След огненной жизни - Любовь Воронкова

Крез, закрывшись в крепости Птерии, всю ночь сидел в тяжелом раздумье. Он не победил Кира! Оказалось, что у Кира войска гораздо больше, чем у него, Креза. И оказалось, что этот презренный перс умеет сражаться не хуже, чем он сам, опытный и всегда удачливый военачальник.

— Все начать сызнова, — решил Крез.

И когда чуть забрезжила утренняя заря и чистая белая звезда повисла над горизонтом, Крез отдал приказ своим войскам возвращаться в Сарды.

— Все начать сызнова!

Прежде чем вступить в новую битву, Крез призовет союзников — египетского царя Амасиса, спартанцев. Заключит союз с Набонидом, вавилонским царем. И вот тогда, собрав такое войско, которое можно противопоставить войску Кира, он, как только начнется весна, снова вступит с ним в бой.

С этим решением Крез возвратился в Сарды. И, не собираясь воевать до весны, распустил все свое наемное войско. Ведь не посмеет же Кир напасть на него теперь, когда увидел, что Крез не уступает ему в могуществе!

Киру вскоре стало известно, что Крез распустил своих наемников.

Известно стало и то, что он послал глашатаев к своим союзникам, чтобы собрать огромную военную силу…

И прежде чем Крез успел встревожиться, Кир со всем войском уже стоял под Сардами.

Крез пришел в сильное замешательство. Этого он не ожидал. Кир спутал все его планы и расчеты.

Но война ему объявлена. И Крез, поспешно собрав отряды лидян, выступил навстречу Киру.

БИТВА ПОД САРДАМИ

Оба войска встретились под Сардами на большой равнине. Эта цветущая равнина стала полем битвы.

Молодой Кир шел твердой поступью дорогой своих побед. До этого дня он никого не боялся.

Но вот сегодня, увидев перед coбой ряды лидийской конницы, грозно ощетинившиеся сверкающими копьями, он впервые. в жизни содрогнулся. Эта конница сомнет, затопчет копытами его пешее войско, длинные копья лидян опрокинут его вооруженных дротиками и мечами солдат….. У Кира тоже есть конница, но ее мало. У его солдат тоже есть копья, но лидийские копья длиннее.

Однако у Кира был старый, опытный советчик, его неизменный друг и полководец Гарпаг. Он во всех битвах сражался рядом со своим молодым царем с того самого дня, как перешел к нему от Астиага.

За войском Кира следовал караван верблюдов, нагруженных водой и хлебом.

— Освободи верблюдов от их ноши, — сказал Гарпаг, — посади на них людей, вооружи их оружием всадников и пусти их впереди своего пешего войска. Лошади боятся верблюдов и не выносят их запаха.

Кир так и сделал. И когда его солдаты были готовы к наступлению, Кир, раздраженный сопротивлением Креза и тем чувством страха, которое лидяне заставили его пережить, обратился к своему войску с такой речью:

— Будьте беспощадны! Убивайте каждого, кто попадет вам в руки. В плен не брать никого. Только оставьте в живых царя Креза. Даже если он станет защищаться, все-таки оставьте его в живых!

Все случилось так, как предвидел старый мидянин. Лишь только верблюды с фырканьем приблизились к. лидийской коннице, лошади, завидев их и почуяв их невыносимый запах, повернули назад и, не подчиняясь всадникам, смешали ряды.

Лидяне соскочили с коней и пешими продолжали битву. Много убитых полегло в прекрасной долине. Но персы одолевали. Видя, что выстоять перед ними невозможно, лидяне отступили в Сарды. И закрылись там.

Войска Кира окружили Сарды. Крезу с его крепостных стен было далеко видно. И куда бы он ни поглядел, всюду полчища чужеземных солдат в островерхих колпаках, в грубых плащах, в толстых кожаных латах, всюду их костры, сверкание их оружия, их кони, их верблюды…

Осада. Плотная, неотступная, грозная, готовая стоять всю зиму, а если надо, то и весну, и лето, и осень… Крез понимал, что надежды спастись нет: этот враг не уйдет, не отступит.

Крез успел послать вестников к союзникам с призывом прийти к нему на помощь немедленно.

Вестники Креза явились к спартанцам. Но Спарта в это время воевала сама. Арголида, у которой Спарта захватила Фиреи, поднялась, чтобы вернуть свою землю. Война у них шла нелегкая.

Однако спартанские цари, выслушав лидийского глашатая, стали тотчас готовиться к походу на помощь Крезу.

А когда приготовления были закончены и корабли снаряжены, в Спарту пришло известие, что крепость Сарды пала и лидийский царь Крез в плену.

«СОЛОН! СОЛОН! СОЛОН!»

