Божественная комедия. Ад - Данте Алигьери

Песнь XVII

Содержание. На знак, поданный Виргилием, Герион древних, олицетворение обмана, примыкает к каменной плотине Флегетона. Лицо у него праведное, лапы мохнатые, хвост змеиный, а тело все испещрено узлами и кольцами. Поэты сворачивают с дороги, чтобы к нему приблизиться. Пока Виргилий уговаривается с Герионом о помощи его сильных плеч, Данте идет один к краю пропасти, где под огненным дождем, на раскаленном песке, сидит толпа ростовщиков, направлявших насилие против природы и искусства, а следственно и Бога. У каждого из них на шее повешена сума с различными гербами: на них жадно устремлены немые взоры грешников. Один из ростовщиков разговаривает с Дантом и предсказывает место в аду другому известному ростовщику, еще живому в то время. Данте, возвратившись к Виргилию, находить его уже на спине чудовища, с ужасом сам всходит на спину Гериона; но Виргилий, сидя позади Данта, защищает его от ядовитого хвоста чудовища, Они летят чрез пропасть, над страшным водопадам Флегетона. Высадив поэтов на окраине восьмого круга, Герион скрывается, с быстротою стрелы.

1. «Вот лютый змей с хвостом остроконечным,[361]Дробящий сталь и твердость стен и скал!Вот он весь мир зловоньем губит вечным!»

4. Так начал вождь и знак рукою дал,Чтоб грозного приблизить великанаКо мраморам, где путь наш пролегал.[362]

7. И страшный образ гнусного обманаГлавой и грудью к берегу приник,Но не извлек хвоста из мглы тумана.

10. Был лик его людей правдивых лик:Столь кроткими глядел на нас глазами,Но как у змеи был хвост его велик.

13. Мохнатые две лапы под плечами.А грудь, бока и весь хребет как жарИспещрены узлами и кружками.

16. Цвета одежд у Турок и ТатарС изнанки и с лица не столько ярки;Не так сплетен Арахны дивный дар.[363]

19. Как иногда лежат на взморье барки,[364]Полу в воде, полу в песке до ребр,И как у вод, на бой готовясь жаркий,

22. Сидит, в стране обжор немецких, бобр:[365]Так на краю, обвившем степь гранитом,[366]Лежал дракон, с лица приветно добр.

25. Он хвост крутил в пространстве, мглой покрытом,Как скорпион, вращая острием,Вооруженным жалом ядовитым.

28. «Теперь» сказал учитель мой: «сойдем[367]С дороги нашей к лютому дракону,Простертому на берегу крутом.»

31. И мы спустились вправо по наклонуИ пять шагов по берегу прошли,Чтоб от огня найти там оборону.

34. Как скоро мы к дракону подошли,Вдали узрел я на песке собраньеТеней, сидевших на краю земли.[368]

37. Тогда мой вождь: «Чтоб полное познаньеО круге сем ты мог отсель извлечь,Поди,» сказал: «взгляни на их страданье;

40. Но коротка твоя да будет речь.[369]А я склоню его первоначальноДать в помощь нам громаду мощных плеч.»

43. Так берегом я к точке самой дальной[370]Седьмого круга шел один, пока[371]Пришед к толпе, сидевшей там печально.

46. Из их очей сверкала их тоска:То там, то здесь руками тушат духиТо пыл огней, то знойный жар песка.

49. Так точно псы, в дни жара и засухи,То рылом чешут, то ногой, где ихКусают блохи, оводы, иль мухи.[372]

52. Я заглянул в лице теней иных,На коих тлели клочья огневые;Но никого не мог узнать из них.[373]

55» За то я зрел у каждого на шееМешок, имевший разный знак и цвет:В него впивались взоры их немые.[374]

58. И я увидел, ближе подошед,На желтом кошельке предмет лазурныйИ был со львом по виду схож предмет.[375]

61. И далее я зрел как кровь пурпурныйМешок, на коем молока белейНаписан гусь. – И вот, со алостью бурной,[376]

64. Один, имевший на суме своейНа белом поле супрось голубую,[377]Вскричал: «Чего ты смотришь в яме сей?

67. Прочь, дерзкий! прочь! Но если ты живуюИмеешь душу, ведай: Витальян[378]Соседом мне тут сядет одесную.

70. Я, Падуанец, здесь между гражданФлоренции; тут часто диких ордыКричат: Приди, наш славный атаман,

73. И принеси три клюва – герб твой гордый![379]»И, скорчив рот, он высунул язык,Как бык, когда он лижет влагу с морды.

76. И я, страшась, что слишком вдаль проник,(А вождь велел не медлить мне в долине)Пошел от злых; они ж подняли крик.

79. Уж мудреца нашел я на вершинеЧудовища и со спины крутойОн мне кричал: «Будь смел и силен ныне:

82. Здесь сходят вглубь по лестнице такой![380]Сядь впереди, а чтоб хвостом он раныНе мог нанесть, я сяду за тобой.»

