Мое проклятие. Право на выбор - Алиса Ардова

– Я всего лишь наида сиятельного саэра Саварда Крэаза и не считаюсь близкой родственницей Айаров.

Попытки отбиться от назойливого собеседника успеха не имели. Неотразимый и избалованный младший сын императора не привык к отказам. Слово «нет» ему было незнакомо.

– Пойдем, Кэти. – Он подскочил со скамейки, потянул за руку, вынуждая меня подняться. – Тебе понравится, обещаю. Неужели не надоело все дни проводить в Закатном? Насидишься еще взаперти. – Его задорное открытое лицо на миг помрачнело. – Придет время, станешь такой, как Вионна, потухнешь. Тогда точно ничего не захочется. Ну же, идем.

И я сдалась.

– Хорошо, но с одним условием.

– Каким? – Медовые глаза вспыхнули любопытством.

– По дороге расскажешь о Поединке Стихий.

Версию Кариффы я всегда успею узнать. Послушать очевидца сейчас гораздо важнее.

– Зачем тебе это, Кэти?

Хороший вопрос. Ответ «Любопытно», видимо, не подойдет, наидам не положено интересоваться такими вещами. Это ведь не драгоценности, не новые наряды и даже не цветы.

Небрежно пожала плечами. Произнесла почти равнодушно:

– Хочу знать, что мне предстоит увидеть.

– Собираешься прийти на Поединок? – Кажется, мне действительно удалось удивить Линса. – А Савард знает?

– Да, – подтвердила коротко. О том, что это подарок сиятельного, говорить не стала. – И Повелитель тоже. Собственно, он сам и посоветовал мне присоединиться к остальным сиррам. Обещал, что понравится.

Последнюю фразу произнесла специально. Хотелось понаблюдать за реакцией собеседника. И он меня не разочаровал. Недоумение, неверие, предвкушение, восхищение – эмоции на лице стремительно сменяли одна другую.

– Отец решил, что наиде может прийтись по вкусу подобное зрелище? – Недоверчивое хмыканье. – Сам предложил?! Вионне он никогда не говорил ничего подобного. А тут… Хотя у меня до сих пор тоже не возникало желания водить сирр по цветникам и оранжереям. – Юноша лукаво прищурился. – Ты необыкновенная девушка, Кэти. И странно действуешь на мужчин рода Айар. Я начинаю завидовать Саварду. – Только этого мне не хватало. Вот ведь соблазнитель малолетний! – Есть в тебе что-то такое, мимо чего пройти невозможно. Ты живая, настоящая… – Голос Линсара наполнился вдруг тоскливой безысходностью, и он добавил почти шепотом: – Как Ланти.

Тщательно подстриженные газоны и невысокие декоративные кустарники. Ухоженные лужайки и оранжереи. Каналы с легкими ажурными мостиками. Маленькие фигурные пруды, обрамленные низкими мраморными парапетами. Поражающие воображение фонтаны – водопады и каскады. Тенистые дорожки с колоннами, статуями, солнечными часами и купальнями для птиц. Невероятной красоты многоуровневые цветники, в которых растения составляли гармоничное единое целое, сочетаясь по цвету, форме и запаху.

Женский парк был бесподобен, царственно торжественен и отстраненно холоден. Чувствовалось, что создавался он не для души, а, как сказали бы на Земле, для поддержания имиджа. Но посмотреть на это диво, безусловно, стоило.

Мы с Линсаром и ни на шаг не отстающей Кариффой уже довольно давно кружили по извилистым прогулочным тропинкам в стороне от основных аллей. Он рассказывал. Я внимательно слушала, запоминала, задавала вопросы.

Поединок Стихий – ежегодное состязание, посвященное победе над бывшей верховной богиней Эргора, чем-то напоминал средневековый рыцарский турнир. С той лишь разницей, что здесь сражались не сами саэры, а их къоры, олицетворявшие мощь породившей их стихии и мастерство своего творца. Участие в Поединке мог принять любой высокородный, сумевший создать хотя бы одного къора. Первыми соревновались несовершеннолетние и самые слабые, затем наступало время дваждырожденных – глав семей и мелких родов, а уже они уступали место сильнейшим, таким как Эктар, Крэаз, Айар.

Нары на состязание не допускались даже в качестве зрителей. Сиррам – женам, дочерям и, как выяснилось, наидам – позволялось наблюдать за турниром, только если они находились в особом хорошо защищенном помещении. А вот сыновей саэры с малых лет брали на трибуны. Мальчики наслаждались зрелищем, учились и… мечтали. О том, как однажды выведут на арену собственных къоров, одержат сокрушительную победу, затмив прежних героев, и покроют имя рода громкой неувядаемой славой. Дети императора, разумеется, исключением не были.

