались нарушать приказ, но все же наш механик-водитель Николай Иванович, имея кое-какие познания в этом деле, обошел внимательно все подозрительные места и с удовлетворением отметил, что мин, по всей вероятности, нет.

Осмотревшись на местности, оглядев занятую нами позицию, командир собрал нас всех у самоходки и поставил задачу. Стрелки тоже стояли вдоль борта самоходки и внимательно слушали задачу. Было ясно одно – немцев пропустить в поселок нельзя. Потому что он был на доминирующей высоте и от этого поселка очень хорошо просматривалась дорога, по которой шли войска и грузы. Можно было успешно вести артогонь во фланг этому нескончаемому потоку.

Я заступил на пост у самоходки, чтобы вести постоянное наблюдение. Один боец был выдвинут вперед метров на тридцать, а еще двое с ручным пулеметом – метров на сто. Таким образом, у нас получилось двойное боевое охранение.

Ребята наскоро перекусили и пошли занимать свои места. Как выяснилось, они не успели покушать из полевой кухни и прямо с марша попали к нам на броню. Окопы рыть не собирались, но что-то вроде огневой позиции оборудовать было надо.

Мы стали маскировать самоходку. Снова начал падать снежок, который вскоре перешел в сплошную белую стену. Крупные хлопья покрывали кустарник, фруктовые деревья. Поначалу падавший на броню снег таял, но, как только броневые листы поостыли, машина слилась с местностью и ночной темнотой и стала совсем неразличима. Только если зайти с кормы, можно было увидеть темноту боевого отделения. Такая маскировка была нам на руку.

Но и врагу такая погодка тоже была на руку. Можно незамеченным подойти совсем близко. Я стоял в напряжении и всматривался в эту сплошную белую мглу, боясь просмотреть или не услышать приближения врага.

Оставшиеся свободными от караула боец и Иван Вишневский, а также наши ребята вместе с командиром пошли в дом и, как я понял, затопили печь, потому что со стороны дома потянуло дымом. Вскоре справа на дороге, которая шла от поселка, показались две фигуры. Я окликнул и запросил пропуск. А пропуск у нас был в эту ночь цифровой. Они ответили. Это оказались два сапера, которым командир батареи приказал установить на полотне дороги мины. Шоссе – это, пожалуй, будет слишком сказано, но все же, наверное, в былое время эта дорога была под хорошей нагрузкой, потому что на полотне дороги прослеживалась хорошо наезженная колея, и даже в самое мокрое время она никогда не раскисала. Содержалась дорога в довольно хорошем состоянии. Вот на этом полотне и предполагалось установить четыре противотанковые мины, которые саперы принесли с собой.