85. Как тот, к кому близка уж знобь квартаны,Когда уже синеет цвет ногтей,Трясется весь, лишь взглянет на туманы:

88. Так я дрожал от сказанных речей;[381]Но как герой войска для предприятья,Так он бодрил меня на подвиг сей.91. Воссев на плечищах, хотел сказать я:«О вождь!»… но голос, как я ожидал,Не вышел… «вождь, прими меня в объятья!»

94. Но он, который столько раз спасалМеня в аду, едва я взлез, рукамиОбвил меня и, крепко сжав, сказал:[382]

97. «В путь, Герион, широкими кругами,[383]Но медленней спускайся: не забудь,Что новый груз подъемлешь ты плечами!»

100. Как от земли корабль уходит в путьНазад, назад: так в даль он отступает;И, на простор вступив, туда, где грудь[384]

103. Его была, вдруг хвост он обращаетИ бьет хвостом, как угрь, свирепый зверьИ лапами он воздух загребает.

106. Нет! не сильней ты трепетал, поверь,О Фаетон, когда брозды оставил,[385]Зажегши твердь, как видно и теперь;

109. Иль ты, Икар, когда огонь расплавилНа крыльях воск и в след тебе отецКричал: О сын, ты худо путь направил![386] —

112. Как я дрожал, когда со мной певецВзлетел, когда в воздушном океанеВсе, кроме змия, скрылось наконец.

113. Он тихо, тихо плыл, кружась в туманеИ нисходя; но я лишь замечал,Что ветр в лице и снизу дул в буране.[387]

118. Уже, от нас на право, я внимал,Как водопад шумел, ревел под нами,И я, нагнувшись, взор на дно вперял.

121. И больший страх я чуял над волнами.И, в трепете, я мог сидеть едва,[388]Услышав вопль и огнь увидев в яме.

124. Тут я узрел, чего не зрел сперва,Как змий, кружась, спускался в омут душныйМеж ярых мук отчаянного рва.

127. И как сокол, свершив полет воздушный,Когда ни птиц, ни чучел не нашел,[389]При криках ловчего: О, непослушный!

130. Вдруг кольцами спускается на долИ от ловца вдали один садится,Измученный полетом, дик и зол:

133. Так Герион в глубокий ров стремится,Чтоб сбросить нас к подножию скалы,И, облегчен от груза, снова мчится,

136. Скрываясь в мраке с быстротой стрелы.[390]

Песнь XVIII

Содержание. Со спины Гериона Данте обозревает все пространство преисподней ада, которую описывает вообще как глубокое жерло с окраиною, разделенною на десять концентрических рвов, через которые перекинуты в виде мостов огромные утесы. Эти рвы составляют восьмой круг ада, названный Злыми рвами (Malebolge): здесь наказуется обман без доверия. – Сброшенные в этот круг Герионом поэты идут на лево и приходят к первому рву: тут рогатые черти бичуют торговавших слабостью женского пола (ruffiani) и обольстителей; грешники бегут двумя один другому противоположными строями. Из первого строя, бегущего на встречу поэтам, Данте узнает Болонца и Гвельфа Каччианимако, с которым и разговаривает; из второго – мифическое лицо Язона, похитителя золотого руна и обольстителя Изифилы и Медеи. Поэты идут далее и достигают второго рва, столь глубокого и узкого, что дно его можно рассмотреть только с самой высшей точки моста. В нем погружены в зловонную жидкость льстецы; они кричат, бьют себя руками и задыхаются. Из них Данте узнает одного грешника, Алеесио Интерминеи из Лукки; а Виргилий указывает ему на тень прелестницы Таиды, лица из Теренциевой комедии: Эвнух.

1. В аду есть округ, Злые рвы прозваньем:Весь каменный, железа он темнейИ обнесен стены таким же зданьем.

4. В средине самой проклятых полей,Бездонный кладезь зев разверз широкий;[391]Но расскажу не здесь о бездне сей.

7. Край пропасти, между стеной высокойИ кладезем, округлен и прорытВкруг десятью долинами глубоко.

10. Как идут рвы, стенам падежный щит,Вкруг крепостей, стесняясь у средины,И каковой от нит приемлют вид:

13. Подобный вид имеют те долины,И как лежат подъемные мостыПри крепостях: так от подошв стремнины

16. Кремнистые протянуты хребты,Идущие чрез стены и провалы,До кладезя, где все в одно слиты.[392] —

19. Тут, Герионом сброшены на скалы,[393]Мы очутились; влево путь чернел:[394]Подвигся вождь, за ним и я усталый.

22. Иную скорбь направо я узрел,Иных судей, мучения иные,Которыми весь первый ров кипел.

25. На дне толпились грешники нагие:Одни отселе двигались на нас,Оттоле с нами, но быстрей, другие.

