Как выжить в НФ-вселенной - Чарльз Ю

Впереди целая ночь в городе, это слишком много, я боюсь затеряться в ее необъятности. Время — второй час, ночь в полной силе, и до утра еще очень-очень далеко. Кто знает, что может произойти до рассвета. Давно забытое ощущение существования во времени, внутри времени охватывает меня — по ногам пробегает холодок, затылок от шеи до макушки и руки ниже локтей будто покалывает иголочками. Каждый миг словно какая-то сила толкает тебя вперед, каждый миг ты словно падаешь в темноту с обрыва, тут же с удивлением обнаруживаешь, что стоишь на земле, вновь взбираешься наверх и снова летишь вниз, и так раз за разом. Мне почти не хватало всего этого — нечеткой, расплывающейся по краям картины мира, словно глядишь через перископ; сцепления с действительностью, чувства, что ты — на самом деле ты, что ты живешь своей жизнью, что ты используешь ее, тратишь. Я успел забыть, как тревожно и в то же время здорово жить в настоящем, в реальности, как много может вмещать в себя каждый миг, пусть даже нагромождение составляющих его элементов хаотично, и, собравшись воедино, в следующую же секунду оно распадется, рассыплется, но только чтобы тут же смениться новым.

Какое-то время я стою, поеживаясь, не в силах двинуться с места, пойманный в ловушку свободы, потом смотрю на Эда и замечаю, что тот, кажется, слегка замерз. Покупаю у разносчика с тележкой горячий шоколад и два хот-дога — один с кетчупом, один без. Едим, честно поделив все пополам. Я, правда, подозреваю, что мне достается все-таки немного меньше, чем Эду.

Он заглядывается на мезонно-бозонное шоу, и мы переходим через улицу и через стекло наблюдаем за инсценировкой Большого Взрыва. Под конец из открывшегося ящика вырываются лучи всех цветов, которые только есть в мире, и, преломляясь и отражаясь, мечутся внутри витрины. Эд от восторга несколько раз звонко гавкает, и несколько человек останавливаются, чтобы тоже взглянуть, но большинство даже не замедляет шаг: они это уже видели.

На противоположном углу старик и какой-то пацаненок-вундеркинд играют в четыре руки на странном инструменте. Одиннадцатимерная музыка струится в плавающем над людскими головами смоге из полуиспарившихся новостей и медийного вранья, тумана слухов и сплетен, мемо-дыма и привычной пелены бессознательных обрывков молитв. С разных сторон доносится шепоток зазывал, приглашающих взглянуть на «шоу не для всех».

Я кидаю немного мелочи в шапку мальчика-вундеркинда, и мы с Эдом движемся дальше, старательно отворачиваясь от робопродавцов, торгующих воспоминаниями и вообще всем, чем угодно. Цифровое табло «Часов Апокалипсиса» сообщает, что конец света наступит не далее как на следующей неделе. Фонд Дирака вывесил свой собственный билборд этажей в двадцать, и мы некоторое время наблюдаем, как растет число под огромной надписью «Общая накопленная суммарная погрешность». Когда Эду надоедает, мы отправляемся в спальный район, где я снимаю жилье. Это не квартира, просто комната. Голые стены, почти никаких вещей — только матрас, зубная щетка, маленький диванчик и телевизор, который я, по-моему, так ни разу и не включал. И ничего больше. Какой смысл держать что-то важное и нужное там, где бываешь только от случая к случаю?

Беру ключ у парня за стойкой. Он, оставаясь все время на одной и той же хронолинии, видит меня почти каждый день, вот только для меня всякий раз проходит год, два, пять, девять… Я снял комнату, когда получил свою нынешнюю работу, десять лет назад, по моим биочасам. Для портье это произошло в прошлую среду. Надо полагать, с его точки зрения, вся моя жизнь уместится в один месяц аренды.

В кладовке находится колючее шерстяное одеяло. Встряхнув, я стелю его на диванчик — для Эда. Иду в другой конец коридора, к раковине, и набираю ему миску воды. Конечно, на самом деле она ему не особо-то и нужна, ведь физического тела у него давно нет, но он все равно смотрит на меня с благодарностью. Обладай я хоть половиной души этой собаки, я был бы вдвое лучшим человеком, чем сейчас.

из руководства «Как выжить в НФ-вселенной»:

Компания-собственник

После того как первоначальный владелец отказался от каких-либо серьезных планов по использованию Мира-31, проект длительное время находился на реконструкции и не использовался. Затем права на его эксплуатацию были выкуплены компанией «Тайм Уорнер Тайм», подразделением корпорации «Гугл». Проект получил окончательное развитие как брендовый центр экспириенс-шопинга. В качестве средства привлечения клиентов планировался созданный по новейшим технологиям четырехмерный парк развлечений с монорельсовой дорогой и сувенирной лавкой. Предполагалось, что по суммарной стоимости активов и размеру прибыли проект займет среди участников рынка среднюю позицию со смещением к верхней части списка.

В течение переходного периода рядом операторов (в первую очередь более крупных миров) Мир-31 неофициально использовался в качестве места хранения частично поврежденного инвентаря, в том числе экспериментальных видов живых существ, космических станций, полностью или почти полностью заброшенных планет с ограниченной функциональностью, даже целых жанропроизводств. Некоторыми другими была развернута деятельность по так называемой добыче полезных предполагаемых, известной также как «чудоводство» — практика, до сих пор считающаяся спорной, хотя и получающая все большее распространение.

Незавершенность концептуальной структуры, наличие обнажений каркаса реальности, простая геометрия хроноповествовательных линий и сравнительно небольшое число героев создают идеальные условия для масштабного тестирования компаниями-операторами новых идей. Влиянием последних на человеческую популяцию Мира-31, в большинстве своем не отличающуюся высокой самооценкой, можно пренебречь.

12

Мне опять как будто десять, и отец везет меня домой с футбольной тренировки. Наш рыжий форд-универсал с разболтанной подвеской плывет по городским улицам, болтаясь, словно хлипкая лодчонка на волнах. Окна покрывает дорожная пыль. Я, уставший, с соленой от высохшего пота кожей, сижу на переднем сиденье, рядом с отцом, и приканчиваю замороженный апельсиновый шербет на палочке. Очень жарко, солнце печет через стекло, так что у меня даже волосы становятся горячими, а голые ноги — я в шортах — липнут к виниловой обивке (не знаю, как отец выдерживает в своих строгих серо-голубых брюках, которые носит всегда, даже по выходным). Я, щурясь, смотрю вперед, на дорогу. Сладкие оранжевые ручейки бегут вниз по руке — я еле успеваю их слизывать. Я хорошо помню этот день, помню, что случилось потом, и все равно как будто в первый раз.