Третья русская революция - Александр Мосякин

Москва. 4 октября 1993 года. "Белый дом" в огне

Даже министр обороны Павел Грачев, обязанный всем исключительно Ельцину, потребовал письменного распоряжения. Элитная группа спецназа "Вымпел" отказалась штурмовать парламент. Неожиданно помощь Ельцину предложил... Джохар Дудаев. До 4 октября в аэропорту Грозного стояли два Ту-134, набитых дудаевскими гвардейцами, готовыми вылететь в Москву. Дудаев, видимо, рассчитывал в обмен на эту услугу выбить у президента России акт о независимости Чечни. Но Ельцин на это не пошел и был вынужден подписать приказ на применение в гражданском конфликте регулярной армии.

Остальное мы помним. Танки Кантемировской дивизии, прямой наводкой расстреливающие "Белый дом", пожар, штурм, сотни трупов, генерал Руцкой, призывающий боевых товарищей-летчиков на подмогу, арестованные руководители оппозиции, с поднятыми руками выходящие из черного "Белого дома", и... торжествующий Ельцин. Потом он спрашивал в своих мемуарах: "Как же выглядит перед лицом истории наша российская демократия: Коммунистический путч побоялся стрелять в нее, а сама демократия не побоялась стрелять в своих врагов? Нет ли в этом злой иронии судьбы?" Но это было потом. Тогда, в октябре 1993-го, Ельцин торжествовал. И не только он.

Накануне кровавых событий в Москве Билл Клинтон усердно объяснял американским журналистам, что "нельзя терять времени на колебания и раздумья. Надо немедленно поддержать демократа Ельцина, наткнувшегося на сопротивление тех, кто противится реформам и хочет сорвать свободные и честные выборы". Потом Клинтон позвонил Ельцину в Кремль и сообщил, что поддерживает его. А в те часы, когда репортеры CNN вели на весь мир прямую трансляцию московского побоища, Белый дом и Госдепартамент США хранили гробовое молчание...

Октябрьские события, по признанию Тэлбота, потрясли Клинтона. Расстрел "Белого дома", благодаря которому Ельцин одержал сиюминутную победу, в действительности, по оценке Клинтона, был политическим откатом с далеко идущими последствиями для лидера России. И он не ошибся. Хотя сразу после трагических событий Борис Ельцин выступил с обращением к народу, где призвал к всеобщему примирению и недопущению в будущем "подобного безумия", его авторитет и вера в его реформы в народе были подорваны.

Это показали выборы в Госдуму 12 декабря 1993 года, фактическим победителем которых стала Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского. По своему политическому составу Дума стала еще более антиельцинской, чем разогнанный Верховный Совет. Это шокировало официальный Вашингтон. Но Клинтон верно оценил итоги выборов: люди голосовали не за Жириновского, а против шоковых ельцинских реформ, которые ничего, кроме нищеты и бедствий, подавляющей массе народа не принесли.

Клинтон отправил в "разъяснительную" поездку по СНГ вице-президента Альберта Гора, который вопреки всем правилам открыто вмешался во внутренние российские дела. На пресс-конференции, данной вместе с Виктором Черномырдиным в Москве, Гор осудил Жириновского и его партию, как "проповедников ненависти и мракобесия, опасных для свободолюбивой России, Соединенных Штатов и всего демократического мира", и посоветовал россиянам скорректировать реформы. А Тэлбот, выступая на пресс-конференции в Госдепартаменте США, предложил новую формулу российских реформ: "Меньше шока и больше терапии". И, хотя московские реформаторы заголосили, что это "нож в спину реформ", дни шоковой терапии в России были сочтены. В Вашингтоне приняли это как объективную данность.

Октябрь 1993-го стал рубежным в политической карьере Бориса Ельцина. С осени 1987 года, когда его сняли с поста первого секретаря МГК КПСС, и до расстрела парламента России Ельцин шел по политической лестнице вверх. После кровавого октября его позитивная политическая карьера закончилась. К началу 1996-го рейтинг первого президента России не превышал 3-4%. И хотя благодаря деньгам "семибанкирщиков" и бешеной пропаганде Ельцин был переизбран на второй президентский срок, но это уже был другой Ельцин.

Это видели в США, но до поры следовали императиву, что "пьяный Ельцин предпочтительнее всех трезвенников". Однако летом 1998 года ситуация стала меняться. Свидетельством тому стали статьи, которые еще до российского дефолта опубликовал в США влиятельный американский политолог Питер Рэдуэй, давший негативную оценку правлению Ельцина и призвавший его досрочно уйти в отставку.

