Сожженные Леса - Густав Эмар

— Что за странное упорство? Не проще ли подъехать к нам?

— Очень нужно даром делать конец. Слушайте, мистер Корник, мне уже надоели ваши разговоры. Хорошо быть благоразумным, но пересаливать тоже не годится. Черт меня побери, если вы не боитесь даже вашей тени! Но, предупреждаю, терять более времени я не намерен. Можете оставаться здесь одни; я же уезжаю.

— Хорошо; если вы того требуете — извольте, я готов ехать, — отвечал старый авантюрист. — Но, повторяю, что этот всадник мне подозрителен, и я почти убежден, что это не Джоэл Смит. Это какая-то чертовщина, чтобы завлечь нас в западню.

— Вы из мухи готовы сделать слона. Едемте! Я отвечаю за все.

И они продолжали путь.

Когда всадник увидел, что авантюристы подъезжают, он поворотил поводья и въехал в ущелье.

— А что, не дело ли я говорил, Блудсон? Вы видите: он нас не дожидается.

— Для какого ж черта вы хотите, чтобы он нас ждал? Успеет еще присоединиться к нам в ущелье.

— Говорите, что хотите, — продолжал Корник, — но здесь что-то не ладно.

— Вы дурак! Опасения ваши не имеют смысла. Спустя несколько минут путники достигли ущелья.

Корник сделал невольное движение остановить лошадь.

— Вот как, — подтрунивал Блудсон, — вы опять трусите?

Авантюрист покраснел от гнева и, сильно хлестнув лошадь, галопом въехал в ущелье, сопровождаемый молодой девушкой и Блудсоном.

Они проехали уже большую часть ущелья, и ничто еще не оправдало опасений старика.

— Вы видите теперь, — заговорил Блудсон, скаля зубы, — что трусость ваша не имела основания: все вокруг нас спокойно.

— Это еще ничего не значит, — возразил задумчиво Корник. — Но Джоэл Смит исчез, и что-то слишком скоро, как мне кажется.

— Не беспокойтесь, вы скоро его увидите.

— Я только тогда успокоюсь, когда снова буду находиться в чистом поле.

— О, в таком случае это будет очень скоро.

— Кто знает, — отвечал Корник, бросая вокруг подозрительные взгляды.

В ту же минуту как будто сама судьба хотела оправдать слова его: в кустах послышался страшный шум, и несколько человек выскочили на дорогу, окружили авантюристов и, угрожая оружием, требовали добровольной сдачи.

— Я это предчувствовал! — воскликнул Корник, не выказывая при этом ни малейшего страха. — Вперед, Блудсон! Здесь мы можем показать, чего мы стоим.

— Черт возьми, — отвечал тот, — если эти дьяволы льстятся на мою шкуру, то она им недешево обойдется, — и, схватив за дуло винтовку, стал защищаться ею, как дубиной.

Страшная битва завязалась между авантюристами и десятью нападавшими на них.

Держась крепко в седлах и готовые скорей дать себя убить, чем сдаться, авантюристы дрались с яростью тигров.

В числе нападавших отличались замечательной храбростью два человека. Первый из них, не старше сорока пяти лет, с резкими и выразительными чертами лица, с черной всклоченной бородой и с такими же волосами, перемешанными сединой, носил костюм лесного охотника. Он владел оружием необыкновенно искусно. Другой был молодой человек лет двадцати с тонкими, умными чертами лица, с гордой и надменной осанкой. Смуглый цвет лица его ясно показывал испанское происхождение. Одет он был с необыкновенным изяществом в богатую одежду американского фермера. Он казался отчаянно храбр и владел искусно оружием, но это было скорей нервное раздражение, чем врожденная отважность. Молодой человек старался отбить пленницу, окруженную авантюристами. Но, увы! тщетно: это ему не удавалось. В числе нападавших молодая девушка, вероятно, увидела дорогого сердцу ее человека, так как внезапно вся вспыхнула, и крик радости вылетел из груди; руки же ее сложились с выражением мольбы.

— Ко мне! Пабло, ко мне! Спасай твою невесту! — кричала она раздирающим душу голосом.

— Мужайся, Долорес, — отвечал ей молодой мексиканец, употребляя невероятные усилия приблизиться к ней.

— Хорошо! — процедил про себя старик Корник, — теперь я понимаю, в чем дело.

Между тем сражающиеся, сжатые в узком пространстве и вредя друг другу по недостатку места, продолжали бешено сражаться.

Исход сражения еще не был известен.

Многие из нападавших были тяжело ранены и трое из них даже лежали на земле с размозженными черепами, испуская последний вздох.

Оба авантюриста были довольно опасно ранены.

Человеческая сила имеет предел, через который она безнаказанно не может перейти. Примером этого могут служить авантюристы, которым грозило поражение: силы их уже подорвались. Это они хорошо чувствовали и заботились теперь только о том, чтобы подороже продать свою жизнь.

Нападающие скоро заметили, что удары противников их делаются все менее сильными и меткими, и потому подстрекали друг друга поскорей кончить с этими двумя людьми, которые так долго им сопротивлялись.

Странная случайность! Хотя оба отряда были вооружены огнестрельным оружием, но выстрелов не было слышно как с одной стороны, так и с другой. Дрались только кинжалами, топорами, ружейными прикладами. Вероятно, начальник, сделавший засаду, боясь, чтобы выстрелы не возбудили внимания охотников, стоявших лагерем в долине, велел своим людям не пускать в ход ружья: приказ весьма благоразумный, который, однако ж, не мог иметь влияния на результат битвы. Корник был малый ловкий и храбрый. Одним взором он понял положение, в котором находились он и его товарищ; оно было отчаянное. Тогда, не переставая сражаться, он наклонился к уху Блудсона и сказал:

— Имеете ли вы достаточно сил, чтобы продержаться пять или шесть минут?

— Да, — отвечал тот глухим голосом.

— Хорошо, так слушайте же: нужно, чтобы в эти шесть минут мы исполнили то, что и десять человек не в состоянии были бы сделать: от этого зависит наше спасание. Подражайте мне, и мы будем спасены.

— Начинайте и не бойтесь ничего.

— Итак, с Богом!

Битва разгорелась с новым жаром. Блудсон сдержал слово, данное своему товарищу. Казалось, силы этих двух людей удесятерились. Удары, наносимые ими, следовали один за другим с поражающей быстротой. И в самом деле, как говорил Корник, они творили чудеса. Вдруг старый авантюрист пришпорил свою лошадь, которая, заржав от боли, ринулась вперед, опрокидывая со страшной силой все препятствия, преграждавшие ей путь.

— Ура! — воскликнул Корник с радостью.

— Ура! — отвечал Блудсон, приближаясь к нему в свою очередь.

Нападавшие, удивленные и рассеянные этим маневром, которого они не могли ожидать, пришли в замешательство, чем беглецы и воспользовались. Но оно продолжалось лишь несколько секунд: два ружья уже были приложены к плечам — и одновременно раздались два выстрела. Блудсон закачался на седле и тяжело рухнул на землю.