Зазеркалье для Лины (СИ) - Мира-Мария Куприянова

Если во мне есть что-то по настоящему красивое- то это почерк! Изыскано ровный, каллиграфический, я бы сказала. С идеально выверенным наклоном букв и умеренным количеством витиеватых украшений. Здесь он остался со мной! «Арабская вязь» автоматически выходила у меня из-под механического пера, покрывая бумагу не письменами- изысканным покрывалом рукописного кружева! Да! Даже в родном мире я не была так довольна плодами своих многолетних тренировок в прописях, как сейчас здесь!

Я как раз заканчивала сводный отчет, одновременно занося данные в объемную общую таблицу:

— Достойно Цезаря! — мурлыкнула я, любуясь исписанным листом, когда, вдруг, моего слуха достиг звук легких шагов и тихое перешептывание прямо возле дверей кабинета.

Мгновения хватило мне, чтобы одним движением схватить со стола маркеры, наклейки и линейку, перемахнуть через раму зеркала и, одним точным движением, крутануть колесико артефакта в положение односторонней связи.

— Уффф….- выдохнула я облегченно, одновременно с тем, как дверь кабинета открылась и, вместе с этим, по периметру кабинета разом тускло засветились канделябры и напольные светильники.

— Да уж, удачно скатались! — давясь смехом, тихо говорил Рей- Если это называется «подготовить поместье к приезду Гиёна», то я даже боюсь представить, что бы мы обнаружили, если бы нагрянули туда без предупреждения!

— Я так устал, что у меня нет сил даже поддержать твой сарказм- убито ответил Бальте- Одним днем совершить такое путешествие… Да еще и потратить время на арест Управляющего областью, поиск утаиваемых книг учета и увольнение мажордома поместья … Великие Силы, как я хочу спать…

— Ложись- улыбнулся Рей- Зачем в кабинет-то пришел?

— Сейчас, возьму хоть пару писем- может еще осилю перед сном. До Совета пара дней осталась…

— Ладно. Я пошел тогда спать. Темной ночи, брат! — зевнул Рей, закрывая за собой дверь кабинета.

— Рей! — громкий напряженный окрик мужчины, заставил того резко войти обратно- Смотри!

Двое мужчин в оглушительном молчании стояли над рабочим столом, еще недавно заваленным хаотичными горами документации. Сейчас, на девственно чистой поверхности, аккуратно высились пять ровных стопок, с торчащими из них цветными закладками. Отдельно лежали несколько листов, исписанных нереально аккуратным почерком, в которых без труда можно было угадать отчетную документацию.

А на углу стола сиротливо стоял стеклянный стакан молока, со скромно положенной сверху печенькой.

— Блин, забыла убрать молочко! — ругнулась я, глядя из-за стекла на белые как мел лица братьев.

Глава 10

Ну да-да…Да! Все эти вчерашние разговоры про молоко и печеньки… Просто, в какой-то момент вспомнилось и ужасно захотелось! В конечном итоге, я, кстати, до четырех утра просидела над этими чертовыми документами! Логично, что где-то между полным отчаянием и тягой к подвигу я сварганила себе небольшой утешительный приз в виде позднего ужина. То, что это оказалось ранее замусоленное в разговорах молоко с печеньем- просто совпадение! Да!

И не надо мне теперь ляпать потными ладошками зеркало с той стороны! В обморок они собрались. Пффф…Мужики, называется!

То есть, я тут нормально себя должна чувствовать, да? Ну, подумаешь, зеркало у меня стало телевизором. Ну что? Бывает. Ну, не ужастики же показывает… пока что, кстати. Вполне себе идеальных таких, подкаченных мужчин, огромных габаритов. Ну да, они там балуются магией немножко. Ну, а зато, я к ним в гости хожу!

Как там пела в мультике Фрекен Бок? «А ля-ля-ля-ля-ля, а я сошла с ума…»- но не сошла же? И Вы там выживите.

Рей неконтролируемо икал.

Я психанула окончательно:

— Да успокойся ты уже, тряпка! Возьми себя в руки! — рявкнула я, обижено. Но меня, само собой, никто не услышал.

— Два идиота, блин! Еще в мире магии живут! Посмотрите на них! Шок мальчики поймали! Малохольные какие-то! — бесновалась я, непонятно почему.

Ну, то есть, почему непонятно? Понятно, конечно. Я старалась, я устала. А в ответ- ни слова благодарности! Только ошалевшие лица, шатающиеся фигуры и икание еще это, чертово!

В общем, вся в обиде и расстроенных чувствах, я просто повернула кольцо артефакта на «нейтралку»- то есть мимо любых символов. Изображение тут же пропало. В квартире воцарилась звенящая тишина и сумрачный полумрак раннего утра. Все еще озлобленно бурча, я привычно накинула на зеркало покрывало (на всякий случай!) и завалилась в кровать. Все-таки, мне еще сегодня на работу. Спать оставалось, от силы, четыре часа.

Утром активировать артефакт небыло ни сил, ни желания. Ни смысла, собственно. Поэтому, я просто уныло побрела на работу.

Долгий рабочий день прошел в тоске и печали. Невыспавшаяся, я машинально отвечала на звонки, просматривала сводки и отчеты, силой воли сдерживая позывы расплакаться. Девочки предприняли еще одну попытку выпытать, что случилось, но наткнулись на вежливые улыбки и уверения, что все отлично. Постояв над моей душой, подружки пригрозили пытками в пятницу и тоже пошли работать. В обед Аленка принесла одноименную шоколадку, Марфик подарила шарфик…Я все равно была грустна и неактивна.

Генеральный сообщил, что всегда в меня верил и видит во мне большой потенциал. Стало особенно грустно и абсолютно точно ясно, что мне трындец.

Домой я плелась едва ли не медленнее, чем на работу. Впервые с момента активации артефакта мне не хотелось окунуться в мир зазеркалья. Собственно, я и шла домой с мыслью, что сегодня наблюдать за Бальте не буду. Вот не буду, и все! В самом деле, что за болезненная привязанность? Все равно он обо мне знать не знает. Только истерики от мужика, вместо «спасибо»…

Однако, стоило наткнуться взглядом на артефакт, как сердце болезненно сжалось. Тоска больно кусила за душу. «Бальтеее!»- в истерике завопила внутренняя Фанатка- «Я иду к тебе, любимый! Жди меня, прекрасный мой!».

Я с удивлением дернулась, внутренне затыкая уши от этого вопля и из-за этого, видимо, как-то упустила тот момент, когда успела уколоть себе палец и приложить его к середине подшипника.

На той стороне было тихо. По крайне мере, никакой толпы незнакомых мне людей сейчас не наблюдалось. Зато наблюдалось кое что другое.

Мой идеал сидел прямо на полу, обложенный книгами разной степени древности.