28. Так Римляне, в огромный сонм столпясь,Идут чрез мост, в год славный юбилея,От множества в два строя разделясь:[395]

31. С одной руки, перед лицом имеяВал крепостной, в Петров стремятся храм;С другой, текут к горе, вдали пестрея.[396]

34. Меж черных скал я видел здесь и тамЧертей рогатых с длинными бичами,Разивших страшно грешных по хребтам.[397]

37. Ах! как бегут вприпрыжку и скачками,Лишь хлопнет бич, и нет здесь никого,Кто б ждал еще удара за плечами!

40. Пока мы шли, я встретил одногоЗнакомого и молвил в то ж мгновенье:«Не в первый раз встречаю я его!»

43. Чтоб рассмотреть, в него вперил я зренье;А сладкий вождь, остановясь со мной,Назад вернуться дал мне позволенье.

46. Бичуемый, поникнув головой,Надеялся укрыться; но напрасно!Я молвил: «Ты, так взор склонивший свой, —

49. Когда твой образ говорит мне ясно,[398] —Ты Венедико Каччианимик![399]За что ж попал ты в щелок столь ужасный?[400]

52. А он: «ответа не дал бы язык;Но, твоему вняв звонкому глаголу,[401]Я вспомнил мир, в котором я возник.

55. Я убедил прекрасную ГизолуОтветствовать Маркизу на любовь,Предав ее злых толков произволу.

58. Не я один, Болониц, свергнут в ров:Так много нас вмещают эти стены,Что не осталось столько языков

61. Твердить sipa меж Рено и Савены;[402]А хочешь в этом быть ты убежден,То вспомни, как жадны мои сочлены.[403]»

64. Так говорил; но, сзади поражен,Он бросился, а вслед кричал нечистый:«Прочь, изверг! здесь не покупают жен!»

67. Я поспешил к вождю тропой скалистойИ мы пришли с поспешностью туда,Где из стены торчал утес кремнистый.

70. Тогда, взошел на камень без трудаИ вправо взяв, мы прочь пошли оттуда,Покинув область вечного суда.[404]

73. Когда ж пришли, где каменная грудаДает внизу бичуемым проход,Мой вождь сказал: «Дождемся здесь, покуда

76. К нам обратит лицо проклятый род:Сих грешников не мог ты видеть лица,За тем, что вместе с ними шел вперед.[405]»

79. И с древних скал узрел я вереницы[406]На встречу нам бежавших под утес,Которых гнали демонов станицы.

82. И добрый вождь, предвидя мой вопрос,Сказал: «Взгляни: вот призрак величавый!Бичуемый, не льет он горьких слез.

85. О, как он горд величьем царской славы!Сей дух – Язон, похитивший руноКолхидское, вождь смелый и лукавый.

88. Пришед на остров Лемнос, где давноОтвагой жен в ожесточенье рьяномУбийство всех мужей их свершено, —

91. Приветной речью, красотой и саномОн Изифилу в цвети лет прельстил,Увлекшую подруг своих обманом.

94. Там, обольстив, ее он позабыл:За этот грех казнится высшей властью,И за Медею рок ему отмстил.[407]

97. С ним идут все, прельщающие страстью!О первом рве довольно ты узналИ о толпе, пожранной черной пастью.[408]» —

100. Мы были там, где узкий путь у скалКрест на крест вал второй пересекает,Ведя на мост через второй провал.

103. И в этом рве я слышал, как стенает[409]Проклятый род и дышит тяжелоИ сам себя разит и проклинает.[410]

106. Там плесенью брега обволокло[411]Зловонье дна, сгущаемое бездной,И брань со всеми чувствами вело.

109. Ров так глубок, что было б бесполезноСмотреть на дно в зловонный сей овраг,Не взлезши вверх, где свис утес железный.

112. Мы на него взобрались и сквозь мракЯ рассмотрел народ, увязший в тине,Извергнутой, казалось, из клоак.

115. И одного заметил я в пучинеСтоль грязного, что рассмотреть нельзя:Мирянин он, или в духовном чине.

118. Он мне кричал: «Что смотришь на меняТак пристально меж грязными тенями!»А я: «За тем, что сколько помню, я

121. Тебя видал с сухими волосами:Интерминеи мне давно знаком;[412]За тем тебя преследую глазами.»

124. В башку ударив, он сказал с стыдом:[413]«Лесть мерзкая нас свергла в ров вонючий!Без устали болтал я языком.»

127. И вождь: «Впери сквозь сумрак взор летучийИ ров глубокий обозри вокруг;Взгляни: вон там, среди бесчестной кучи,

130. Растрепанной развратницы злой духСкребет ногтями грудь в трясине скверной,То вдруг присядет, то привстанет вдруг:

133. То тень Таиды, грешницы неверной,[414]Что на вопрос: «Довольна ль мной?» в ответЛюбовнику сказала: «Ах, чрезмерно!»

136. И, с омерзеньем, прочь пошел поэт.

Песнь XIX