Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя - Михаил Штейн

При новом рассмотрении дела Сенат высказал другую точку зрения на возможную причину пожара в Староконстантинове в 1808 г.: в доме еврея Якова Тиманицкого «труба у печи не была выведена на крышу, а на чердаке хранилась солома, которая легко могла загореться». На основании обсуждения жалобы Бланка 21 декабря 1825 г. Сенат принял указ за № 928, в котором предложил взыскать с 22 обвинителей М.И. Бланка в его пользу убытки, которые он понес в результате клеветы[97].

Видимо, Волынский главный суд предложил М.И. Бланку самому определить размер убытков. Последний не преминул этим воспользоваться и предъявил — с учетом годичного пребывания под стражей, гибели посевов цикория, вынужденных разъездов по следствию, возможных до 1826 г. доходов от сгоревшего в 1808 г. дома (из расчета 10 рублей в неделю) — иск на общую сумму 15 100 рублей серебром и 4000 рублей ассигнациями[98].

Новоград-Волынский магистрат даже завел «Дело о понесенных староконстантиновским евреем Мошко Бланком по делу о поджоге якобы им города Староконстантинова убытках». Но суд не спешил удовлетворить требования Бланка. В октябре— декабре 1826 г. Сенат издал несколько указов по этому вопросу и потребовал выслать в свой адрес заведенное дело. После тщательного ознакомления с делом 28 июня 1827 г. издается новый сенатский указ. Дело вновь возвращается в Житомир, и власти наконец принимают меры. Для ускорения возмещения убытков заключаются в тюрьму 11 из 22 авторов письма против Бланка в 1808 г. В Новоград-Волынском суде дело берется под особый контроль. Новоград-Волынский магистрат в начале октября 1827 г. признает сумму ущерба, названную Бланком. Волынский губернатор П.И. Аверин 28 октября 1827 г. требует в течение двух месяцев взыскать с виновных названную сумму в пользу М.И. Бланка. 18 ноября 1827 г. Волынский главный суд просит Новоград-Волынский магистрат объяснить, в чем причина затягивания дела по возмещению М.И. Бланку нанесенного ущерба. Причина же была простой. По сложившейся практике продажей движимого имущества занимался Староконстантиновский уездный суд, а недвижимого — Новоград-Волынский магистрат. Эти две инстанции не могли договориться между собой о выполнении решений по иску. Тем более что и Волынское губернское правление, и Волынский главный суд требовали от них соблюдать все формальности[99].

Наконец, на 3 марта 1828 г. в Староконстантинове назначили распродажу имущества лиц, выдвинувших обвинения против Бланка, но местные жители на нее не явились. Аналогичная история произошла и б марта. Еврейская община открыто демонстрировала свое отношение к Бланку. В итоге распродажа была перенесена на 25 мая 1828 г. и, наконец, состоялась. Выручка от продажи движимого имущества пяти ответчиков составила 727 рублей 42 копейки, что было значительно меньше той суммы, на которую претендовал истец[100].

В июле 1828 г. Новоград-Волынский магистрат начал передавать Бланку недвижимое имущество, принадлежавшее его обидчикам[101]. Таким образом, Бланк одержал победу. Его самолюбие было удовлетворено, хотя и через 19 лет с момента освобождения его из тюрьмы.

А тогда, сразу после освобождения, отдавая себе отчет в размере ненависти, которую к нему испытывает староконстантиновская еврейская община, Бланк принимает решение уехать с семьей из Староконстантинова. Это он и сделал, переехав на жительство в главный город Волынской губернии — Житомир, однако остался в составе староконстантиновского еврейского общества.

Трудно сказать, чем занимался М.И. Бланк, проживая в Житомире. Однако предполагаю, что он в той или иной форме давал в долг деньги, то есть был ростовщиком.

В более поздние годы, уже после принятия православия, Дмитрий (Мойша Ицкович) Бланк ссужал деньгами житомирцев совместно с дочерью Любовью Тридрих[102]. 21 июля 1850 г. в Житомирском уездном суде они вынуждены были объявить себя несостоятельными[103]. Но это, несмотря на возраст Дмитрия Бланка, не уменьшило его ростовщический пыл. 22 марта 1852 г. Житомирский уездный суд опубликовал сообщение о том, что вызывается еврей Якер Бендит «для выслушивания решения, состоявшегося по делу о должных мещанину Дмитрию Бланку евреем Фроимом Розенблитом по векселю 83 руб. 45 коп. серебром»'[104].

