Помнить имя свое - Анастасия Смышляева

Парень распознал в приближающемся мужчине отца Геронтия. Ну да, кто же, кроме него, мог расхаживать в таком виде.

— Ты мне двери-то не ломай! Видишь, закрыто. К шести приходи, тогда служба и начнется, — нахмурив брови, проворчал священник.

— Я только книгу хотел отдать. На улице нашел. Подумал, что нехорошо ей в траве валяться.

— Это ты хорошо придумал. Но почему бы тебе ее себе не оставить?

Коля решил не расстраивать отца Геронтия отсутствием какого-либо интереса к этому тексту и сказал:

— У меня уже дома такая есть.

— А ты кто таков будешь? Не видел тебя раньше.

— Я деда приехал проведать. Тут ненадолго. Так что? Возьмете? — желая поскорей смыться, произнес парень.

Однако его собеседник не собирался так просто отпускать потенциального прихожанина. Так сказать, неокрепшую душу.

— А сам-то читал?

— Нет, не читал.

— А ты прочитай, там много умных вещей написано. Глядишь, понравится.

— Простите, я не любитель подобной литературы. Как художественное произведение очень трудно написано.

— Не, брат, это не художественное произведение, это история.

— Ну, тут вопрос спорный. Книге, по общим данным, более тысячи лет. Много ли правды там осталось? И была ли она вообще? А историю пишут победители.

— Победитель в этой истории один — Христос. Этого ли не достаточно? По вере вашей да будет вам!

— Да я в общем-то и не против, — усмехнулся парень.

— Ничего, ничего… Все рано или поздно приходят к Нему. Через терновник горестей, а может, и через кристальную слезу счастья…

— Хорошо сказано… Но я все-таки пойду.

— Зайти не хочешь? Интересная беседа у нас намечается.

— Нет, спасибо. Меня дома ждут. Может, как-нибудь в другой раз!

— Ну, Господь с тобой! — и священник осенил крестным знамением стремительно уходящего строптивого собеседника.

Внутренний душевный покой Коли был явно нарушен. А все потому, что не каждый день приходилось встречать довольно упрямых оппонентов. Разве не становятся многие из нас безоружными в противоречивых вопросах веры? Почему? Возможно, потому, что мы все хотим во что-то верить и просто боимся сделать неправильный выбор. А может быть, защитники догм являются слишком грамотными ораторами?

— Ты веришь в Бога? — спросил за ужином Коля своего дедушку.

— Меня маменька крестила младенцем еще. Рассказывала, окунали меня в таз со святой водой в бабушкиной избе, орал как резаный. Прихода ловозерского уже к тому времени не стало. Говорят, добротная церковь-то была. Большая. Прихожане с соседних сел приезжали… А верю ли я в Бога? Ну, как тебе сказать… Верю, что приглядывают за нами. Верю, что по совести жить надо.

— Ты с бабушкой никогда не ходил в храм. Даже по праздникам большим.

— Не убивал, не крал, жене не изменял, зла никому не желал, а «спасибо» я хоть в лесу сказать могу. Служители ж говорят, что Господь вездесущий. А если тебе удобнее, вон, уголочек имеется. — Георгий указал на небольшой домашний иконостас. — Бабушка твоя за нас двоих в церквушке перед иконой плакала. А Галка пытается там хозяйничать время от времени. Противная баба. Сказывали, следит, как кто свечку поставил. Не понравится, как стоит, возьмет и уберет. Человек искренне, может, чего-то попросил, ждет, надеется. А она у него единственный символ молитвы отбирает на глазах.

— Мама какое-то время мне икону Божьей Матери на полку ставила. Говорила: «Для прибавления ума тебе. Хоть кто-то поможет». А я ее обратно отдавал. Больше не ставит.

— А ты бы мать не огорчал, пусть стояла б. Сама б потом заметила, что не помогает, — старик разразился добрым смехом.

— Молодец, пошутил, — с обидой в голосе ответил внук.

— Смех смехом, а такими вещами лучше не разбрасываться. Ко всему в этом мире надо проявлять уважение. Кроме упырей всяких, разумеется. А иконы, они ж тоже некую силу имеют. Коли силу эту предашь, она с тебя ответ спросит. Был у нас тут один… Икону пропил старинную. Большая такая была, красивая. Неизвестно, в каком веке смастеренная. Ну, и помер через неделю от цирроза печени. А потом выяснилось, что он сам у кого-то этот образ и спер.

Коля сразу же вспомнил мужика с Евангелием. Неужели недолго ему осталось?

Глава 6. Беглецы

Дни оленевода Василия обычно проходили весьма хлопотно: ревизия необходимых для хозяйства приспособ, кормушки, ну и, конечно, свистопляска с самими оленями. Животные были всегда у него ухоженные, а их красоте дивились многие.

Идею об открытии туристической фермы подкинул ему собственный сын, Игорь, убеждая отца в бешеной популярности этого направления среди современных горожан.

— Да к тебе со всей страны съезжаться будут, чтоб на животину поглядеть! — не сомневался в успехе предприятия молодой человек.

Василий поначалу подивился, насколько его отпрыск вовлечен в семейный промысел. Ибо раньше он особого интереса к нему не проявлял, пропадая где-то вдали от отчего дома с огромной глыбой гранита науки в рюкзаке за спиной.

— А что? Маманька с подружайками будет поделки мастерить, пимы10 шить, стряпню традиционную готовить, а ты все так же при оленях. Вежи с тобой смастерим для увеселения. И вуаля, готово!

Елена эту идею поддержала обеими руками. Она свое дело знала, да и на пенсии ей особо делать было нечего. А глава семейства упирался долго. Но подумал о том, что неплохо бы свое благополучие поправить. В мясника он превращаться не хотел, да и голов у него не так уж и много, чтоб на продажу рубить. К тому же понадеялся Василий, что сын его в связи с таким предприятием под родительским крылом останется, что ремесло семейное будет и дальше передаваться.

Все довольно хорошо начиналось. Необходимые сооружения были построены, и различные диковинные вещицы делались. Пожилая супруга оленевода даже раскрыла в себе талант экскурсовода. Она рассказывала посетителям фермы о традиционном быте коренного северного народа, его обычаях и легендах. Гости были в восторге от такого соприкосновения с природой и истоками.

Вырученные деньги шли на развитие имеющегося хозяйства, а также единственному отпрыску на решение квартирного вопроса (семью заводить как-никак пора бы). Кто ж знал, что любимое чадо решит обосноваться не в родных краях, а на чужбине.

— Помнишь Андрюху, однокашника моего? — зашел как-то разговор за поздним ужином. — Он давно уже в столицу перебрался, вот и меня зовет. Говорит, работенка хорошая имеется.

Мать за голову схватилась, а отец махнул лишнюю стопку, не закусывая.

— Да куда ж ты, родненький, поедешь совсем один? — запричитала Елена. — Мы тебе, что ли, чем не угодили?

— Вы здесь совсем ни при чем! — уверял Игорь. — У меня возможность появилась свои силы попробовать на