Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века - Сергей Охлябинин

Примечательно, что во «втором рококо» архитекторы Красовский, Монигетти стараются все чаще вводить фарфор в оформление комнат, не говоря уже о включении в оформление интерьеров стеклянных и хрустальных ваз и статуэток. Становится модным и сочетание двух таких материалов, как фарфор и древесина. Так что плакетки с росписью по фарфору появляются на небольших шкафчиках, секретерах, на ножках столов, на каминах и каминных экранах, даже на замысловатых зеркальных рамах. Иной раз большие зеркальные рамы умудрялись сооружать только из одного фарфора. Однако ж при подобных габаритах это была непростая инженерная конструкция. А поскольку заказы на фарфоровые с горельефным цветочным орнаментом рамы пользовались популярностью в дворянской среде, в эти годы разрабатывается сложная инженерная идея. Суть ее заключалась в многократной повторяемости одной и той же детали — каждый последующий элемент являлся своеобразным «захватом» для предыдущего, эдаким «крючком». Так, деталь за деталью, подобно плетению каната, и выстраивалась необыкновенная фарфоровая рама. А так как сам захват и крепеж находились с тыльной стороны, создавалось полное впечатление парящих в воздухе цветочных гирлянд. Подобные рамы можно было видеть, в частности, в имении Петра Вяземского в Остафьеве.

«Буль» французский — «буль» российский!

В середине XIX века в дворянских особняках начинает появляться мебель, выполненная в технике «буль». Такая мебель изготавливается с применением черного дерева или же его имитации. А украшается она замысловатым орнаментальным декором из металла и черепаховых панцирей. В качестве же функциональных и знаковых акцентов используется и золоченая бронза (для ручек, фасадных наугольных элементов и т. п.).

И если с металлом и позолотой все решалось достаточно просто, то с черепаховыми панцирями были проблемы. А ведь именно они-то и придают особенную красоту этому изделию! Но русские мастера не были бы русскими, если б не нашли в качестве недорогой замены подкрашенный рог. А вместо черного дерева использовали окрашенный орех либо травленую грушу.

К середине XIX века предметы, выполненные в технике «буль», становятся необыкновенно популярны. Всего лишь одно-единственное небольшое мебельное изделие «буль» в общем строе всей меблировки усадьбы придает ей какую-то особую праздничность и элегантность.

Одна из лучших московских мебельных мастерских середины XIX века, работавшая в стиле «буль» и «второго рококо», принадлежала московскому купцу Эрнесту Ивановичу Блехшмидту. Она выпускала всевозможные предметы мебели, используя орех, дуб, резное золоченое дерево, экзотические породы древесины, панцирь черепахи, бронзу, латунь. В мастерской, которая насчитывала около ста рабочих, были свои проектировщики мебели, резчики, столяры и обойщики, краснодеревщики и золотари. Применялись самые разные, в том числе сложные, техники декорировки мебели (резьба, золочение, инкрустация, наборное дерево, фанеровка). Известно, что мастерская Э. Блехшмидта поставила в только что построенный Большой Кремлевский дворец не менее двадцати гарнитуров мебели из резного золоченого дерева с оригинальным рельефным орнаментом. Мебель производилась как по индивидуальным заказам, так и для собственного магазина.

Меблировку усадебных помещений в технике «буль» могли позволить себе лишь очень состоятельные дворяне (общее число их составляло не более 5 процентов ко всему дворянскому сословию).

Основная масса помещиков к середине XIX века продолжала беднеть. Сокращались земли, когда-то принадлежавшие их дедам и прадедам. Хирели и зарастали парки, с когда-то блистательным мастерством спланированные архитекторами и мастерами по ландшафтной архитектуре еще XVIII столетия.

Так что в имениях, как правило, верой и правдой служила простая и надежная мебель времен Петра Великого. Случалось даже, что в глубоко запрятанных от широких трактов уездах были помещики, вполне обходившиеся мебелью собственного, домашнего производства или мастерством своих же деревенских столяров. А порой можно было обнаружить в усадьбах даже отдельные предметы мебели времен Иоанна Грозного.

