Принцесса и призраки (СИ) - Брэйн Даниэль

— Да, скорее всего, это так. — Меня обрадовала аналогия — не потому, что отец Питер сам вспомнил про замок, а потому, что она была поразительно верной. — Женщина раздразнила сущности, они были напуганы. Метались, как пламя, получившее приток воздуха. А мальчик… он был снаружи, когда все это произошло, возвращался из школы. Он вызвал нас. Я не преувеличиваю, он умен не по годам. После этого он оказался в приюте, а я… я работала по этому делу. Я поняла, что привязалась к нему, а он, возможно, ответил мне тем же. Или нет, просто… Ему нужна семья, отец, я а знаю, что могу ему ее дать. — И внезапно для себя самой я сформулировала то, что меня беспокоило. — Я только не знаю, имею ли я на это право.

Да, именно так. Все мои страхи из-за того, что я, может быть, не имею морального права красть чужого ребенка у — как бы парадоксально оно ни звучало — никого.

— Из-за чувства вины?

— Я не знаю, что значит — быть матерью. У меня есть племянники, я их очень люблю, но это другое, разве нет?

— Любовь, — проговорил отец Питер и улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным. — Вы боитесь за них? Скучаете по ним?

— Да, конечно.

— Любовь это всегда страх, Меган. Людям кажется, что любовь это сплошное блаженство, но это совершенно не так. И потому этот дар Создатель дает лишь сильным, прочие путают любовь с чем угодно, принимая за нее и страсть, и чувство собственности… Когда любишь, боишься сделать не так, причинить боль, задеть чувства. Не каждая мать способна на это, и это тоже та правда, о которой не все хотят знать.

— А как у вас? — тихо спросила я. — В церкви?

— Неужели тот, кто любит Создателя, не боится помыслами или поступками огорчить его?

Это так, подумала я. В школе я изучала религиозные дисциплины.

— Постепенно придет баланс, — продолжал отец Питер, — вы научитесь наслаждаться любовью, несмотря на страх, беспокойство, тревоги свои и вашего сына. Вы хотите этому научиться — вы научитесь. Верьте в себя. Вы не замените ему погибшую мать, но этого и не нужно. Вы дадите ему себя — это главное.

Я долго сидела молча, прекрасно слыша, как кто-то ходит по церкви и голоса, и отец Питер сидел вместе со мной. Все, что я успела понять — мне стоит приходить сюда чаще. В церковь, в место, где тот, кто хранит его, не осуждает никого, кто бы напротив него ни сидел.

И еще поняла, что все остальное уже будет лишним.

— Спасибо вам, отец Питер, — прошептала я и как ни крепилась, слеза выбежала из уголка глаза. — Мне было важно это услышать.

— Но вы пришли сюда не за этим?

Он мудр и прозорлив, он отлично знал, что у меня еще много вопросов. Это было непрофессионально, но я не стала их ему задавать. Жетон, по привычке спрятанный в кармане куртки, жег сердце.

— Вы надолго к нам?

— Я вас задерживаю, — принялась оправдываться я, но отец Питер с улыбкой меня перебил:

— Вы ксенолог?

— Да. — Индикатор не был виден под одеждой. Потом я решилась и вытащила жетон. — И вы правы. Я хотела узнать другое. Но вышло так, как вышло, отец, и я не стану…

— Напрасно.

Отец Питер внимательно изучил жетон и пару раз удивленно хмыкнул. Затем нахмурил брови, посмотрел на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И — да, я та самая Меган Хорнстед.

— Как причудлива жизнь, — засмеялся отец Питер. — И что же я вам скажу, вы выбрали хорошую дорогу. Что привело вас в Керриг?

— Замок Ланарт, — я понизила голос — это уже не должен был услышать никто, кроме нас. — Разлом. Вы ведь работали с ним.

Отец Питер нахмурился снова. Я пристально наблюдала за ним, но нет, мрачным он стал из-за каких-то ему только ведомых мыслей.

