Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Говоря о новых технологиях, нельзя не упомянуть о создании электронных библиотек греческих и латинских авторов и произведений. Работа над TLG ведется уже несколько десятилетий, и результат не замедлил сказаться на формировании принципиально нового уровня работы с текстами. Хотя использование «Сокровищницы» не избавляет от обращения к критическим изданиям, само наличие под рукой громадного корпуса текстов, иначе часто недоступных, и возможность оперативного поиска по разным критериям открыли перед учеными и студентами новые горизонты. Электронная версия «Латинской патрологии» Ж. — П. Миня (PLD) и ожидаемый в будущем (помимо TLG) греческий ее аналог, электронное собрание современных критических изданий латинских текстов (CLCLT 4) также вносят (или еще внесут) свою лепту в этот процесс. Наличие «ключей» и указанных электронных собраний сильно упрощает не только цитирование и ссылки, но и необходимость развернутых библиографических описаний цитируемых изданий.

Таким образом, быстрое устарение справочного аппарата «стандартных патрологий» после создания «ключей» и электронных библиотек заставляет признать главной ценностью патрологических курсов по периоду I—VIII вв. именно нарративный материал, сохраняющий свое значение гораздо дольше, чем информационные данные. Качество изложения, степень продуманности и организация подачи материала — требования, которым вполне отвечает курс Н. И. Сагарды, — выходят на первый план, хотя все труднее и труднее охватить такой обширный материал одному автору (да и навряд ли это теперь возможно), вследствие чего постепенно увеличивается удельный вес коллективных монографий.

С этой точки зрения нужно признать, что почти полное отсутствие иностранной библиографии в «Лекциях» Н. И. Сагарды, в первую очередь объясняемое, видимо, прагматическими соображениями (преимущественно аудиторной направленностью «Лекций»), как раз является, скорее, их преимуществом. Хотя автор и снабжал текст отсылками к зарубежной литературе, он не перегружал ими «Лекции», а в более поздних литографиях снял значительное количество ссылок, и потому в книге меньше устаревшего материала, чем можно было бы ожидать. Обращение к современным иностранным курсам, «ключам» или интернету легко компенсирует эту лакуну. Однако нельзя не пожалеть об отсутствии в «Лекциях» русской библиографии. Если иностранная литература учитывается без особых проблем, то русские исследования, как правило, очень плохо известны западным ученым, да часто и нам самим. По возможности мы старались заполнить этот пробел (подробнее сказано в предисловии «От издательства»). Аналогично обстоит дело и со старославянскими и древнерусскими переводами отеческих текстов, которые, пожалуй, меньше всего введены в научный оборот и почти не используются в современных критических изданиях.

Возвращаясь к задачам современной патрологии, следует признать, что главной проблемой остается создание аналогичных курсов и справочников по византийской литературе после VIII в. Поскольку на Западе период отцов Церкви, прежде всего восточных, традиционно заканчивается VIII в.[75], а авторы начиная со свт. Фотия обычно воспринимаются уже сквозь призму вероисповедных различий, то активная разработка византийской литературы IX—XV вв. началась на Западе лишь в последние десятилетия, причем греческие ученые активно включились в решение данной задачи и очень многого достигли. С этой точки зрения представляется весьма дальновидным включение пре–осв. Филаретом и протопресв. Иоанном Мейендорфом в патрологический курс авторов и после VIII в. Традиционное мнение православных ученых о единстве святоотеческой традиции (по крайней мере, до падения Византии) выходит сегодня на первый план. Новый стандарт и уровень ныне задан новым двухтомником «Византийское богословие и его предание»[76]. В нем впервые учтены в полном объеме потребности современной науки. Обширные введения о жизни и творчестве совмещаются с исчерпывающей библиографией и полной росписью, наподобие «ключа», всех творений данного автора. Тем самым стандартные патрологии оказываются совмещенными с удобствами «ключей», а последние лишаются своей чрезмерной лаконичности и снабжаются исчерпывающей библиографией и подробными введениями. Значительные неудобства Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit[77] (бывшего до недавнего времени неким «суррогатом» «ключа» для авторов поздневизантийского периода) здесь также преодолены. Следует признать, однако, что появление настоящего полного «ключа» для греческих авторов IX—XV вв. займет много времени. Устаревший учебник Х. — Г. Бека[78] изначально был написан по образцу немецких «хандбухов» — чем–то средним между учебным обзором литературы и «описью» авторов и произведений, но аналога этой книге все–таки до сих пор нет. До появления же нового справочника вряд ли можно рассчитывать на создание в мировой науке хотя бы одной «стандартной патрологии» по этому периоду. Ведь начатое в конце XX в. критическое издание апокрифов было бы сильно затруднено без предварительной инвентаризации наличного материала, каковой и послужил CANT.

