Романс для вора - Б. Седов

— Под луной, — поправлял его Арбуз.

— Ну, под луной, — соглашался Роман, — а под луной, между прочим, — тем более. Ночь, все такое…

— Ты о чем задумался? — голос Арбуза отвлек Романа от воспоминаний.

— А? — Роман вздрогнул. — Да так… Вспомнил кое-что.

— Ты сюда что — вспоминать пришел?

— Отвяжись, худая жись! — через силу усмехнулся Роман. — И налей коньяка твоего вонючего.

— Вонючего… — поморщился Арбуз. — А раз вонючий, так что ж ты его пьешь?

— Так у тебя же ничего другого нет.

— У меня есть все, — самоуверенно заявил Арбуз, — но я тебе не дам. Пей вонючий в наказание.

Наполнив рюмки, он поставил бутылку на стол и сказал:

— А вот за тебя, артиста, мы сегодня еще не пили. Кстати, когда, ты говоришь, у тебя будет концерт в «Крестах»?

Глава 5

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЗЭКОВ

Сергей Иванович Петров любил столичную жизнь.

Да и как ее не любить — особенно если благосклонная судьба и собственная сноровка позволили тебе пробраться в самый что ни на есть политический бомонд стать членом элиты!

Сергей Иванович любил это слово.

Банкеты, презентации, кремлевские приемы…

Все это позволяло не только с приятностью проводить время, но и моментально решать вопросы, на улаживание которых в провинциальном Питере потребовался бы не один месяц. На развеселых московских мероприятиях «для своих» куда ни плюнь — везде какая-нибудь шишка.

Поначалу у Сергея Ивановича аж дух захватывало — какие судьбоносные решения принимаются в Москве запросто, за рюмкой-другой, безо всяких обсуждений, согласований и запросов! Какие суммы буквально витают в воздухе! С какой великолепной легкостью перетекают они из кармана в карман!

Да, не зря говорят, что нынешняя Москва — не столица, а государство. А Россия — ее колония, заселенная глупыми и бесправными туземцами, для которых и существуют всякие там законы.

Поэтому практически все свои депутатские годы Сергей Иванович провел в Москве, наведываясь в родной Питер только в случае крайней необходимости. О чем ничуть не жалел.

Однако с недавних пор все изменилось.

После того как Сергей Петрович возглавил питерский филиал «Воли народа», околачиваться каждый божий день в столице ему стало недосуг. Да и неинтересно. Он по-прежнему депутатствовал в Государственной думе, возглавлял комитет по стратегическому планированию, однако прежнего удовлетворения ему это уже не приносило. В Думе он теперь появлялся не чаще, чем раза три-четыре в месяц — отметиться, пообщаться в кулуарах, кое-что уладить. С улыбкой вспоминал Сергей Петрович, как по-щенячьи радовался, когда ему наконец-то удалось заполучить себе вожделенный думский комитет. Какая власть, думалось ему, какие перспективы, в том числе и финансовые!

А оказалось, что никакие — в сравнении с теми, которые позже открылись перед ним в «Воле народа». Клопиное мельтешение в Думе, грызня за убогие полуобщественные должностишки, выклянчивание откатов у новорусских буржуев за налоговые льготы или за передачу им очередного месторождения, вечный страх, что кинут, не отдадут выклянченное или дадут раза в два меньше, чем договаривались…

Бывало и такое — и ничего, приходилось утираться, да еще и терпеть при этом высокомерно-пренебрежительные взгляды так называемых коллег. Как же — слабак, не смог раскрутить барыгу! Где же профессионализм слуги народа? Глядишь — и снизил свой прейскурант за парламентские услуги, слухи в думских кулуарах распространяются быстро.

И кто-то еще смеет вякать насчет непомерно высокой депутатской зарплаты и якобы незаслуженных льгот! Покрутились бы сами на шестьдесят кусков деревянных в месяц! Что, из этих грошей еще и за всякие там телефоны — санатории — машины — квартиры платить? Хрен! Совсем оборзело население. Откаты не каждый день бывают, иной раз за месяц и двух-трех законопроектов не наберется!

И это власть?

Зато теперь Сергей Иванович ни у кого ничего не просит — просят у него. Тем более никто даже подумать не посмеет, чтобы его кинуть, — кому из серьезных людей придет в голову пойти против «Воли народа»?

Кому пришло — тому уже больше ничего не придет. Теперь уже некуда.

Вот это власть! Реальная.

И олицетворяют ее не фельетонные бандиты и олигархи с депутатами, а высокопоставленные товарищи. Настоящие государственники. Которые хоть и в тени до поры до времени, однако всегда прикроют своих, если надо. И которые оценили способности Сергея Ивановича, выделили его из серой думской массы.