Слушала восторженные истории младшего Айара, в которых факты переплетались с яркими детскими воспоминаниями, и не находила подвоха. Ни в чем. Увлекательное, красочное, для женщин совершенно безопасное зрелище. Поймала себя на желании увидеть все, что с таким воодушевлением описывал Линсар.

Почему же Повелитель так настаивал на моем присутствии? В чем ловушка? Или нет никакого злого умысла – лишь желание помочь советнику и другу определиться с подарком?

Трудно в это поверить.

– Наланта, я к тебе обращаюсь. Слышишь? Где ты витаешь? – раздраженный женский голос, пронзительный, режущий, прервал Линса на полуслове.

За идеально выстриженными экзотическими деревьями замелькали чьи-то силуэты, и через минуту на широкой аллее, вдоль которой мы шли, появились люди.

– Мама! – с досадой выдохнул юноша.

А я даже шею вытянула, пытаясь во всех деталях разглядеть жену владыки Эргора.

Стройная элегантная женщина самодовольно несла себя по дорожке парка. Ей было чем гордиться: алебастровая кожа, прекрасные золотистые волосы, густые и блестящие, большие синие глаза, изящная фигура – природная красота, тщательно облагороженная воспитанием и высоким положением в обществе. Впечатление портили капризно-недовольная гримаса и холодный, очень холодный цепкий взгляд человека, не способного чувствовать. А еще удивительное сходство с сиррой Борг, которая с такой же кислой миной торжественно плыла неподалеку от супруги императора. Хм… Они что, сестры?

Рядом с дуэньей я заметила сестру Саварда и удивилась: никогда не видела ее такой. Девушка словно выцвела, превратилась в тень. Лучистый взор погас, на губах застыла вежливая, ничего не выражающая улыбка. Солнечная девочка пропала, уступив место высокородной сирре, отстраненной и… правильной.

Кроме этих двоих хозяйку Женского парка сопровождали несколько телохранителей и группка льстиво скалящихся дам. Разряженные в пух и прах, они были так обильно украшены, что глазам стало больно от блеска драгоценностей. Единственным мужчиной помимо охранников в этой женской компании оказался Аллард, с видом мученика идущий по другую сторону от матери.

– Лард, дорогой, – высокий голос ввинчивался в уши, заставляя морщиться, – может, ты повлияешь на девочку? В последнее время она такая рассеянная, невнимательная. Совсем поглупела. По нескольку раз одно и то же повторять приходится. Несносный ребенок.

На неподвижном лице Ланти на одно краткое мгновение появилось несчастное, обреченно-затравленное выражение. Мелькнуло и тут же пропало.

Услышала, как Линсар резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Шепнул что-то неразборчивое, злое.

Аллард покосился на девушку, равнодушно пожал плечами.

– Вы как всегда преувеличиваете, матушка. Наланта и раньше часто отвечала невпопад.

У Ланти дрогнули губы. Линс опять что-то прошипел – все такое же непонятное, но явно ругательное, дернулся вперед, но тут же остановился и повернулся ко мне.

– Думаю, тебе не стоит с ней встречаться. Давай уйдем.

Мальчишка определенно разрывался между желанием помочь Наланте и необходимостью увести меня отсюда. Я это поняла и оценила. Но сейчас самой отчаянно хотелось поддержать сестру Саварда. Оживить каменную статую, в которую она превратилась, снова окунуться в теплый свет ее ясных глаз. Никогда не была сторонницей воззвания «Наших бьют», но в эту минуту оно нашло горячий отклик в душе.

– Знаешь, Линсар, – протянула задумчиво, – окажи мне любезность, пожалуйста. Познакомь с сиррой Паальдой.

От основной аллеи, супруги императора и ее группы поддержки нас отделяли несколько шагов. Пара мгновений. И все это время я напряженно соображала: как держаться, какую тактику выбрать, чтобы и Наланте помочь, и самой не подставиться.

Бесцеремонную напористость отмела сразу. Во-первых, так вести себя просто не умею, во-вторых, только в книгах попаданки-хулиганки бодро хамят всем подряд и при этом, как ни странно, процветают. Здесь подобное поведение приравнивается даже не к невоспитанности – бесстыдству. Меня быстро поставят на место и уж точно не станут безропотно выслушивать откровенные дерзости.

Изображать робость, нерешительность, смятение? Тоже не вариант. Заклюют моментально.

А вот маска вежливой глупости, пожалуй, то что нужно. Побуду-ка я «классической блондинкой». Из тех, что смотрят на мир широко распахнутыми глазами и способны удивляться любой мелочи: стуку в дверь, новому бантику, тому факту, что за все, оказывается, надо платить такими забавными разноцветными денежками. А еще они нечеловечески добры – целуются со всеми породистыми кошечками, собачками, встреченными на пути, и, что важно, навязчиво болтливы.