Итак, какой смысл имеет первая полная публикация лекций Н. И. Сагарды спустя почти век после их создания?

Введение[79]

Значение изучения святоотеческих творений и необходимость научного исследования их

Предмет исследования в патрологической науке составляют святоотеческие творения или, точнее, произведения древнецерковной литературы. Необходимость специального изучения древнецерковной литературы имеет свое глубочайшее основание в православном понимании Церкви, способов сохранения и распространения ею христианского вероучения и нравоучения, раскрытия и уяснения внутренней церковной жизни. Церковь при самом основании приняла слово Божие во всей необходимой для всего человечества полноте; новых откровений она не получает, и задача ее — не изобретать новые учения, а хранить и из рода в род передавать неизменным Христово Откровение, постепенно раскрывать его неисчерпаемое содержание, проводить в сознание и жизнь людей, усваивая каждому совершенное Христом спасение в той форме, какая соответствует личному характеру и развитию каждого. Верность основным началам своего исторического существования, положенному в ее основу учению, соблюдение существенных форм установленного строя — для нее безусловно обязательны, так как в противном случае она перестала бы быть Церковью Христовой и оказалась бы чисто человеческим учреждением. Она обязана принимать во внимание и постоянно изменяющиеся формы и условия жизни человечества и отдельных народов, но всегда оставаясь верной существенному содержанию своего учения и основным началам своего строя. Поэтому–то во все моменты исторического существования Церкви мы видим неизменное обращение к прошлой, преимущественно первоначальной истории Церкви с целью постигнуть дух древнецерковной жизни, неизменно сохраняющийся в ней от Божественного Основателя и апостолов, для правильной оценки наличной церковной действительности и определения нормального, согласного с духом и задачами истинной Церкви строя церковной жизни при современных условиях. Где же искать указаний на этот дух древней Церкви? Где найти ясное и непосредственное отражение ее жизни во всех ее проявлениях с освещением внутреннейших основ ее?

Совершенно справедливо зеркалом жизни того или другого народа в различные периоды его существования признается его литература. Поэтому и в отношении древнецерковной жизни в ее разнообразных проявлениях наиболее полного и непосредственно осязательного отражения ее необходимо искать в дошедших до нас памятниках письменности, в творениях древнецерковных писателей, особенно тех, которых сама Церковь признает преимущественными свидетелями и выразителями своего учения, называя «отцами Церкви». Они были первыми преемниками апостолов, продолжателями их дела, подражателями их ревности, строителями вселенской Церкви в первые века ее исторической жизни. Истина, из–за которой они боролись и страдали, не была для них простой абстракцией: она была для них — светом, просвещающим их разум, жизнью, из которой они черпали необычайную энергию в служении Церкви. Они любили эту животворную истину, питали ею свои души, стремились передать ее своим братьям по вере и чуждых ее привести к ней. По требованию обстоятельств своего времени они раскрыли и осветили почти все существенные вопросы церковного учения и жизни. Отсюда открывается, что внимательное отношение к памятникам древнецерковной письменности является существенно важным, постоянно обязательным для всякого, кто хочет понять учение Церкви и проникнуть в ее внутреннюю жизнь: история Церкви и ее учение не могут быть постигнуты и правильно оценены без знания их наличных носителей и выразителей — древнецерковных писателей и их творений.