Исчезнувший поезд - Наталья Лапикура

С таким поворотом философии смерти я, честно говоря, не встречался. И наверняка бы с удовольствием посидел подольше в «покойницком» загсе и даже отважился бы попросить еще одну чашку кофе. Но тут зашла малявка постшкольного возраста, вымазанная цыганской косметикой по последней моде: густо наложенная на ресницы тушь тянула их вниз, а прорисованные чуть ли не до ушей «стрелы» придавали глазам какое-то диковатое выражение. Малявка положила перед начальницей толстую бухгалтерскую книгу, на обложке которой был обозначен именно тот год, когда, по утверждению «металлиста», он задремал в метро. Начальница уже объяснила мне, что оригиналы справок, а также судебных решений и постановлений сразу отправляются в государственный архив, чтобы не захламлять помещение. Но все необходимые данные аккуратно записываются в вот такие книги – для удобства пользования. Перелистывать пришлось довольно долго, поскольку фамилии на страницах шли не по алфавиту, а, как сказала хозяйка кабинета, «по датам факта». Имеется в виду – того факта, что еще один советский гражданин не дожил до коммунизма. К моему удивлению, слова: «Соответственно решению такого-то райсуда за номером таким-то» попадались не так уж и редко, как меня убеждала начальница. Я достал свою тетрадь и аккуратно переписал в нее несколько десятков именно таких «фактов».

Своего покойника я нашел где-то во второй половине фолианта. «Металлист» и взаправду помер. Вот только в графе «Выдано на основании…» было четко написано: «соответственно решению районного суда». Любопытный поворот сюжета! Если три старые особистки из дома на Лагерной сказали мне правду, то тут должен фигурировать стандартный текст: «… врачебной справки номер такой-то». А также новый адрес передовика производства – где-нибудь на Оболони, а не на Лагерной, как я увидел собственными глазами на бумаге.

К счастью заведующая вышла куда-то на несколько минут, и я быстренько переписал остальных «судебных» покойников вплоть до конца года, запрятал тетрадку во внутренний карман пиджака, затем, как воспитанный мужчина, дождался возвращения дамы и заверил ее, что все в порядке. И спросил, как бы, между прочим:

– Вот вы говорили, что не так много людей сейчас через суд умершими признают, а я этого не заметил.

Дама глянула на обложку реестра.

– Это какой у вас год? Да, припоминаю. Это было еще при моей предшественнице. Как раз евреи начали массово выезжать, а для разрешения требовалось согласие всех остающихся родственников и справки на умерших. А где же у наших киевских евреев родственники? Преимущественно в Бабьем Яру! Ну, а когда уже я пришла, то инструкцию изменили и теперь, якобы, требуются справки только на живых.

Я, естественно, и не заикнулся симпатичной начальнице о том, что среди выписанного мной списка фактически не присутствовали еврейские фамилии. К тому же, значительная часть «судебных» покойников родилась уже после войны, когда с регистрацией факта смерти проблем не возникало.

– Последняя просьба. Извините за бюрократизм, но как бы мне на оригинал этого судебного решения взглянуть? Чтобы я начальству в объяснении написал: лежит, мол, на месте, номер архивного хранения такой-то.

Мне повезло. И, как оказалось, в тот день не в последний раз. Поскольку оригиналы судебных решений пять лет сохранялись в архиве загса, а затем их перевозили в городское хранилище документов на Сырец. Нужные мне бумаги должны были отправить чуть ли не завтра. Я уже не помню, о чем мы разговаривали с начальницей, пока разрисованный ребеночек спускался в подвал. Это не существенно. Главное, что малявка вернулась с радостным воплем:

– Хотите посмеяться? Ваш покойник дважды помер! Сначала пять лет назад, а затем сегодня. Я сама свидетельство выписывала по врачебной справке. Посмотрите, я же говорю: фамилия, имя-отчество, адрес, год рождения – все то же самое.

Действительно, все было то же самое. Только сначала факт смерти узаконил своим решением районный суд, а пять лет спустя – дежурный врач городской психиатрической больницы, мой друг Борис.

– Ну, я вам скажу, анекдот! – не унималась разрисованная под гейшу отроковица. – Родственник справку принес. Такой аккуратный, подтянутый, еще поблагодарил, что я быстро управилась.

– Так когда же он умер на самом деле? – растерянно спросила начальница.

– Сегодня. От острой сердечной недостаточности, что характерно.

Где-то я уже слышал такой диагноз.

И тут мне повезло во второй раз, потому, что зазвонил телефон. Начальница выслушала и побледнела. Потом положила трубку и с размаха, некрасиво села на стул.

