Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пару самодельных щитов сделали только тогда, когда двое рыцарей уже пали. А атакующие снова сомкнули ряды и усилили натиск, пытаясь ворваться внутрь манора. Усталый здоровяк мессир Ульрих с четырьмя оруженосцами сдерживал их натиск с большим трудом. Но барон с оруженосцами подоспел вовремя и снова отбросил врагов от входа. Очередной лучник с криком упал с башни во двор. В перестрелке с лучниками арбалетчики постепенно брали верх. Теперь мессир Эдвард и пять его оставшихся стрелков получили возможность отстреливать копейщиков. И рыцарям снова удалось разрушить их строй.
Но, когда копейщики рассыпались в стороны, в бой вступили витязи с ятаганами, которые прятались за их спинами. С ними рыцари сражались гораздо увереннее. Прочные пластинчатые доспехи, надетые поверх кольчуги, позволяли барону обходиться без щита. Он и мессир Ульрих, защищенные с боков оруженосцами с самодельными щитами, сдержали очередную атаку. Силы сторон таяли. Атакующие понесли достаточные потери, пара десятков мародеров уже нашли свою смерть во дворе манора, но их оставалось еще около четырех десятков, в то время, как кроме двух рыцарей, отряд барона уже потерял в этом бою троих арбалетчиков и одного оруженосца. Дождь все еще продолжался, и насквозь вымокшие сарацины не оставляли попыток прорваться в манор. Альбрехт фон Баренбергер уже собрался отправить дочь вместе со своим младшим братом Эдвардом по подземному ходу, о котором говорила хозяйка манора. Для себя же барон видел две возможности: сдержать врагов и победить в схватке, или умереть в бою.
Во время сражения за Адельгейдой никто не присматривал. Толстая хозяйка манора и ее дочка дрожали от страха, забившись в дальний угол зала на втором этаже. Адельгейда украдкой пробралась к окну и затаилась рядом с ним, прячась от стрел за простенком, но иногда выглядывая и наблюдая за ходом боя. После всех ужасов последних дней она уже почти ничего не боялась. И ей очень хотелось знать, чем же этот бой закончится. Она видела, как падали сарацины и радовалась. Ей казалось, что их уже вскоре всех перебьют рыцари отца. Но этот момент все не наступал. Вскоре мессир Эдвард заметил ее и оттащил от окна. Когда он делал это, вражеская стрела попала ему в грудь, но отскочила от стальной пластины нагрудника, бессильно упав на пол.
Сражение во дворе манора все продолжалось. Мессир Ульрих уже выдыхался, и барону пришлось принимать удары на себя. Ростом Альбрехт был чуть пониже, но в ширине плеч Ульриху не уступал. И с цвайхендером умел обращаться не хуже, держа врагов на расстоянии. Больше сражаться в полную силу было просто некому. Оруженосцы тоже устали, а два самодельных щита, которыми они пытались прикрывать фланги от вражеских копий, оказались разбитыми. Все, что пока удалось барону и его людям, так это не допустить неприятеля внутрь манора. А еще они сумели оттащить тела Карла и Бернарда со двора. И теперь оба убитых рыцаря лежали в просторном холле, возле лестницы, ведущей на второй этаж.
Дождь внезапно прекратился, а ветер усилился. Облака разошлись, и закат запылал в небе цветом крови. Арбалетные болты уже заканчивались, когда мессир Эдвард увидел из окна второго этажа манора, что в их сторону направляется еще один отряд. На этот раз вдали двигались всадники.
Глава 7
Григорий Родимцев долго простоял в карауле возле палатки, где спокойно спала девочка. В теплой левантийской ночи ничего не происходило. Лишь где-то далеко в долине выли шакалы, наполняя темноту своим скулящим воем, похожим на детский плач, начинающийся с нескольких звуков и переходящий в стаккато на верхних нотах. Один начинал, другой подхватывал и вскоре уже голосила вся стая. Судя по звукам, там бродили семь или восемь животных. Пришли полакомиться трупами, не иначе. В ответ на эти звуки, сонные лошади, согнанные сержантами на ночь в дальний конец замкового двора, иногда отвечали негромким ржанием. Наконец, примерно в середине ночи, когда Гриша понял, что уже слишком сильно хочет спать, подошел Тобиас, чтобы сменить его.
Друг оказался не халявщиком, а вполне надежным парнем, на которого можно было надеяться. Понятие о чувстве долга у него точно имелось. Каким-то образом Тобиас сумел проснуться без всякого будильника посреди ночи и поспешить на пост возле палатки. Должно быть, причиной являлась выработанная молодым рыцарем привычка стоять в ночных караулах, хотя, вроде бы, для этого имелись сержанты. Но, похоже, им в ордене не слишком-то доверяли. Потому, помимо сержантов, ночные дозоры возлагались и на молодых рыцарей. Григория это ничуть не удивляло, потому что в любой нормальной военной части должен иметься начальник караула, а есть еще и оперативный дежурный, офицер, который тоже не должен спать на своем посту.
Здесь же, в ордене храмовников, в роли офицеров выступали рыцари. Причем, самые молодые соответствовали и самым младшим командным должностям. Оруженосцы были чем-то средним между кандидатами в офицеры и прапорщиками, напоминая немецких фенрихов, а наемные сержанты, в представлении Григория, походили на хитрых бойцов-контрактников, любителей халявы, за которыми нужно постоянно присматривать. И это подтверждалось хотя бы тем, что с башни барбакана, возле которой стояла палатка со спящей девочкой, доносился богатырский храп трех сержантов-арбалетчиков, которые должны были охранять подступы к полуразрушенному замку в ночи. Правда, второй пост в том месте, где вниз от остатков стены спускалась козья тропа, нес службу исправно. Григорий видел при свете луны, что там сержанты не спали, а неторопливо прогуливались вдоль каменного основания туда и обратно.
— Тоби, разбуди сержантам смену, а то эти, которые на башне сидят, заснули уже, — попросил Гриша друга.
— Сейчас я им покажу, как спать на посту! — произнес Тобиас и, подняв камешек, запустил его на верхушку невысокой башни между зубцов ограждения караульной площадки, попав в кого-то из спящих, судя по тому, что один из сержантов сразу перестал храпеть.
— Смотри только, всех остальных в лагере не перебуди, — сказал Гриша и, оставив своего нового друга разбираться с караульщиками, пошел спать.
Теплой ночью ему совсем не хотелось лезть в душную палатку к другим рыцарям, с которыми он пока даже толком не познакомился, хотя они об этом не подозревали, ведь Грегор Рокбюрн, в которого Родимцев так нечаянно перевоплотился после ковида, служил вместе с ними в ордене тамплиеров, похоже, довольно давно. Григорий пошел к своим седельным сумкам, которые так и лежали за палатками, как он их и оставил. Он расстелил одеяло
