Эпоха Фестивалей - Павел Смолин

— Это из-за ветра, — Пояснила Хэруки, — Он здесь почти все время. Мешает летать насекомым. Впрочем, в лесу мы их встретим. Кстати, а когда мы пойдем в местный парк? Ты обещал!

— Помню, — Успокоил я девушку, — Сразу как вернемся с Ишигаки.

— Интересно будет сравнить растительность! — Проснулся в Хэруки внутренний ботаник.

Меня больше интересует другое — впереди две ночевки с Хэруки наедине в очень романтичной обстановке. Неужели это случится уже послезавтра?! Так быстро?! Я не готов! Шутка. Ждем с нетерпением!

Не подозревающая (или делающая вид, что не подозревает) о моих хищных планах Хэруки, оседлав любимого конька, поведала о легендарном огурце острова Ишигаки — называется «гойя», он пупырчатый и считается «овощем долгожителей». В Японии вообще не стесняются изобретать или осваивать какое-нибудь блюдо и лепить на него ярлык местной легенды. Родная Уцуномия, например, считается городом пельменей.

Когда Хэруки дошла до описания виденных фотографий с мглистыми горами Ишигаки, мы вырулили на перекресток и увидели идущих за ручку по параллельной улице Кейташи и Кохэку. Немая сцена.

— Плагиаторы! — Заорал я на них, сразу все поняв.

— В каком смысле?! — Заорала Кохэку, — Последний закат — это чудовищно романтично! Ну прости, что мы не упустили такой шанс!

Посмеялись.

— Тогда так — мы продолжим идти по этой улице, а вы — по той. На месте держимся подальше и делаем вид, что незнакомы, — Выдал я решение. Ну уж нет, у нас тут предельно ламповое свидание, превращать которое в двойное нет никакого желания.

— Так и поступим! — Гордо вскинула подбородок Кохэку, — Идем! — Потащила она хихикающего Кейташи за собой.

Повернувшись к Хэруки, развел руками.

— Как-то так.

— Ловко! — Прыснула она в кулачок.

Пошли дальше, специально замедлившись — дороги сольются в одну, пусть ребята уйдут подальше. Рад за них кстати — пусть укрепляют отношения. В какой-то момент начнем дружить семьями. А там и до договорного брака недалеко…

Миновав пляж, прошли по дороге еще минут десять в окружении заросших холмов. Никаких лошадок не встретили, но идущая рядом Хэруки — неисчерпаемый источник милоты, поэтому я не расстроился. Наконец, осилив небольшой подъем и парковку, вышли к указателю в виде насаженной на столб рыбы-меч. Надпись гласила, что на Йонагуни они отлично ловятся. Интересно, получится ли у меня? Проверим. Далее заасфальтированная пешеходная тропа повела нас по территории разбитого здесь парка. По пути встречались скульптуры в виде камней с иероглифами — к надписям не приглядывался. Целью нашего путешествия служила крытая круглая смотровая площадка. Подойдя ближе, обломались, потому что там на перилах уже сидели опередившие нас друзья. Блин, а красивый кадр получится. Щелк фотоаппаратом.

Занятая смотровая — не беда, ведь совсем рядом находится небольшой маяк. Потащил Хэруки туда, за смешные деньги купил возможность подняться наверх. Всю жизнь мечтал побывать на настоящем маяке! Миновав канонично-спиральную лестницу, поднялись наверх. Дух натурально захватило — от смотровой площадки тоже открывался восхитительный вид, но отсюда вся бухта была как на ладони. Впрочем, эта симпатичная бухта — ничто по сравнению с окрашенным закатным солнцем океаном.

— Как красиво! — Восхищенно выдохнула Хэруки, опершись на перила. Встал рядом, достал фотоаппарат. Развернулись спиной к океану и сделали «селфи». Интересно, как получится? Видоискателя-то спереди нету. Долбаные пещерные технологии. После этого сфотографировал Хэруки на фоне океана, а она сфотала меня.

Сунув монетку в стоящий здесь стационарный бинокль, поглазел на полоску земли на горизонте — какие-то небоскребы.

— Как тебе Тайвань? — Спросила Хэруки.

— Похож на Тайвань, — Улыбнулся я и пустил девушку тоже посмотреть на одну из потенциальных причин третьей мировой, — Даже не знал, что его отсюда видно!

— А с Хоккайдо видны северные территории! — Приникнув к биноклю, сообщила она.

— Значит съездим и посмотрим когда-нибудь, — Улыбнулся я.

— Знаешь, Иоши, — Прижалась она ко мне, когда солнце почти скрылось в океане. Подняла взгляд, отразив глазами последние лучи последнего заката, — До встречи с тобой я даже не представляла, что можно быть такой счастливой!

— Я люблю тебя, Хэруки!

Глава рыбалки

— …И тогда Одзава-сама был оправдан! — Подойдя к дому, услышали мы голос секретаря.

— Потрясающе, Одзава-сан! Хорошо, что вам удалось очистить свою репутацию — благодаря этому у нас теперь прекрасные соседи! — Ответил ему голос соседа.

— А можно Такаока-тян завтра пойдет с нами на пляж? — Вклинилась в разговор Чико.

— Я с радостью присмотрю за вашей внучкой, Вада-сан, — Это уже батя.

— У нас нет причин не доверять таким прекрасным людям! Не так ли, Аяко? — Снова сосед.

— Все так, Мичи! — Поддакнула соседка.

— Ура! Такаока-тян, пошли в дом, я тебе кое-что покажу!

Мне стало интересно, куда дальше зайдет разговор, я показал идущей рядом Хэруки «Тсс!», и мы присели в тени забора.

— Вот в наши-то времена семьи были гораздо крепче, не так ли, Аоки-сенсей? — Обратился к ровеснику сосед.

— Да, времена нынче совсем не те. Я уже совсем не понимаю молодежь, — Поддакнул Ринтаро-сенсей.

Мы тихонько хохотнули.

— И не говорите, Ринтаро-сенсей! — Поддакнул батя, — Взять хотя бы моего сына!

— А что с ним? — Вступил в беседу секретарь, — Ведет себя как обычный ребенок. Совсем не похож на гения.

— Совсем не похож! — Тихонько поддакнула Хэруки.

Ну простите, что не сижу все свободное время за математикой!

— Он удивительно быстро делает домашнюю работу. Его классный руководитель — Араки-сенсей — звонил мне с просьбой повлиять на планы сына, уговорив его вступить в клуб математики, но я даже не знаю, как это сделать, — Уныло вещал батя, — Он делает вид, что слушается, но все равно делает все по-своему! А что, если он будущий нобелевский лауреат?

— Не существует Нобелевской премии по математике, — Обломал батю и меня секретарь. Нафиг мне тогда эта ваша «Ферма́»? Напишу пару копий и анонимно отправлю в японские университеты. Так сказать, дань родине.

— Да неважно! Мой сын тратит потенциал попусту! — Ударил кулаком батя по столу, потом его голос внезапно потеплел: — Но он выглядит таким счастливым! Разве можно винить родителя в чем-то, если его сын радуется каждому прожитому дню? И это несмотря на все, что ему пришлось пережить по моей вине! — Отец совсем расклеился и всхлипнул. Я шмыгнул носом. Батя такой хороший!

— Ну чего ты, Дэйчи-сан! — Раздался голос деда одновременно со звуками сочувственного похлопывания по плечу, — У тебя замечательные дети!

— А его друзья? — Снова подал голос секретарь, — Разумеется, я не имею ввиду вашу замечательную