– Звонил мой городской начальник. С сегодняшнего дня выдача копий и справок относительно свидетельств о смерти только через его визу. И еще – он срочно едет сюда для внеочередной проверки правильного ведения документации.

Я припомнил слова разрисованной регистраторши: «родственник, аккуратный, подтянутый»… Мне стало нехорошо, поскольку до сих пор в моей ментовской биографии такие вот аккуратные, подтянутые, неразговорчивые, мужского пола, среднего возраста доставляли мне исключительно одни неприятности.

– Вот что, мои хорошие! Меня здесь не было, я вам голову не морочил. Дайте сюда мой запрос – и будьте здоровы. Потому что молчание – это не только золото, но порой и жизнь. А мне как-то не хочется за вашу ласку и кофе платить черной неблагодарностью. Итак – исчезаю, исчезаю, исчезаю…

Еще когда я заходил в кабинет начальницы, то обратил внимание на служебный выход во двор в конце коридора с традиционной угрозой на грязном стекле: «Выхода нет». Я сделал озабоченное выражение лица, подошел, дернул ручку – к счастью, открыто. Быстро затаился в маленьком тамбуре, где стояли какие-то ведра, заблокировал дверную ручку старой шваброй и застыл в темноте. Если бы я пошел, как все люди, то неизбежно столкнулся бы на входе с этой парочкой – бесформенный толстяк в очках угодливо пропускал вперед худощавого, аккуратного, подтянутого… того самого. «Здравия желаю, товарищ полковник!» Я сталкивался с ним два или три раза. У этого кагебиста была удивительная способность чувствовать себя хозяином в любом чужом кабинете.

Я не стал ждать, пока лирическая парочка выйдет от заведующей, и дернул поскорее от греха подальше. До сих пор Контора всплывала на небосклоне моей ментовской жизни ближе к развязке очередной моей авантюры. А тут не успел начать – получите! Да еще и главный калибр – полковник! Любопытно, дождется ли начальница, столь гостеприимно угощавшая меня кофе, обещанной ей персональной пенсии местного значения. Может, и дождется, если будет молчать.

А сейчас пора подумать о себе, хотя мне до пенсии еще далековато. Я спустился на улицу Горького, сел в тридцать восьмой автобус, но доехал только до улицы Свердлова. Уж коли сегодня интуиция меня сопровождает, то не стоит отказываться от ее дружеского общества. Я быстренько скатился на Крещатик и свернул в книжный магазин «Дружба». Если сегодня, как и обещали, завезли новую литературу, то Борис должен быть где-то здесь… Так и есть! Стоит посреди польского отдела и что-то оживленно рассказывает бородатому журналисту с украинского радио. Завидев меня, радостно закричал:

– Алеша, ты только глянь! Докторская диссертация Станислава Лема! Об англоязычной фантастике шестидесятых лет. Целых два тома!

– Лем подождет, доктор. Ты мне лучше скажи, как это ты своего Павлика Морозова довел до неестественной смерти?

– Кого?

– Извини, я имел в виду Максима Горького. Это у меня сегодня все ударники первых пятилеток в голове перепутались.

– А, ты про этого? Про «металлиста»… извини, но он уже давно мой бывший пациент. Я его в глаза не видел с того дня, как тебя с Любкой-бардачкой помирил. Ты же сам посоветовал – наплевать и забыть. Я приезжаю на работу, по дороге ломаю голову, как мне от этого совместительства отвертеться, а начальство само навстречу бежит. Спасибо, Борис Сергеевич, что выручили коллег, но теперь все в порядке, все выздоровели, все вернулись с курсов, посему закончилось ваше совместительство досрочно. Но вы не волнуйтесь, табель мы уже закрыли, проплатим, как договаривались, плюс надбавка за специфику. Вот я и купил Лема за надбавку.

Я извинился перед бородатым радиожурналистом, взял у Бориса книги, вывел его на улицу, насильно усадил на скамейку возле подземного перехода и сообщил:

– Борис, этот найда сегодня утром помер. И кто-то уже поспешил выписать свидетельство о смерти. Но это еще полбеды. Документ выдали на основании врачебной справки. И как ты думаешь, кто эту справку подписал? Ты, голубчик. Впрочем, возможно, ты об этом и не догадывался.

Ситуация была явно шоковой, но чувство юмора мой друг не потерял:

– Правильно учил меня доктор Королев: не стоит устраивать дурдом в психушке. Когда это я в последний раз с тобой кофе на Львовской пил? Восьмой день уже… точно! Я это спецотделение уже позабыл, а выходит, что до сих пор там бумаги подписываю! Ну, полный делириум… а кстати, Алеша, если ты в курсе, от чего этот «металлист» умер?