Кир не легко взял Сарды. Его солдаты много раз бросались на приступ, пытались ворваться в крепость. Но крепость эта стояла на отвесной скале сама, как скала.

Тринадцать дней длилась осада. Все больше разгорались яростью персы. Их стрелы смертоносным дождем сыпались на Сарды. Они снова и снова шли на приступ — и снова отступали, ничего не достигнув.

Молодой царь, сдвинув в одну линию свои черные брови, подолгу глядел вверх, на высокий город, будто огромное каменное гнездо, прилепившееся на крутом склоне Тмола.

Что делать? Что придумать? Надо торопиться. Крез ждет союзников, и эти союзники придут.

Пропахший пылью и потом в своем панцире и кожаных штанах, одетый почти так же, как любой его солдат, Кир то метался как тигр по широкой равнине вокруг крепости, то советовался с Гарпагом в тишине своего шатра, то опять глядел вверх на Сарды, и думал, и прикидывал… И снова посылал на приступ свои отряды.

На четырнадцатый день Кир потерял терпение. Он разослал вестников по всему лагерю:

— Кто первый взойдет на укрепление, тому будет царская награда!

И опять его войско ринулось к стенам крепости. И опять ни с чем вернулось обратно.

Сарды были неприступны.

О Сардах в то время существовала такая легенда.

У одного из первых лидийских царей Мелета родился сын в образе льва.

Мелету было сказано:

— Обнеси этого льва вокруг стен, и Сарды навеки останутся неприступными.

Мелет так и сделал. Льва обнесли вокруг крепости. И лишь одно место, обращенное к Тмолу, миновали: там была высокая стена, а скала под ней отвесна, ни один неприятель никак не мог бы оттуда явиться.

Теперь легенда эта снова ожила, подтвердив роковую ошибку Мелета. О ней позже не раз горько вспоминали лидяне, потому что враг пробрался в крепость именно здесь, несмотря на высокие стены и отвесные скалы.

Но дело было не в легенде. Все обстояло проще, без вмешательства богов.

Однажды солдат Кира, по имени Гюроайд, нечаянно подсмотрел, как лидянин уронил сверху свой шлем. Думая, что его никто не видит, он по тайной тропинке спустился вниз, взял свой шлем и поднялся обратно в крепость. Это было как раз в том месте, которое считалось неприступным и никак не охранялось.

Хитрый Гюроайд дождался тьмы. Надеясь на царскую награду, он отважился подняться наверх по той самой тропке, по которой влезал лидянин. А вслед за Гюроайдом полезли другие солдаты. Не успели лидяне понять, что произошло, как в крепости уже было полно вражеских солдат и персы открывали ворота своему царю.

Лидяне защищались со всей силой отчаяния. Крез, как простой воин, бился с персами. Но битва уже была проиграна, и враги уже разоряли и жгли его прекрасные Сарды, камышовые крыши полыхали огнем, пламя охватило город…

Увидев это, Крез опустил копье. Он больше не хотел защищаться. Пусть придет смерть. Какой-то разъяренный битвой перс уже занес над ним свой короткий прямой меч…

И вдруг глухонемой сын Креза, сражавшийся рядом с отцом, закричал:

— Человек! Не убивай Креза!

Так сбылось предсказание пифии — несчастный немой юноша заговорил в момент горя и гибели.

Может, так это и было. Говорят, что в минуту страшного потрясения у немого человека может прорваться речь.

Но так это было или иначе, а Крез остался жив.

Утро над Сардами занялось в дыму пожаров, стонах раненых, воплях женщин и плаче детей.

Кир, в грязи и крови после ночной битвы, измученный, но не чувствующий усталости, победоносной поступью ходил по улицам города. Свита его, такая же продымленная и усталая, сопровождала его, бряцая мечами и охраняя своими высокими овальными щитами молодого царя. Седой Гарпаг, как всегда мрачный и суровый, шагал с ним рядом. Победа веселила его сердце, но он уже давно, с молодых лет, привык при дворе царя Астиага прятать свои чувства.

Кир приказал потушить пожар. Ему в этом городе было все интересно. Его многое здесь поражало. Он еще никогда не видел таких богатых и красивых жилищ, таких одежд и утвари, которые тащили из домов лидян его солдаты. Волнуясь, с пылающими глазами, он вошел в роскошный дворец Креза: он еще не знал, что у людей могут быть такие сказочные чертоги. Он ходил из залы в залу, держась за свой меч — все-таки дворец-то был вражеский! — и любовался пурпурными занавесами, колоннами, золотыми сосудами странной формы, дивился нежным барельефам на стенах, сделанным из алебастра, трогал мягкие ложа, на каких ему никогда не приходилось спать… И тонкая отрава изнеженности и обезоруживающей красоты, таившаяся в этом царском жилище, незаметно и коварно проникала в его неискушенную душу.