— Последний пожар был лет тридцать назад, — наконец сказал он. — Или нет, может, немногим меньше. Я узнал об этом от команды пожарных и нашей полиции, сразу приехал ставить печати. Там хорошо поработали, деревянные балки, которые закрывали разлом, сгорели и пожарные быстро залили все бетоном, плюс мои печати… Нет, я не догадываюсь, что там может быть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Остаточные расколы? — поморщившись, предположила я. Практически нереально, через них не выбираются сущности, они могут биться там, но не более. И призвать их через закрытый разлом невозможно. — Когда вы были там в последний раз?

— Полгода назад. Это моя обязанность, — очень уверенно заявил отец Питер. — Никакой активности.

— В замке тоже. Я проверяла.

— Тогда в чем же дело?

Он был обеспокоен. Я его понимала — это его сфера ответственности, и еще я признала, что не было ошибкой посвящать его в эти дела. Наоборот.

— Телесная сущность, не имеющая привязки к месту своего появления. Самое скверное из того, что может быть.

Объяснять отцу Питеру, экзорцисту, в чем заключается мерзость такого явления, смысла не было, он мог, пожалуй, рассказать мне гораздо больше, чем я ему.

— Он причинил кому-нибудь зло?

— Возможно, — не стала я отнекиваться. — Князю Ланарту, но… это неточно. Сам князь полагает, что это может быть связано с каким-то его проступком.

— Его светлость не разбирается в подобных вещах, — невесело усмехнулся отец Питер. — Плохо, плохо… я так понимаю, вы там инкогнито?

— Относительно, отец. Кристиан Ланарт обратился к нам в управление.

— Очень смелый молодой человек, — загадочно пробормотал отец Питер. — Я приеду к вам вечером, Меган. И сделаем вид, — подмигнул он, — что мы с вами друг друга не знаем. Докучливая, как полагает князь, но все же моя работа, мое появление никого не удивит. Я не всегда соблюдаю периодичность своих визитов.

— Кристиан может связать ваш приход с интересом местного блогера, — предупредила я, — и связать нас с вами, но это неважно?

— Мы обязательно об этом поговорим, — пообещал отец Питер. — У нас будет для этого время, а сейчас, извините, но мне надо идти, начинается детский праздник. Храни вас Создатель, Меган.

Мы расстались, но я выходила из церкви, чувствуя, как легко на душе. Облака рассеивались, и замок Ланарт проглядывал из дымки. Меня, наверное, хватились, несколько самодовольно подумала я, но кто — Кристиан или князь?

Впрочем, это все было второстепенно. Я прикинула, стоит ли заходить в паб, и решила, что — да. Чем больше мне расскажут, тем лучше. Запутают — не без этого, но если сравнивать информацию, есть шанс получить то, что никто прямо не скажет, не потому, что скрывает, а потому, что не придает значения.

Что это был за пожар и могла ли вина князя быть связана с ним? Тридцать лет, и скорее всего, это случилось до рождения Кристиана.

Пока у меня не вылетело из головы то, что я задумала, я достала телефон и проверила, есть ли сигнал. Связь была устойчивая, я открыла приложение банка, нашла в длинном списке «пожертвовать на благотворительность» церковь Святой Лауры в Керриге и сделала перевод на три тысячи паундов.

— Мэй? Или как вас там, милая леди? Меган, я же почти угадал?

Глава двенадцатая

На праздник спешили разряженные семьи с детьми, малыши восторженно кричали, размахивали букетиками искусственных цветов и воздушными шариками, матери улыбались и шутливо-сурово качали головами. Я понимала, что настал момент истины, либо я что-то сделаю, либо нет, и от того, как я себя поведу, зависит, что будет дальше.

— Вообще Маргарет, но я терпеть не могу это имя, так что — Мэй, — усмехнулась я и поймала пролетевший мимо красный шарик. Малышка лет трех подбежала ко мне, вцепилась в ленточку крохотными ручками, отчетливо проговорила «спасибо, мэм» и убежала к родителям, смущенная и довольная. — Вы пришли на праздник или как? Тогда давайте не портить настроение людям своими постными лицами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Джастин скривился в недовольной гримасе. На шее у него болтался фотоаппарат, не нужно было иметь огромный опыт оперативно-следственной работы, чтобы догадаться — он явился сюда подзаработать. Но я — я представляла для него больший интерес.

— Хо-орошо, — протянул он. — Вам тоже есть о чем поговорить, как я вижу. Сейчас приду.