«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая - Александр Колокольников

– Я его сам ощупывал – он сухой и кожа тёплая. Да его почти все щупали. Скажите ребята!

– Да, да! Все щупали! Сухой, сухой был, тёплый! Не переживайте! – раздалась разноголосица.

– Не могло же всем померещиться! – добавил Фёдор.

– Да кто ж его знает? – медленно и многозначительно произнёс возничий. – Я давеча уже говорил – порченная, проклятая та полянка-то. Испокон веков нехорошие вещи там творились…

– Да хватит тебе каркать! Сам, куда спешил, гнал кобылу по темноте? Я, вон, еле усидел в телеге, чуть не свалился, – громко перебил Григорич. – Может и Костик, где-то по дороге выпал, – уже тише добавил он.

– Разворачивайтесь, – скомандовала Евгения Петровна.

Кто-то взял кобылу под уздцы и стал разворачивать телегу.

– Стойте! Стойте! Да вот он бежит, вместе с собакой, – закричала одна из женщин, указывая рукой в направлении плотины.

– Все повернулись, и направили фонари на плотину. Опять ослеплённый, Костик замер.

– Ты где был? Почему отстал? – крикнул Григорич.

– Поигрался немного, пару палок кинул. – звонко прокричал в ответ Костик, пытаясь вырвать палку из зубов Гусара.

– Рано тебе палки кидать! Иди уж сюда. – под общий хохот ответил Григорич.

– Вот видишь, – добавил он, обращаясь к Евгении Петровне, – с ним всё хорошо: уже, вон, пару палок кому-то кинул.

Костик не понял причину веселья, и поэтому, подойдя, с некоторой осторожностью смотрел на окруживших его смеющихся людей. Но здесь, среди улыбающихся лиц появилось абсолютно серьёзное лицо его бабушки.

Присев, она тоже, начала его ощупывать, при этом спрашивая: «Где-нибудь болит?». Костик в ответ только отрицательно мотал головой. Затем встала и, крепко схватив за руку, потащила домой, по дороге попросив свою сестру Любочку идти за ними.

– Ребята, ребята не расходимся, – прокричал Фёдор. – По сто грамм за удачное завершение спасательной операции.

– Да ладно тебе! Не надо! – послышались голоса в ответ. – Не за стакан вызвались. Мальца, главное, найти!

Несмотря на возгласы, что не надо, не за стакан ходили – практически, никто не ушёл: всем хотелось ещё раз обсудить перипетии похода, да, и что греха таить, выпить знаменитой на всю деревню самогонки Григорича.

Правда, может не все знали, но этот напиток был продуктом коллективного творчества. Евгения Петровна делилась своими знаниями по химии, дед Фёдор делал небольшие, дубовые бочонки, где самогон выдерживался, Григорич занимался непосредственно процессом, зачастую используя для этих целей самогон, которым с ним рассчитывались за услуги. Он его ещё раз перегонял и очищал, по инструкциям от Евгении Петровны, затем выдерживал в дубовых бочках с разнообразными добавками. Сам его, практически, не пил – обычно преподносил бочку в качестве подарка на свадьбу, или на крестины. Употреблял же он, вместе с дедом Фёдором, обычно кальвадос – уже полностью своего изготовления и из своих же яблок.

Водружённый на телегу дубовый бочонок вызвал заметное оживление. Даже просто сам этот небольшой, литров на восемь бочонок, был для местных предметом как бы из другой, какой-то необычной, киношной жизни. А уж качество и особенности вкуса его содержимого, обсуждалось неоднократно. Мало кто из жителей деревни когда-либо в жизни пробовал коньяк, ну а те, кому всё же довелось, утверждали, что коньяк даже хуже.

Григорич вытащил из бочонка деревянную заглушку, и начал медленно вворачивать на её место маленький латунный кран от самовара. За его манипуляциями, окружающие смотрели с большим вниманием, как за каким-то специальным ритуалом, потому, как всем известно: подготовка к действу, также важно, как и само действо.

Жена Григорича вместе с помогавшей ей Лариской – сестрой Генки, принесли поднос, заставленный разнокалиберными стаканами и чашками. Потом выложили немудрёную закуску: сало, мочёные капусту и огурцы, компот в трёхлитровых банках.

Возчик, выпряг из телеги и отвёл в сторону кобылу, чтобы её зад не портил аппетит, затем открыл ключом замок на своём ящике для хлеба и выложил на расстеленные на телеге газеты несколько буханок. Дед Фёдор попытался всунуть ему деньги за хлеб, но тот только отмахнулся.

Мужчины, разобрав стаканы, стали по одному подходить к Григоричу, который из крана заполнял их посуду. Потом он пригласил кучковавшихся в стороне женщин. Те поначалу отказывались, но всё же, в конце концов, поддались на уговоры выпить по капельки за здоровье Костика. Им наливал в чайные чашки, под причитания: «Хватит! Хватит!», «Куда, куда так много!».

Выступил дед Фёдор, поблагодарил за участие в поисках и предложил осушить до дна за здоровье Костика.

Через некоторое время, подождав, как все закусят после первой, Григорич попросил не стесняться и по желанию наливать себе из бочонка, а сам зашёл в дом. Вернулся, уже неся стул со стоящем на нём патефоном, – старинным ещё с раструбом. Покрутил ручку, завёл медленное танго и предложил, обращаясь больше к женщинам, потанцевать.

К этому моменту женская часть, опять образовала отдельную кучку и на предложение Григорича они только отмахивались, занятые активным обсуждением последних событий.

В первую очередь вспоминали известные им случаи попадания молнии в людей, или в скотину. Одна из них – Зинка Косая, причём Косая, по какому-то выверту судьбы, была и её фамилия, и одновременно констатация факта. Зинка была известна на всю деревню своим склочным и ядовитым характером, сначала Косая рассказала, как молния, на её глазах, убила сразу и кобылу, и жеребёнка. Как она утверждала, молния впрямую не попала, а ударила в пяти метрах и всё равно убила насмерть обоих животных. Поэтому Зинка и выдала заключение, что здесь что-то не так: Костик просто хитрый мальчик. Он где-то отсиделся во время грозы, а потом всё придумал.

Сестра Генки – Лариска, стоявшая поблизости, услышав умозаключения Зинки Косой, метнулась в дом и вернулась, с сандаликом Кости в руках.

– На смотри! – произнесла Лариска, протягивая сандалик Зинке. – Не могли снять с ноги – пряжка расплавилась, ножницами ремешок резали, – пояснила Лариска. – И вот ещё! – она выхватила из рук Зинки сандалик и просунула указательный палец в прожжённую на подошве сквозную дырку.

– Батюшки – Светы! Да выжил-то как!? – с изумлением воскликнула сначала одна из женщин, а за ней и другие.

Привлечённые возгласами, к ним подошли мужики, и сандалик Кости пошёл по рукам.

Григорич спросил у Лариски: есть ли отверстие от выхода молнии на другом сандалике, и услышав, что на втором дырка тоже есть, с умным видом начал рассказывать о шаговом напряжении при ударе молнии

Когда очередь дошла до отца Лариски – дяди Павла, он тоже подёргал за центральный шпенёк, намертво приварившийся к пряжке, осмотрел дырку в подошве и обращаясь к дочери спросил: