Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

Дубликопия, догадался Велька. Их в любой слесарной мастерской клепают, только они недолговечные.

– Это черная метка. Для этого вашего… Тилля. Если хочет настоящий амулет – пусть в следующий четверг после отбоя приходит к Скалищам. Чтоб по-честному. Если не сможет прийти, пусть порвет цепочку – мы будем знать. Но только тогда он трус навечно!

Велька замотал головой:

– Не понимаю. Метка, Скалища… А чего это копия?

Яри нахмурился, потом махнул рукой.

– Долгая история. Ты у ребят спроси… или у Тайки, она объяснит. Она мировая девчонка, не обижай ее, смотри!

Это было очень странно. Вон ему по Тайкиной милости какой фингал поставили, а он: «не обижай». И «сударь-сударыня» их…

Долго размышлять не пришлось: желоб заполнился сверкающим туманом. Прибыл «Дракон Огня»; на нем одном такие силовые поля – кипяще-алые, с грозовыми просверками. Тая уже махала снизу рукой, что-то сердито крича.

Велька перегнулся через ограждение мостика:

– Сейча-ас! Я уже иду-у-у!

– Не слышит. Отсюда вообще ничего не слышно. Ладно, Вель. Встретимся еще. Может быть…

– Обязательно!

Скомканно попрощавшись, мальчишки побежали на перрон. Велька с Таей сели в последний вагон, ватага эмка-ушников – во второй.

В вагоне Велька уселся на обитый алым бархатом диванчик. Тая устроилась напротив: по движению поезда, чтобы голова не кружилась. Глаза ее слипались.

– Спать хочу, – пожаловалась она. – Словно по магазинам день отбегала… Разбудишь, ладно?

– Ага.

И девочка свернулась калачиком, засыпая. Велька перегнулся через столик и осторожно коснулся ее волос. Теплые и пушистые, словно котенок. Тая сквозь сон улыбнулась.

Под брюхом «Дракона Огня» загудело, словно в печи. Силовые поля налились мощью; затрещали искры, и стекла потемнели, спасая пассажиров от яркого света.

«Дракон» отправлялся в путь.

Этот момент Велька ужасно не любил. В животе бурчит, глаза закроешь – уносит Тара знает куда… Поезд разгоняется до чудовищных скоростей; не будь нулификаторов инерции, перегрузки размазали бы пассажиров по сиденьям. А так ничего. Вон тетка… отрастила пять подбородков, и хоть бы хны. Курицу на столе разложила, блины, мисочку с салатом. Обедать будет.

Велька отвернулся. Муть за окном рассеялась: поезд набрал нужную скорость, и силовые поля вышли на рабочий режим.

Теперь можно и в окно посмотреть. Пока не начался океан, пейзажи – закачаешься! Вон сопки плывут под вагонами ленивыми китами. Бережно, словно ребенка, передают друг другу тень «Дракона». А если смотреть через весь вагон, сквозь блистер можно увидеть, что творится сзади. Там струна пути уносится вдаль, горя в лучах вечернего солнца. Тает город, пожираемый ненасытным горизонтом.

Девочка что-то пробормотала сквозь сон. Между сиденьями тянуло сквозняком, и Велька снял китель, чтобы укрыть ее. Та поджала ноги, сворачиваясь калачиком.

Что-то звякнуло. Из кармана кителя свисала, раскачиваясь, цепочка. Метка, копия, высверленная пуля… Мальчишка потянул стальную змейку. Та уютно устроилась в ладони.

Вот еще одна загадка. Сколько их скопилось за сегодняшний день? Шпионка на вокзале, Тайкин отец-команидор (в том, что именно он встречался с Намсой, Велька не сомневался), черная метка…

И планы Велькины – кувырком. А может, и вся его жизнь… Правда, по этому поводу мальчишка почти не беспокоился. Сердце подсказывало, что на Лувре он если и задержится, то очень ненадолго.

До прибытия на Остров дел не оставалось. Велька достал книжку и стукнул по значку-закладке. Открылась страница с заглавием «Страна героев».

«После открытия доминионов людям пришлось несладко. Кинкары, как это у них водится, попробовали новую расу на прочность. В учебники эта война вошла как Вседоминионная Освободительная.

С помощью других рас кинкаров удалось разгромить. Но прошло чуть больше полувека, и люди проиграли «Холодную войну» недавним союзникам. Из доминиона прэта пришла молодежная мода на ожирение. Асуры «подарили» людям свой уголовный жаргон.

В ответ поднялась волна ксенофобии – бессмысленная и беспощадная. По доминиону рыскали вооруженные кликуши, отыскивая тех, кто в прошлой жизни принадлежал к иной расе или кому предстояло родиться в чужом доминионе. Повсюду гремели лозунги «Понаехали тут» и «Доминион – людям».

Вселенная человека агонизировала. Чужаки теснили людей, понемногу подчиняя их своему влиянию.

Расклад сил изменила случайность.