Важно только не давать повода усомниться в том, что ты свой.

Единственное, что огорчало Сергея Ивановича, — так это то, что он до сих пор не удостоился личного знакомства с небожителями, с руководством «Воли народа». До верхов его не допускали. Одни только приказы по закодированному адресу электронной почты да распоряжения Самоедова.

Однако он понимал: так надо. Ну что ж, всему свое время.

И вот это время, кажется, пришло.

Ровно через неделю после того, как Сергей Иванович встретился с Самоедовым в Павловском парке, Самоедов сам позвонил ему в кабинет. Кабинет Сергея Павловича располагался в офисе неприметной с виду нотариальной конторы «Пульс» и достался ему в качестве штаб-квартиры в наследство от предшественника, так печально закончившего свои дни в дамбе.

Это обстоятельство поначалу коробило Сергея Ивановича, однако ничего, попривык. Особенно когда оценил все удобства — одноэтажный флигель в двух шагах от Каменноостровского проспекта, окна с пуленепробиваемыми стеклами, просторный бетонированный подвал с запасным выходом через магазин «Продукты 24 часа» в соседнем здании. Магазин, понятное дело, принадлежал все той же нотариальной конторе. Ну и, конечно, сам кабинет — прекрасно обставленный, оборудованный электронной системой защиты от прослушивания и выделенной системой связи. Той самой, которую в советские времена называли «вертушкой».

Именно по «вертушке» и позвонил Самоедов.

Поэтому разговаривали почти без опасений.

— Ну что, Иваныч, — Самоедов, как всегда, был бодр и весел, — заждался?

— Всегда готов! — бодро пошутил в ответ Сергей Иванович.

— Молодец! Пора, пора, труба зовет. Собирайся-ка к нам, в Москву. Как говорится, вставайте, граф, вас ждут великие дела!

Сергей Иванович даже задохнулся от радости, но вида постарался не подать.

— А я уже встал! — вдруг вырвалось у него.

— Ты встал или у тебя встал? — захохотал на другом конце провода Самоедов. — Ты там не пукнул от счастья? Правильно, пришел и твой черед. Шутки в сторону — будем тебя в люди выводить.

— Спасибо, Адольф Богданович, за доверие. Понимаю, что без ваших рекомендаций…

— Хорош приседать, Иваныч, не в пансионе. У нас просто: заслужил — получи. Причем, заметь, и хорошее, и плохое. Решено позволить тебе присутствовать на политсовете. Посмотреть на тебя, заодно ввести, так сказать, в курс стратегии, чтоб сознательно трудился на общее благо. И на свое, ха-ха.

Деревянный смешок Самоедова не понравился Сергею Ивановичу.

— А как с этими… гм… гастролями?

— Там и узнаешь, что к чему. Короче, чтобы завтра в девять нуль-нуль был уже в Шереметьево. Я тебя там встречу и лично отвезу куда надо. Так что даже и в квартирку свою не успеешь заскочить, что на Земляном валу. Понял, что ли, Исаич — ой, извини, Иваныч?

Самоедов дал отбой.

Сергей Иванович скривился.

Умеет же человек испортить удовольствие! И Исаичем опять уколол, и квартиру московскую припомнил.

Последнее особенно неприятно.

Еще в середине девяностых Сергей Иванович выхлопотал себе во временное пользование прекрасную пятикомнатную квартиру в сталинском номенклатурном доме — как нуждающийся иногородний депутат. Третий этаж, двести пятьдесят метров общей площади, потолки четыре без малого метра, два эркера, балкон, паркет, дежурный внизу в гигантском мраморном холле с колоннами — и всего-то за три тысячи зеленых в конвертике, вовремя подсунутых в папку с заявлением. Живи да радуйся!

Вот он и радовался.

А когда пришло время квартиру эту сдавать в связи с окончанием первого депутатского срока, повторил испытанный прием. Теперь уже тридцать тысяч зеленых в конвертике, уже можно было себе позволить — не зря же народу служил, четыре года горбатился, как папа Карло, пара посиделок в ресторане «Балчуг» — и дело в шляпе. Приватизировал заветное жилище, и тут же переоформил его на жену. Точнее, на ее девичью фамилию.

Теперь квартира эта по московским меркам стоит тысяч четыреста минимум, да еще полтинник можно смело накинуть за местоположение, за то, что Филипп Киркоров в соседях, — Земляной вал, чего тут говорить! А главное — все шито-крыто, комар носа не подточит. Адвокат — он и в депутатах адвокат.