Дунайский лоцман - Жюль Верн

«Господин Иегер, Вена, Лейпцигерштрассе, номер 43» — послушно написал Илиа Бруш под диктовку незнакомца при первой их встрече. Однако вновь обретенный спутник очутился бы в большом затруднении, если бы рыболов оказался более любопытным и, предприняв со своей стороны расследование, неприятности какового только что испытал на себе, он, по примеру нескромного жандарма, попросил господина Иегера предъявить документы.

Илиа Бруш пренебрег предосторожностью, законность которой ему, однако, продемонстрировали, и это пренебрежение должно было повлечь для него более чем серьезные последствия.

Какое имя немецкий жандарм увидел в паспорте, поданном ему господином Иегером, никто, кроме них двоих, не знал; но, если это было действительно имя владельца настоящего документа, страж порядка прочитал имя Карла Драгоша.

Страстный любитель рыбной ловли и начальник дунайской полиции были в действительности одним и тем же человеком. Решившись попасть во что бы то ни стало в лодку Илиа Бруша и предвидя возможность непобедимого сопротивления, Карл Драгош заранее принял меры. Вмешательство жандарма было подготовлено, сцену разыграли, как в театре.

Успех был такой полный, что Драгош даже смутился. Почему, прежде всего, Илиа Бруш так сильно взволновался после приказа жандарма? Почему он так боялся быть доставленным в полицию, боялся так, что даже пожертвовал любовью к одиночеству, причем самая сила этой любви представлялась чрезмерной? Честный человек, черт возьми, не трусит до такой степени перед полицейским комиссаром: ведь самое худшее, что могло из этого выйти — задержка на несколько часов, а когда не спешишь… Правда, Илиа Бруш спешил, над чем тоже стоило пораздумать.

Недоверчивый, как всякий хороший полицейский, Карл Драгош размышлял. Он был достаточно наделен здравым смыслом, чтобы придавать значение случайным обстоятельствам. Он просто регистрировал эти мелкие замечания в памяти и прилагал все силы ума к разрешению более серьезной задачи, которую возложил на себя.

План, который Карл Драгош приводил в исполнение, напросившись к Илиа Брушу в качестве пассажира, не зародился целиком только в его мозгу. Подлинным творцом был Михаил Михайлович, который, впрочем, об этом совсем не подозревал. Когда этот веселый серб от нечего делать намекал в «Свидании рыболовов», что лауреат «Дунайской лиги» может оказаться либо преследуемым преступником, либо преследующим полицейским, Карл Драгош обратил серьезное внимание на это предположение, брошенное скорее шутки ради. Серб прекрасно знал, что между удачливым рыболовом и сыщиком Карлом Драгошем нет ничего общего. Посмеявшись, он сообразил, что вероятность какой-либо связи между рыболовом и разыскиваемым разбойником также бесконечно мала. Но Карл Драгош прикинул иначе. Если ничего не случилось, то из этого не следует, что ничего не может случиться. Драгош тотчас подумал, что благодушный серб, возможно, прав и что сыщик, желающий наблюдать Дунай на полной свободе, оказался бы очень удачлив, появившись под маской рыболова настолько известного, чтобы никто не мог заподозрить обман.

Но как ни соблазнительна была такая комбинация, от нее пришлось отказаться. Конкурс в Зигмарингене прошел, Илиа Бруш, победитель турнира, объявил публично о своем проекте, и, конечно, он не согласится по доброй воле на подмену его персоны, подмену тем более сомнительную, что внешность лауреата отныне стала известна большому количеству его коллег.

И все же, размышлял Драгош, если приходилось отказаться от мысли, что Илиа Бруш позволит другому выполнить под своим именем задуманное им путешествие, быть может, существовало иное средство достигнуть той же цели. Раз невозможно стать Илиа Брушем, не может ли Карл Драгош удовольствоваться проездом у него на борту? Кто обратит внимание на компаньона человека, который почти прославился и поэтому употребляет себе на пользу всеобщее внимание и восхищение? И даже если кто-нибудь нечаянно бросит взгляд на незаметного компаньона, придет ли ему в голову подумать о связи между этой неопределенной личностью и полицейским, который, таким образом, будет выполнять свою миссию в спасительной тени?

Подробно обдумав проект, Карл Драгош нашел его превосходным и решил осуществить. Он с большим искусством и успехом разыграл начальную сцену, но ведь за этой сценой, если первая не удалась бы, могли последовать другие эксцессы. Если бы потребовалось, Илиа Бруша потащили бы к комиссару, даже посадили бы в тюрьму под удобным предлогом, запугали бы десятком способов. И можно быть уверенным, что Карл Драгош разыграл бы роль благожелательного посредника и устрашенный рыболов увидел бы спасителя в пассажире, которого он чуть не оттолкнул.

Сыщик был доволен, что восторжествовал без такого жестокого нравственного насилия, и не продолжил комедию дальше первого акта.

Теперь он занял место, и настолько прочно, что, если бы сделал вид, что хочет покинуть хозяина, тот воспротивился бы его уходу с такой же энергией, с какой сопротивлялся водворению. Оставалось извлекать пользу из своего положения.

Для этого Карлу Драгошу пришлось только отдаться на волю течения событий. Пока его компаньон удил или греб, сыщик наблюдал за рекой, где ничто более или менее важное не ускользало от его опытного взора. Во время пути он виделся со своими людьми, рассеянными вдоль реки. Если поступит известие о преступлении, он покинет Илиа Бруша, чтобы броситься по следам злодеев; а когда при отсутствии разбоя или грабежа какое-нибудь подозрительное событие привлечет его внимание, он вмешается и тут.

Все это было задумано умно, и чем усерднее об этом размышлял Карл Драгош, тем больше хвалил себя за идею, которая обеспечила ему инкогнито на всем протяжении Дуная и увеличила шансы на успех.

К несчастью, рассуждая таким образом, опытный сыщик не учитывал возможные случайности. Он не подозревал, что совокупность самых странных событий через немногие дни повернет розыски в непредвиденном направлении и придаст его миссии неожиданную широту.

Глава VI

ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА

Оставив баржу, Карл Драгош направился в центр города. Он знал Ратисбон и без колебаний шел по молчаливым улицам, где по бокам там и сям возвышались старинные дворцы в десять этажей, останки некогда шумного города, чье население теперь упало до двадцати шести тысяч.

Карл Драгош не думал осматривать достопримечательности, как предполагал Илиа Бруш. Он явился не в качестве туриста. Невдалеке от моста он очутился перед кафедральным собором с незавершенными башнями, не бросил даже рассеянного взгляда на прекрасный портал[21] XV века. И, конечно, не остановился, чтобы восхититься дворцом князей Тур и Таксис, готической[22] капеллой[23] и стрельчатым монастырем с его курьезной ценностью — коллекцией курительных трубок. Тем более не вздумал посетить ратушу, где некогда заседал райхстаг. Зала этого здания, знал он, украшена старинными коврами, и привратник не без гордости показывает камеру пыток с различными приспособлениями. Драгошу не пришлось давать «на водку», чтобы оплатить услуги проводника. Без советов прохожих нашел почтовую контору, где его ждало несколько писем на условленные инициалы. Когда Карл Драгош прочитал послание, причем на лице его не отразилось никаких эмоций, он направился к выходу, но у двери его остановил довольно плохо одетый человек.