Шпага императора - Вячеслав Коротин

И так выглядел поганенько – лицо нежно-зелёного цвета и глаза в кучку никак собрать не может…

– Где содержат плененных вами офицеров и солдат? – Я постарался придать голосу как можно больше суровости.

– Только офицеров в плен брали, – выдавил из себя мужик. – А где они – мне неведомо.

– Думаю, что ты врёшь, поганец. Могу ошибаться, но это легко проверить – сейчас мои солдаты начнут твои потроха на шомпол накручивать, тварь. Думаешь, у кого-то рука дрогнет? После того как ты застрелил их товарища? Думаешь, что я тебя пожалею, сука, после того как ты согласился, что меня можно зарезать?! – Я старательно придавал своему голосу истерические нотки. – Да я с тебя, гадёныш, собственноручно кожу сдирать буду, пока не скажешь, где вы пленных держите! Тесак мне!

Егерский унтер, с выражением некоторого неодобрения на лице, всё-таки подал оружие, выдрав его, кстати, из мёртвой руки Кнурова.

На лице «языка» совершенно конкретно читался откровенный ужас. И «поплыл», родимый:

– Не трогайте, всё скажу!

– Давай!

– А не убьёте потом? Что мне будет за помощь? – тут же попытался торговаться «пациент».

– Жить, тварь, будешь. Но на каторге. От виселицы постараюсь тебя избавить, если офицеров спасём.

Подумалось: в штрафбат бы этого хмыря – стрелять ведь умеет… Но до такого нынешняя армия ещё не додумалась.

– Так где пленные?

– Верстах в десяти отсюда, ближе к Смоленску, я покажу дорогу, – засуетился парень. И сомлел. Просто, как в замедленной съёмке, подогнулись у него ноги, и это «туловище» ме-е-едленно опустилось на траву.

Однако холодная вода, выплеснутая на лицо, достаточно скоро привела клиента в чувство.

Ну, да и ладно – пока от него требуется только ноги переставлять.

Покойников стащили в одно место и уложили рядками. Очередная проблема: хотя бы закопать или оставить зверью на поживу? И опять решение принимать мне…

К чёрту!

«Следую своим курсом!» – про этот морской сигнал, вычитал вроде тоже у Бушкова, – военный корабль не будет прекращать выполнение боевой задачи, даже ради оказания помощи морякам со своего же потопленного собрата. И это правильно: хороши бы были броненосцы, покидающие линию ради спасения тонущих с погибших в сражении кораблей… Нельзя – нужно сохранять строй и стрелять по врагу!

И нам нельзя отвлекаться на рытьё могил кортиками и голыми руками для предателей, когда не выполнена поставленная задача: наблюдать берег Каспли и подать сигнал, в случае сосредоточения там французов, надо поскорее освободить попавших в плен к бандитам офицеров, да много ещё чего надо…

– Пошли к дороге, ребята! – не очень уверенным голосом скомандовал я своим. – Этих потом закопают, если получится.

Отреагировали спокойно. Я, честно говоря, слегка беспокоился по поводу предрассудков на тему упырей, которыми становятся непохороненные злодеи, но, по всей вероятности, народ стал уже не таким суеверным.

Обратный путь был повеселей, чем моё ковыляние со связанными за спиной руками к варначьей поляне – настроение отличалось кардинально. Всё-таки наличие Кнурова, затаившего на меня злобу, даже из подсознания слегка отравляло мою жизнь в последние полтора года. Не столько за себя беспокоился, сколько за близких. Теперь этот камень с души свалился…

Заодно Спиридон «развлекал», показывая, где мы в прошлый раз веточку надломили, мох ковырнули, олений «орешек» раздавили и тому подобное. Действительно – если всё такое замечать, то можно было выйти к разбойничьей базе, как по бульвару.

Пленник пару раз отбегал потравить – значит, сотрясение мозга ему почти наверняка обеспечили. Однако никакого сочувствия лично я к этому негодяю не испытывал. Разве что беспокоился насчёт его способности вывести нас к месту, где содержат захваченных пленников.

Казалось, что прошла целая вечность с того момента, как меня уволокли с дороги в лес. На самом деле солнце совсем недавно стало склоняться в сторону заката. Когда мы вышли из чащи, ещё не было и трёх часов.

Оставшиеся у обочины солдаты вместе с Гаврилычем на ближайшем пригорке копали… Нетрудно догадаться что. Чуда не произошло – Малышко не выжил.

Пожалуй, не стоит говорить ребятам, что застрелил его тот самый парень, которого мы связанным привели с собой, – могут не сдержаться и сразу порвать гадёныша на лоскуты.

Моё появление живым и здоровым, правда, слегка подняло им настроение – на суровых лицах минёров обозначились улыбки.

