Риск – это наша работа - Сергей Самаров

Разин на своих надеется всегда. Нет ни одного не проверенного в деле.

Задние боковые места в «уазике», как и боковые места в плацкартных железнодорожных вагонах, не любит никто. В боевых условиях с боковых мест трудно выбраться. Тем не менее одного человека, которому следовало, согласно оргплану, последним покидать машину, поместили именно там. Чтобы почувствовал жесткость рессор и неровности дорожного покрытия. Как всегда, согласно действию «закона бутерброда», такое место досталось Парамоше. Он, впрочем, к подобному давно привык и не возражал.

Разин, выводя группу, дал последние предупреждения и наставления:

– Мне сообщили из местного отдела ФСБ, что недалеко от «наших» мест была окружена банда, пробивавшаяся в Грузию. Части боевиков удалось прорваться. При случайной встрече с ними в бой не вступать. Они нас интересуют мало. Если увидите преследуемых и преследователей, с последними в контакт тоже не вступать и себя не обнаруживать, даже если увидите, что преследование идет не в том направлении. Придерживаться – строго! – собственной задачи. Еще одна неприятность… Есть вероятность соединения этих боевиков с группой Меченого. Тогда к выездной амбулатории может прийти не десять боевиков, как мы прикидывали, а пятнадцать или двадцать. Хотя и есть у меня желание надеяться на жадность Батухана, который делиться выкупом не пожелает и не возьмет новичков на захват. Тем не менее предусмотреть это стоит. В этом случае снайперам придется взять на себя основную работу. Покажите, ребята, скорострельность. Разведчики в любом случае к нам не приближаются. Выполняете свою задачу. Если мы по каким-то причинам не выходим в преследование, работаете автономно. Тогда снайперы присоединяются к вам. Связь поддерживайте постоянную. У нас связь будет только из машины. При приближении боевиков я жду сообщения. При визуальном контакте связь придется прервать. Все ясно?

– Ясно!

– Вопросы?

– Вопросов нет.

– Как только закончите выгрузку, сообщите, – кивнул Разин на радиостанцию, установленную на передней панели машины.

– Обязательно, – капитан Ростовцев, занявший сиденье рядом с водителем, протянул на прощание руку.

– С богом!.. Постарайтесь ночью не закоченеть…

Разин проводил машину глазами, воровато оглянулся и сунул в рот вторую за день маленькую таблетку. Привычно задавило в барабанных перепонках, и верх головы словно бы поднялся на десяток сантиметров, но через три секунды восстановилось нормальное состояние. Подполковник пошел в казарму, где его дожидались оставшиеся с ним бойцы группы – майор Паутов, капитаны Решетников и Юрлов.

2

Шерхан, естественно, не сомневался – премьер отлично знает, что на министра строительства утром было совершено покушение. И именно поэтому он захотел увидеть министра как можно быстрее. Он знает точно так же, как сам президент, что ситуацию необходимо использовать. Ее необходимо было использовать в любом случае, остался министр жив или нет. Остался – значит, случай счастливый. И можно его тоже раскручивать. И даже более эффективно. Избежав недавней опасности, Шерхан уже был доволен, что это покушение произошло. Оно создало ему некоторый ореол значимости, сделало фигуру более заметной. Хорошо бы еще связаться с кем-то из журналистов, чтобы по нескольким каналам Центрального телевидения передали интервью с ним, но инициатива при этом должна исходить не от него, пострадавшего. Тогда его имя прозвучит на всю страну. Но Шерхан знал, что одноразовое произнесение имени даже на ведущих телеканалах даст мало. Необходимо, чтобы этот случай стал более весомым, чтобы имел политическую значимость. А в действительной подоплеке событий сомневаться, зная своего заместителя достаточно давно и хорошо, не приходилось. Тот, бывший снабженец, привык торговать материалами – всю жизнь этим занимался. И просто приготовился продать ремонтные трубы, если уже не продал. Скорее всего, оптом, как это делается обычно, какой-то подставной частной фирме. Потом, когда обстановка с трубами накалилась бы до предела, он за счет бюджета выкупил бы втридорога эти трубы у фирмы. А разницу положил бы в карман. Так везде и всегда в Чечне делается.

А тут обещание Шерхана позвонить в Москву и выяснить ситуацию. Мимоходом сказанные слова, только чтобы побыстрее закончить совещание и отправиться домой, где предстояла беспокоящая встреча с братом. Никогда раньше министр не брал на себя работу подчиненных. А тут решил взять. И эти слова прозвучали, видимо, угрозой. Что это – проверка?… Непреднамеренно Шерхан попал в цель.