«Ореховое рококо»

Но была когорта дворян-модников, для которой нарядная корпусная мебель из елки или сосны, фанерованная орехом, оказывалась вполне доступной. И тотчас же на языке и поставщиков, и заказчиков она получает веселое прозвище «орехового рококо».

Столы и стулья, кресла и диваны, шкафы и консоли… Здесь уже не полагалось таких декоративных изысков в решении ножек, сидений и спинок, что позволял себе архитектор И. А. Монигетти, дополняя искусную резьбу по дереву позолотой и шелком. Тем не менее ореховые ансамбли радовали глаз.

Вносятся определенные корректировки в обивку мебели. Хозяевам кажется, что одной лишь раз и навсегда сделанной обивки будет недостаточно. И для того чтобы цветовая гамма интерьера по разным сезонам и разным праздникам могла изменять свой цвет, стали использовать различные чехлы. Пуговицы на них обтягивали тканью того же цвета.

Именно стиль «второго рококо» создал целый мир разнообразных драпировок, цветочных орнаментов, живописных плафонов и вставок на стенах и мебели.

Кроме того, усадебные комнаты украшают лаковой мебелью. Для декора мебели характерны свободно расползающиеся изящные узоры маркетри: цветы, расписанные по желтому, розовому, голубому или светло-зеленому фону. Распространенность моды на китайское искусство привела к появлению особого стиля шинуазри. Китайские мотивы наносились краской или золотом по черному лаку. Резьба по дереву заменяется золочеными бронзовыми накладками.

В 60-е годы XIX столетия «второе рококо» начинает вырождаться, утопая в многочисленных коврах и драпировках, скатертях и шторах, обилии мелких предметов на столах, этажерках и полках. В 90-е годы появляется и очередное стилевое решение интерьеров и мебели. Они стали украшаться причудливыми, изысканными орнаментами, состоящими из рокайльных завитков, резными и лепными узорами. Такой стиль получил название «третьего рококо», на смену которому пришел модерн.

Усадьбы в «русском духе»

В архитектуре русских усадеб, их внутреннем убранстве, а также в декоративно-прикладном решении усадебной мебели в XIX веке все чаще начинают проявляться черты национального романтизма. Чем же отличалось это новое направление? В усадебных постройках, начиная с господского дома, хозяйственных служб и особенно решения церковных зданий, зодчие умудрялись искусно и органично соединять декор готической архитектуры с древнерусской. И результат оказался ошеломляющим — слились воедино допетровское искусство и искусство второй половины XVIII — начала XIX века.

Примерами тому — усадьба Знаменка Тамбовской губернии, дворцовая усадьба Царицыно под Москвой. Если интерес архитекторов к культурно-историческим истокам древнерусской архитектуры начал проявляться еще в середине XVIII столетия, то широкое распространение он получает только с 20-х годов XIX и продолжает успешно существовать и далее — вплоть до 20-х годов XX столетия. Но что самое удивительное, впав в летаргию в России, продолжает развиваться и позже, но уже за пределами империи — в эмиграции. Примерами тому: усадьба княгини Марии Тенишевой — Малое Талашкино под Парижем; усадьбы великих князей Александра Михайловича, Николая Николаевича с русской обстановкой во Франции; имение Голицыной в Италии; земли барона Эдуарда фон Фальц-Фейна в Лихтенштейне.

Развитию национального романтизма особенно способствовала победа России в Отечественной войне 1812 года. Уже в 1815 году архитектор Карл Иванович Росси получает заказ на проектирование построек для ветеранов войны. Увлеченный этим модным стилем, он предлагает осуществить свой проект в традициях русского деревянного зодчества, разместив постройки в окрестностях Павловска (деревня Глазово).

К национальным архитектурным мотивам обращается и Огюст Монферран. Для «Увеселительного сада» в Екатерингофе он использует древнерусские мотивы.

Примечательно, что русский национальный романтизм к середине XIX века становится преобладающим. Русское дворянство увлечено проектами архитекторов В. А. Гартмана и И. А. Ропета.

Правда, порой это увлечение носит несколько курьезный характер. Так, к примеру, в интерьерах усадеб появляются письменные приборы в виде лошадиных копыт или саней-розвальней.

Но при этом растет настоящая увлеченность русскими древностями и многочисленными предметами художественных ремесел.

Гартман, Монигетти — возрождение русской старины