Крохотная пинасса людей «Туранга Лила» потерпела крушение. Экипаж снял пролетавший мимо крейсер асуров. И так получилось, что капитаны кораблей Николай Макиавелли и Ньяша Убсаланг подружились. Асури пригласила человека в гости. Так Николай оказался первым человеком, посетившим планету асурского доминиона.

Однажды, гуляя по городу, Николай наткнулся на точную копию земной пятиэтажки.

– Двести пятьдесят тысяч сто двадцать восьмая кровью Ньяша Убсаланг, – повернулся он к спутнице. – Что это за здание?

– Зови меня просто – могущественный гигант крови Убсаланг, котик, – откликнулась та. – Хочешь взглянуть поближе?

– Был бы рад.

– Тогда пойдем.

На крыльце пятиэтажки играли дети. Девочка в красном платьице баюкала плюшевого сегментолапого муравьеда. Синелицый мальчуган копошился ступенькой ниже, связывая шнурки на девочкиных ботинках. Маленькая асури не протестовала: ей было интересно, сколько получится узелков.

Рядом играли другие малыши. Двое близнецов (один желтый, другой оранжевый) возились с увеличительным стеклом. Огненное пятнышко скользило по бетону, оставляя после себя дымную струйку. Приглядевшись, Николай понял, что асурята заняты важным делом. Девочку пытался ужалить скорпион. Насекомое несколько раз начинало ритуальный танец убийства, но, едва оно сцепляло клешни над головой и делало сальто, мальчишки прижигали его лучом. В воздухе стояла едкая вонь паленого хитина.

– А мы с папой вчера реблягу-ашку ели, – сказала вдруг девочка. – Большущую! Как от того дома до садика.

– Врешь, – без энтузиазма отозвался желтый.

Скорпион сделал первое сальто, второе и принялся вертеться с широко расставленными клешнями.

– Сам врешь! Она тыщу милионов лет на помойке тухла.

– Ирсигу – врушка, тетя непарнокопытного бородавочного тапира! Нос – кулинарное изделие с творогом![2]

– Сам с творогом! На ней была тыща миллионов опарышей!

– Ты до тыщи милионов считать не умеешь!

– А вот умею! Умею! Меня папа научил! Раз, два, три, пять, восемнадцать…

Оранжевый отобрал у брата стекло. Скорпион как раз готовился к финальному броску.

– …тридцать четыре, восемнадцать…

Желтый заткнул руками уши:

– Не умеешь! Не умеешь! Не слышу ничего!

Девчушка засопела. Нижняя губа ее выпятилась и задрожала:

– А ты, а ты… А мой папа кровее твоего!

– Врушка! У тебя нету папы!

Пнув растерявшегося скорпиона, девочка бросилась в драку. О связанных шнурках она забыла и кубарем полетела с крыльца.

– Нету! Нету! – кричал желтый, уворачиваясь от девочкиных зубов. – А-а-а-а! Ня-ань, чего Ирсигу-у куса-а-ется!

– У меня тыща милионов папов! А тебя иглокожий топотун проглотил и выплюнул!

Женщины асуров с рождения сильнее мужчин. Пацаненку пришлось бы несладко, не вмешайся няня.

– Прекратить немедленно! – Над детьми выросла огромная четырехрукая тень. – Ирсигу, Номченг, Лабсанг! Почему сидите на одной ступеньке?

Няня растащила детей и усадила каждого на своей высоте. Синелицый оказался выше всех, на следующей ступеньке – оранжевый, затем Ирсигу. Забияка желтый оказался внизу.

– Я – первый кровью, – обрадовался синелицый. – Меня все знают!

Послышался звук затрещины. Няня стянула хвастуна вниз и вновь принялась пересаживать детей. Теперь выше всех оказалась Ирсигу. Няня сделала южное лицо:

– Чтоб я этого непотребства больше не слышала! Поняли, червяки?

Дети испуганно притихли:

– Мы поняли, высший предел Урайам Байагу.

– Повторяйте за мной: шестилапый мускусный оцелот сдох. Кто слово скажет, получит лишь невкусную колючку от хвоста.

– …колючку от хвоста!

– А теперь брысь, червячата. Наловите куколок древесного жука на ужин. И следите, чтобы он не отложил вам яйца в глаза и ноздри. Иначе вы станете последними кровью и никто вас не станет любить. И у вас никогда не будет мам и пап. Поняли?

– Да, высший предел няня!

Асурята разбежались по двору. Няня почтительно склонилась перед Ньяшей:

– Двести пятьдесят тысяч сто двадцать восьмая кровью Ньяша Убсаланг, гляжу в небо. Уф, сорванцы! Что привело вас сюда?

– Встань, пятьсот миллионов девятьсот тридцать три тысячи сорок шестая кровью Урайам Байагу. Со мною гость без числа крови. Его имя – человек Николай.

Урайам посмотрела на Николая с сочувствием:

– Гость без крови… Вы хотите осмотреть интернат?