Теперь, когда ситуация достаточно ясна, следует воспользоваться ею и сделать из воровства политическое дело.

В коридорах Дома правительства людей оказалось столько, что создалось впечатление – они специально вышли из своих кабинетов, чтобы посмотреть на министра и пожать ему руку. Шерхан и этим умело воспользовался. Он старательно излучал приветливость, готов был улыбнуться каждому, даже малознакомому чиновнику неизвестно какого министерства, и при этом протягивал для пожатия не правую руку, а – чуть стесняясь собственной неловкости! – левую. В правой же держал, даже не зажимая до конца пальцы, папочку с документами, и при этом рука висела безжизненно. Это выглядело так, что рана мешает министру работать рукой. Хотя в действительности он почти не испытывал боли. Так, пустяк, на который обращает внимание только ребенок…

В приемной премьера очередь. Даже стоят двое – стульев на всех не хватает.

Шерхан повел себя скромно. Встал у стены, но не с краю, а ближе к центру. Чтобы его было заметно. Секретарша, естественно, заметила сразу. Поздоровалась с приветливой, чуть не извиняющейся улыбкой.

– Стул, пожалуйста, освободите… – сказала недогадливой очереди.

Стул освободили сразу. Тоже, должно быть, уже наслышаны.

Секретарша пошла в кабинет премьера. Вернулась через несколько секунд:

– Вас просили подождать.

Недовольно поморщился какой-то полковник. Этот раненых, похоже, не уважает. Может быть, сам не знает, что такое ранение. Как, впрочем, и другие здесь сидящие. Боевиков здесь нет. Но выражение лица полковника не понравилось Шерхану и даже слегка испортило настроение. Но все остальные в приемной прекрасно понимают, что это покушение значительно возвысило Шерхана Дзагоева над всеми другими министрами. Уже возвысило, а что будет позже…

Открылась дверь, и вышли четверо офицеров. И сам премьер показался в дверном проеме.

– Заходите, Шерхан Алиевич, – пригласил, сопровождая слова жестом.

Шерхан прошел, а премьер выглянул наружу, осмотрел очередь и покачал головой:

– Извините, нас с министром строительства срочно вызывает президент. Я никого не смогу принять…

– А когда вернетесь? – спросил полковник, заложив руки за спину.

– Думаю, что не раньше обеда. Чрезвычайные обстоятельства!

Никто не посмел возразить, только полковник опять поморщился.

Премьер закрыл дверь.

– Как себя чувствуете, Шерхан Алиевич? – спросил, внимательно глядя в глаза.

– Сказать, что прекрасно, значит, обмануть… – Шерхан улыбнулся чуть не виновато.

Премьер показал рукой на стул. Сам уселся не за свой, а напротив министра.

– Нас ждет президент. Одновременно с докладом о подготовке к зиме и с разговором по поводу сегодняшнего происшествия…

– Я готов. У меня все документы с собой.

Шерхан попытался встать.

– Одну минутку… – выставленной вперед ладонью премьер остановил его. – Мы еще обсудим покушение. Здесь есть о чем поговорить. Мне уже доложил министр внутренних дел… Ваш заместитель…

Шерхан родился и воспитывался в Азии, среди тонких азиатских обычаев, которые не всегда и всем бывают понятны на поверхностный взгляд. И потому сразу готовился к подобному разговору. В данном случае интересы президента, премьер-министра и министра строительства совпадают полностью. Тогда почему же не удовлетворить их.

– Я вчера вечером проводил совещание по ремонту теплотрассы и обронил случайную фразу… Сказал, что сам позвоню в Москву и потороплю с отгрузкой ремонтных труб. В настоящее время потребность министерства составляет около двадцати вагонов. Нам поставили только шесть, но для подачи тепла в первое время этого уже хватило бы. Я не знал, что вагоны пришли три дня назад и в Москву даже отправлено подтверждение получения. Заместитель информировал меня, что трубы потерялись где-то в дороге. Знаете, при беспорядке на железной дороге это случается сплошь и рядом. Он очень боялся моего звонка, потому так спешно было совершено покушение.

– Я в курсе. Вагоны все еще стоят неразгруженные, только трубы числятся уже на балансе некоей частной фирмы. А как вы думаете, чем было вызвано такое поведение вашего заместителя? Только корыстными мотивами?

Взгляд премьера показал, что желает услышать он, следовательно, желает и президент.