А вот кто действительно не скрывал радости по поводу моего возвращения, так это Афинушка. Бандиты не стали утром ловить и уводить с собой лошадей – вероятно, сложновато вести лесными тропами таких крупных животных.

Поэтому моя кобыла стояла вместе с остальными, но, заметив появление хозяина, тут же вытянула морду в моём направлении и тихонько заржала.

Нет, ведь надо же, сколько преданности в этом удивительном существе! Казалось бы: много ли хорошего Афина от меня видела, кроме обычной заботы всадника о своей лошади. Ну баловал её при случае яблоками или солёной горбушкой… Зато сколько раз терзал шпорами бока, сколько раз заставлял рвать из себя жилы и выкладываться в скачке до последних сил, до хрипа в дыхании и пены на боках…

Неужели животные способны чувствовать наше к ним доброе отношение и ценить его, несмотря на страдания, которые зачастую доставляет им хозяин?

И всё-таки подождёт моя красавица, чуть позже обниму её за шею, почувствую на лице горячее дыхание и чмокну в морду. Потом.

– Здорово, братцы! – подошёл я к своим минёрам.

– Рады видеть ваше благородие! – нестройно, но от души откликнулись на приветствие подчинённые. – Не чаяли уже вас живым увидеть.

– Терпит пока Господь грехи мои, вернулся. Давно помер? – кивнул я на покойника.

– Почитай сразу, как Спиридон с егерями за вами отправились. Так в сознание и не приходил, – отозвался Гаврилыч.

– Упокой, Господи, душу раба твоего, Семёна, – перекрестился я, глядя на неживое лицо Малышко. Опустился на колени и прикоснулся губами к уже чувствительно похолодевшему лбу солдата.

Наверное, именно мне, за отсутствием священника, нужно будет прочесть соответствующую молитву над могилой… А ведь не помню ничего, кроме: «… прах к праху отойдёши…» или чего-то в этом роде… Вот уж не было печали!

– Всадники на дороге! – Спиридон отвлёк своим криком наше внимание к более актуальным событиям.

С юга, верстах в двух, действительно показался кавалерийский отряд. По всей вероятности, это как раз и была та подмога, за которой отправился Гафар. Через несколько минут стало ясно, что мы не ошиблись в своих ожиданиях – приближались ахтырские гусары. Около полусотни. А ещё через некоторое время можно было уже разглядеть нашего башкира, скачущего нога к ноге с самим Давыдовым.

– Живы, Вадим Фёдорович? – лихой подполковник соскочил с седла, когда его конь не успел ещё даже остановиться. – Чрезвычайно рад видеть вас в добром здравии!

– Здравствуйте, Денис Васильевич! Какими судьбами?

– Да вот: подскакивает этот ваш джигит и рассказывает, что отряд попал в засаду. Офицера, то есть вас, в лес уволокли… Я как фамилию услышал и в ситуации разобрался, так не стал даже у начальства отпрашиваться – отправил ординарца к Васильчикову, взял с собой полуэскадрон, и вот – имею честь пожать вам руку. Так что, обошлось?

– Не совсем – выручили мои ребята, но одного убили всё-таки. – Я вкратце поведал о своём последнем приключении.

– Ого! – на лице гусара читалось нескрываемое удивление. – Так, значит, вы уничтожили банду, которая нападала на наши разъезды?

– Не совсем, Денис Васильевич. Но, надеюсь, что перебили основную её часть. Нужно ещё как минимум освободить взятых этими мерзавцами в плен нескольких офицеров. Если я не ошибаюсь, пропал кто-то и из вашего полка, нет?

– Конечно! Поручик Светлов. Он жив?

– Очень на это надеюсь. Так вот: помочь нам может тот парень, – я показал на нашего пленника.

– Этот мужик? – Давыдов несколько скептически посмотрел в сторону нашего пленного. – О! Да он связан. Из них, что ли?

– Именно так. Единственный, кого оставили в живых, чтобы найти и окончательно разорить их гадючье гнездо. Ну и наших офицеров выручить, конечно.

Было видно невооружённым глазом, что гусар испытывает нешуточное желание собственноручно вычеркнуть из списка живущих данного раба Божьего. Или хотя бы пройтись кулаками по его физиономии. Сдержался.

– Он уже сказал, где это место?

– Пока очень приблизительно, но обещал проводить сам – жить хочет, щенок.

– Что, в самом деле собираетесь его оставить в живых? – подполковник не на шутку удивился. – После того как он убивал наших солдат?

– Но мне пришлось ему это обещать. Ведь его жалкую жизнь я при этом обмениваю на жизни нескольких офицеров. Разве это не достойная цена?

– Вполне, вполне… Только что вы собираетесь делать с этим человеком после того, как он выполнит обещание? Неужели отпустите?