Конфликтный характер М.И. Бланка виден из инцидента, который возник у него с сыном Абелем. В ноябре 1816 г. отец обвинил сына не только в словесных оскорблениях, но и в нанесении побоев. В течение десяти лет это дело рассматривал Волынский главный суд. 28 июня 1826 г. суд оправдал Абеля, а на М.И. Бланка наложил штраф в 25 рублей'[105].

Трудно сказать, по какой причине произошел этот конфликт. Я, в отличие от В.В. Цаплина, не думаю, что причиной явилось желание Абеля и Израиля Бланков учиться в Медико-хирургической академии. Наоборот, на мой взгляд, М.И. Бланк скорее был сторонником получения сыновьями высшего образования и не возражал против их перехода из иудаизма в христианство.

В апреле — мае 1820 г. сенатор Д.О. Баранов был в командировке в Житомире. Возможно, что М.И. Бланк сумел встретиться с ним и просил принять участие в судьбе сыновей и дочери. Возможно, к нему обратились сами Абель и Израиль и сенатор обещал оказать им содействие, когда они поедут в Петербург, чтобы перейти там в православие и поступить в Медико-хирургическую академию.

В.В. Цаплин напрасно сомневается в том, что сенатор Д.О. Баранов, ревизовавший Волынскую губернию и интересовавшийся делами еврейской общины (Домбровицкого кагала), и крестный отец Абеля Бланка Дмитрий Баранов — одно и то же лицо[106]. Как я указал выше, сенатор Д.О. Баранов в течение всего времени существования Еврейского комитета был одним из его руководителей.

2. ПИСЬМО ИМПЕРАТОРУ

В 1846 г. М.И. Бланк, к тому времени принявший православие и получивший, как было сказано, имя Дмитрий, направил письмо Николаю I. Это любопытнейший документ, характеризующий и эпоху, и личность автора — человека, который стремился причинить вред соплеменникам, может быть, даже без непосредственной пользы для себя. Привожу его полностью, без сокращений.

Кстати говоря, В.В. Цаплин, утверждая, что Бланк умел читать и писать не только по-еврейски (на идиш), но и по-русски, не прав. Если бы он умел писать по-русски (читать он, бесспорно, умел), то письмо было бы написано на русском языке, а оно написано по-еврейски.

Государь Император наш Милостив ко всем вообще, особенно к верным своим подданным: так и евреям была оказана великая милость учреждением школ для их детей, дабы они были в состоянии приобретать себе честным образом пропитание, как то делают и другие образованные люди, а для достижения сего весьма полезен Указ, повелевающий, чтобы они одевались, как христиане. Но большая часть евреев, т. е. нижний класс из них, считает сей благодетельный указ как за несчастье, да и в самом деле евреи недостойны Монаршей Милости, по закоренелой ненависти, которую они питают к христианам: в этом я убежден, ибо я сам был евреем и крещен только 1 января 1835 года, тогда я услышал, как в церквах совершают Молитвы за Государя, за Наследника Престола и за всю Императорскую фамилию. Это и справедливо, и благопристойно; евреи же, хотя им и поведено в Талмуде молиться о благе своего Государя, не исполняют сего предписания, несмотря на то что в праздник примирения они проводят целый день в молитвах в синагоге. Правда, у них есть молитва за одного только Государя Императора, не упоминая ни слова о Царской фамилии, и сию-то молитву им предписано творить во все воскресные и праздничные дни, но и того они не исполняют; упомянутая молитва написана в синагоге на доске для одних только глаз, и никогда не произносится; а как я их однажды спросил: зачем вы не молитесь за Государя, так как вам предписано в Талмуде? — они отвечали: «Это предписание относится только к Иудейским Царям, а не касается до христианских» — впрочем, в этом виноваты не столько они, бедные люди, как Раввины, которые воспрещают все Христианские обычаи; у сих-то Раввинов, которые суть лицемерные святоши, они собираются тысячами в дни Нового года и праздника примирения, и там учат их ежедневно испрашивать у Бога пришествия Мессии, чтобы сделаться совершенно свободными: таковая же молитва противна их подданнической присяге. Поистине эти бедные люди не виновны, но соблазняются Раввинами.