Семья Рэдли - Мэтт Хейг

— Меня зовут Уилл Рэдли, если ты это имеешь в виду.

Джули не уверена, что именно это, но она кивает, а потом заползает в фургон.

Он все думает, стоит ли она того. Проблема в том, понимает он, что в какой-то момент даже удовольствие, легкие погони и достижение желаемого превращаются в рутину. А рутина, как правило, приводит к той же скуке, от какой страдают и все остальные — обычные люди и воздерживающиеся.

Она смотрит на бутылку. Эта девушка Джули, которую так легко удалось сюда заманить, вряд ли будет хотя бы наполовину так вкусна, как женщина, чьей крови он только что отпил, — Изобель Чайлд, занимающая второе место в списке его излюбленных лакомств. Но сегодня он не хочет иметь дела ни с Изобель, ни с кем-либо из других кровопийц, боящихся полиции и указывающих ему, как жить.

— А чем ты занимаешься? — интересуется Джули.

— Я преподаю, — отвечает он. — То есть преподавал. Мои лекции больше никому не нужны.

Она закуривает и делает глубокую затяжку, с любопытством приглядываясь к содержимому бутылки.

— Что это ты пьешь?

— Вампирскую кровь.

Джули это ужасно смешит. Она хохочет, запрокинув голову, демонстрируя Уиллу свою шейку. Видна граница между бледной кожей и еще более бледным тональным кремом. Как он любит. Около горла небольшая плоская родинка. Под подбородком чуть заметно пульсирует бирюзовая вена. Он делает глубокий вдох носом и улавливает ее легкий запах — много никотина, плохое питание, резус-фактор отрицательный.

— Вампирская кровь! — Она опускает голову. — Забавно!

— Если хочешь, могу назвать это сиропом, или нектаром, или соком жизни. Но знаешь что? Я не люблю эвфемизмы.

— Так, — спрашивает она, все еще смеясь, — а зачем ты пьешь кровь вампиров?

— Она делает меня сильнее.

Джули в восторге. Она думает, что это игра.

— Ничего себе. Ну же, покажи мне свою силу, мистер Дракула.

Он перестает пить, закрывает бутылку пробкой и ставит ее на место.

— Мне больше нравится «Носферату», но Дракула тоже сойдет.

Она жеманно смотрит на него:

— Так, значит, ты меня укусишь?

Уилл колеблется.

— Джули, опасалась бы ты своих желаний.

Она придвигается ближе, садится перед ним на колени и осыпает его лицо поцелуями, двигаясь ото лба вниз к губам.

Уилл отстраняется, потом утыкается носом ей в шею, снова вдыхает аромат, предвещающий ее вкус, стараясь не обращать внимания на дешевые духи.

— Давай, — говорит она, даже не догадываясь, что это ее последняя просьба. — Укуси меня.

Закончив, Уилл смотрит на лежащее перед ним тело Джули в пропитанной кровью униформе и чувствует пустоту, как художник, созерцающий одно из своих наименее удачных творений. Он проверяет голосовую почту, прослушивает одно-единственное сообщение.

Голос брата.

Это Питер, и он просит о помощи.

Питер!

Малыш Пити!

Им нужна его помощь: судя по всему, Клара сегодня шалила.

«Клара — это их дочь, — напоминает он себе. — Сестра Роуэна».

Но тут сообщение обрывается. В трубке остаются лишь монотонные гудки. И все возвращается на свои места — он сидит в фургоне с едва знакомой мертвой девушкой, несколькими бутылками крови и небольшой обувной коробкой, полной воспоминаний.

Уилл просматривает историю звонков и набирает номер, но безуспешно. Питер отключил телефон.

Все чудесатее и чудесатее.

Он перебирается через Джули, даже и не думая о том, чтобы прижать палец к ее шее и еще раз отведать ее крови. Обувная коробка лежит между водительским сиденьем и самой ценной бутылкой крови, которую он хранит, завернув в старый спальный мешок.

— Пити, Пити, Пити, — приговаривает Уилл, снимая с коробки резинку, чтобы посмотреть не на знакомые письма и фотографии, а на номер, написанный на внутренней стороне крышки. Этот номер он списал с чека, а туда его записал, когда получил электронное письмо от Питера, сидя в интернет-кафе во Львове, где отмечал прошлое Рождество с членами украинского филиала Общества Шеридана; он задержался там по пути домой после череды вечеринок в Сибири.

Это единственный номер стационарного телефона, который он когда-либо записывал.

Уилл набирает его. И ждет.

Бесконечное одиночество деревьев

Роуэн спускается вниз и видит не только что все ушли, но и что родители не убрали со стола. Даже ягодный пудинг еще стоит.

Глядя на ярко-красный ягодный сок, выступающий из центра пудинга, Роуэн понимает, что голоден, накладывает себе тарелку и забирает ее в гостиную, чтобы поесть перед телевизором. Он включает свою любимую программу, «Ночной обзор новостей». Шоу, в котором умные люди сидят в креслах и спорят о пьесах, книгах и выставках, как обычно, действует на него успокаивающе. Пока они обсуждают садо-мазо версию «Укрощения строптивой», Роуэн наворачивает пудинг. Доев, он понимает, что все еще голоден — как всегда. Но не двигается с места, немного волнуясь из-за родителей. Наверное, позвонила Клара и попросила ее забрать. Но почему они не сказали ему, что уезжают?

Знаменитые интеллектуалы переходят на книгу под названием «Бесконечное одиночество деревьев» Алистера Хобарта, получившего престижную литературную премию за другое свое произведение — «Последняя песнь воробья».

У Роуэна есть тайная цель в жизни. Он хочет написать роман. Идей у него полно, но вот на бумагу они как-то не ложатся.

Проблема в том, что все они мрачноваты — непременно крутятся вокруг самоубийства, или апокалипсиса, или, все чаще и чаще, какой-нибудь формы каннибализма. Как правило, события разворачиваются пару сотен лет назад. Но одна из задумок описывает будущее. Это его лучший сюжет — о надвигающемся конце света. К земле летит комета, совместные попытки правительств остановить ее терпят крах, так что человечеству остается около ста дней до гибели. Единственный шанс на выживание — это уникальная всемирная лотерея. Пятьсот счастливых победителей выигрывают путевку на космическую станцию, где им предстоит образовать самостоятельное сообщество. Роуэн представляет себе эту станцию в виде некой теплицы на орбите Венеры. Худощавый семнадцатилетний парень, страдающий кожной аллергией, выигрывает билет, но потом отказывается от него, чтобы провести побольше времени на земле со своей возлюбленной. Парня будут звать Юэн. Девушку — Эва.

Но Роуэн еще ни слова не написал. Где-то в глубине души он знает, что романистом ему не стать. Он будет торговать рекламными площадками — ну, может быть, если повезет, найдет работу в какой-нибудь галерее или, например, устроится куда-нибудь копирайтером. Да и то вряд ли, потому что на собеседованиях он, скорее всего, будет показывать себя с худшей стороны. Последнее его собеседование — в отеле «Ивы», на должность официанта на свадьбах, которые проходят по субботам, — обернулось полным кошмаром, с ним чуть не случился приступ гипервентиляции. И хотя он был единственным кандидатом, миссис Ходж-Симмонс взяла его очень неохотно, к тому же ее опасения подтвердились, когда Роуэн уснул, обслуживая стол для почетных гостей, и в бессознательном состоянии пролил соус на юбку матери жениха.