Поначалу его не услышали. В июле 1998-го посланец Кремля Анатолий Чубайс и заместитель министра финансов США Лоуренс Саммерс договорились о предоставлении России "стабилизационного кредита" МВФ на сумму в 4,8 млрд. долларов, кои употребили для своих нужд 23 близких к Кремлю российских и американских банка. 15 августа Ельцин во Пскове клятвенно заверил россиян, что девальвации рубля не будет. А 17 августа грянул дефолт, обесценивший рубль в четыре раза.

В сентябре 1998 года в журнале деловых кругов США Forbes вышла беспрецедентно резкая статья, в которой Ельцин и его окружение были названы "бандой криптократов, грабящих страну". Запад отвернулся от Ельцина.

За эти годы друг Билл и друг Борис встречались пять раз. В январе 1994-го президенты США, России и Украины (Леонид Кравчук) подписали в Москве трехстороннее соглашение о ликвидации украинского ядерного арсенала, а в сентябре на саммите в Вашингтоне президенты России и США обсуждали экономические вопросы. Следующая их встреча состоялась в октябре 1995 года в Гайд-парке, к северу от Нью-Йорка. Стороны договорились о взаимодействии в обеспечении мира в Боснии. Этой встрече предсказывали провал. Но она состоялась, и в конце ее Ельцин назидательно прорычал: "Те, кто предсказывал нашей встрече провал, сами провалились", - чем вызвал гомерический хохот у Клинтона и присутствовавших там журналистов. В марте 1997-го на двухдневном саммите в Хельсинки Клинтон и Ельцин приняли программу американской финансово-экономической помощи России, а российский президент нехотя признал необратимость расширения НАТО. А в конце августа - начале сентября 1998 года состоялся безрезультатный саммит в Москве. Он прошел на фоне катастрофического дефолта. Ельцин был болен, с трудом передвигался и невнятно отвечал на вопросы. Клинтон понял, что дни Ельцина сочтены.

Вследствие этого Россию перестали воспринимать в международных делах. Когда в марте 1999 года США начали бомбардировки Югославии, Клинтон даже не уведомил об этом своего кремлевского друга. Правда, потом к услугам Москвы пришлось обратиться. Вот что говорит об этом Тэлбот: "Мы сказали россиянам: если вы хотите участвовать в процессе выработки системы международной безопасности и не хотите оставаться на обочине международного сообщества, то помогите нам решить югославскую проблему! И в конце концов они помогли". О подробностях Тэлбот умалчивает, а дело было так.

Когда к лету 1999 года стало очевидно, что бомбардировки Югославии не приносят желаемых результатов, что в Европе и США зреет недовольство происходящим и что грядет сухопутная операция с большим числом человеческих жертв, по настоятельной просьбе президента Клинтона Борис Ельцин отправил в Белград Виктора Черномырдина. Тот встретился со Слободаном Милошевичем и заявил: если Югославия не примет условия НАТО, то Россия прекратит поставки газа в страну. И Милошевич сдался. Газовый ультиматум сыграл решающую роль в исходе балканской войны. Россия спасла Запад от крупнейшего военно-политического провала и могла потребовать за это многое. Но Ельцин не попросил и не получил взамен ничего. Запад лишь выдвинул Черномырдина на соискание Нобелевской премии мира - и это все.

А вскоре в западных масс-медиа вспыхнула явно инспирированная череда скандалов, названных Russia-gat , главной мишенью которых было ближайшее окружение российского президента и лично он сам. Одновременно началась атака на Ельцина и его "семью" внутри России. Лихорадочно цепляясь уже не за власть, а за безопасность - как свою, так и своих близких, Ельцин выдвинул в преемники Владимира Путина и в канун нового 2000 года добровольно ушел в отставку.

С приходом к власти Владимира Путина американской администрации пришлось иметь дело с партнером совсем иного склада.

На презентации своей книги бывший заместитель госсекретаря США Строб Тэлбот сказал: "Конечно, я пытался анализировать личность Путина. Я встречался с ним во всех трех его должностях. Он начинал по рангу ниже меня, а потом быстро обошел. Первый раз я работал с ним во время косовского кризиса, когда он поразил меня одним своим качеством, которое затем очень ярко проявилось в нем как в политике. Он абсолютно другого рода человек по сравнению с Ельциным. Ельцин - классический представитель советского типа лидера - с той точки зрения, что любил говорить "нет", спорить, драться, грозить кулаком миру. "Нет" было его любимым словом. Путин же мягок, вкрадчив, вежлив. Он никогда не говорил "нет", он подразумевал "нет" - и к этому надо было привыкнуть".