Фаэтон со звездой - Константин Петрович Волков

подтянутым и спокойным до того, что некоторые принимали эту ровную сдержанность за безразличие.

Ходаровский поднялся из-за стола — высокий, сухощавый, старый полковничий китель со стоячим черного бархата воротничком подпирал его острый подбородок.

— По весьма важному делу, — произнес Ушаров почтительно, получив приглашение сесть. Ходаровский опустился в кресло, вынул чистый лист бумаги и взял в руки остро отточенный карандаш, приготовился слушать. У него была старая привычка стенографировать все беседы, совещания и, перепечатав, представлять их командующему во время доклада. Он приготовился слушать.

— Да, чрезвычайно перспективно, чрезвычайно! — сказал он, когда Николай умолк. — Очень заманчиво!.. Вот, что: пойдите, Николай Александрович, к Паскуцкому.

Простуженно покашливая в кулак, Николай Антонович Паскуцкий внимательно выслушал доклад Ушарова, поднял телефонную трубку, соединился с секретарем Реввоенсовета Богомоловым.

— Павел Михайлович? Придите ко мне. Жду!..

Поднялся, прошел от стола до окна, выходящего на солнечную улицу, вернулся к столу, сказал:

— Еще немного и загоним мы эмир ляшкара в тупик. В ловушку! Силы у нас растут! Знаете, как проходит мобилизация? Отлично проходит, товарищи! Ленинский декрет так поднял мусульманскую бедноту!

Паскуцкий имел в виду подписанный Владимиром Ильичом 10-го мая Декрет Совета Труда и Обороны «О призыве в Красную армию граждан нерусских национальностей Сибири, Туркестана и других окраин».

— Не случайно все чаще одураченные и запуганные муллами и курбашами бедняки бегут из басмаческих шаек, — добавил вошедший минуту назад Богомолов. — С эмиратом покончили, с Хивинским ханством — еще раньше... Да, ты кстати пришел, Ушаров, — вспомнил что-то Богомолов. — Мы сейчас подбираем по заданию Ревкома коммунистов для работы в национальных красноармейских частях. Нужны и политработники. Ты по всем статьям подходишь! Как, а? Чего ты молчишь? А, знаю... С Петерсом договоримся. Это партийная мобилизация! Около пятисот коммунистов надо подобрать. На курсы пойдешь. При Реввоенсовете Туркфронта создаются... Ну, договорились?

— Нет, Ушаров нужен здесь, — произнес Ходаровский. — Складывается весьма благоприятная ситуация. Давайте лучше послушаем Николая Александровича и решим, что делать.

— Давайте прикинем, что мы можем выгадать и чем рискуем, согласившись на предложение Курширмата, — сказал Паскуцкий. — Если ему нужны всего тысяча-другая патронов, не стоит заводить эту канитель. Кстати, Ушаров, разведотделу известно, как вооружены банды Курширмата?

— Почти точно. На каждого — винтовка. Два пулемета, пушка. Снарядов к ней нет. Есть наганы, пистолеты...

— А какого оружия у него больше, какого меньше — знаете?

— По результатам допросов, письменным и агентурным данным — больше русского образца... Собственно, чего мы раньше времени взялись обсуждать — может не разрешить Ташкент, — задумчиво произнес Ушаров.

— М-да... Надо с Ташкентом соединиться... Как еще Петерс посмотрит на это дело. Пошли к прямому проводу! Собственно, ты, Ушаров, иди лучше к себе. Получим ответ — извещу.

— Мне к вечеру надо дать ответ Карапетяну.

— Карапетяну скажи, что после того, как Курширмата разделали под Кара-Сакалом — он должен стать покладистее, пусть не рядится, — рассмеялся Паскуцкий. — С Петерсом я соединюсь сейчас же. Думаю, что он одобрит наш план.

Штаб фронта и Реввоенсовет находились в одном здании. Ходаровский и Богомолов вернулись в свои кабинеты, а Ушаров поспешил к себе в разведотдел, занимавший особнячок на тихой окраинной улице рядом с казармами.

Паскуцкий вызвал Ушарова перед концом рабочего дня.

— Петерс одобрил! Желает успеха!.. Кстати, советует симулировать кражу патронов со склада. Так, чтобы о ней можно было покричать, кому-то всыпать — с расчетом на то, чтобы слух об этом дошел до Курширмата. Тебе будет больше доверия. Еще просит, чтобы не зарывался и зря не рисковал.

— Двум смертям не бывать — одной не миновать! — чуть улыбнулся Ушаров и пригладил ладонью пробор.

— Петерс приказал оказывать тебе всякое содействие. Нам, троим, поручено продумать варианты, как лучше использовать эту возможность связи с Курширматом. Еще Петерс предупредил, чтобы ты информировал его регулярно... Он придает этой затее серьезное значение; сказал, что в случае необходимости приедет сам...

— Наверняка будут и новые поручения Курширмата. Лишь бы удачно выполнить первое и заставить его поверить в мою преданность, пусть даже меркантильную, — заметил Ушаров.

— Верно. Главное теперь: как добыть патроны? Если ты просто получишь со склада и отвезешь Курширмату, он не дурак, заподозрит неладное... Можно все дело провалить. Петерс не зря предупредил об этом.

В просторном кабинете, выходившим окнами на улицу, вдоль стен стояли огромный с высокой спинкой диван коричневой кожи, украшенный резными по дереву головами львов, такие же кресла. В глубине кабинета — рабочий стол — тоже огромный и тоже со львами. На стене за столом светлел квадрат обоев. Николай, и раньше бывавший у председателя Реввоенсовета, безразличным взором оглядел мебель и бледное квадратное пятно — след висевшей раньше картины: портрета последнего царя.

Паскуцкий вышел из-за стола, взял Ушарова под руку, провел к дивану. Они сели.

— Дело серьезное. Надо обдумать все до мелочей. Это поручаю вам, Николай Александрович. Потом обсудим. Ну, а вообще-то страшновато, а? — Он положил узкую ладонь на колено Николая. — Осторожно надо...

— Двум смертям...

— Знаю, не бывать! Так ведь и одну-разъединственную лучше бы подальше в тупичок загнать, а?.. Ну, думайте... Вам, чай, на свиданье к Карапетяну пора...

И, пожав на прощанье руку, погрозил указательным пальцем:

— Чур, не горячиться!.. Ну, да не мне вас учить!

Ушаров покинул кабинет председателя Реввоенсовета Ферганского фронта, гордый за порученное дело. О том, что жизнь его будет подвергаться опасности, он не думал. Он рисковал ею не раз — без раздумья, без страха, зная, что такая необходимость диктуется суровым временем и интересами партии и революции. Для него эти понятия не были ни рисовкой, ни фразой. Он был очень молод, к тому же с присущим молодости оптимизмом верил в свои силы и удачливость.

Глава VII

ПОРУЧЕНИЕ КУРБАШИ

Николай часто поглядывал на часы, не мог дождаться встречи. Стрелки не спешили. Он вышел из кабинета на несколько минут раньше обычного и уже от парадного вернулся. Хватило выдержки задержаться в здании несколько дольше, чем надо. «Пусть не думает, что быстро согласился и ищу встречи. Пусть Карапетян подождет, поволнуется».

Ушаров знал Карапетяна давно, но только сейчас пришло на ум, что этот дезертир может быть из дашнаков. «Не иначе «маузерист». И про то, что на Кавказе дашнаки хотели с ним расправиться, — соврал...