Обезображенный - Андрей Дашков

Теперь он смутно догадывался, почему Крысиный Хвост привел его к Храму. Может быть, когда-то Тойнгха сам предпринял попытку проникнуть на невидимый остров и Храм отверг графа, Джелву, Меррадля, – всех, кто когда-либо побывал во власти Кладбищенской Крысы. Во всяком случае, Холодный Затылок не видел другого объяснения происходящему. Какая-то темная извращенная сила жутким образом пропустила его сквозь себя и причина ее благосклонности навсегда осталась для него загадкой.

8. ТЕЛО МЛАДЕНЦА

Всего несколько дисков отделяли его от острова из голубого стекла с изящными рисунками трещин в прозрачной глубине. На острове был воздвигнут Храм, похожий на хрустальный замок и сиявший, как гробницы Мургуллы. Неподвижная вода вокруг острова казалась стеклянным зеркалом, отражавшим вездесущий свет…

Многочисленные отражения, вытянутые, искаженные, дробящиеся обступили герцога со всех сторон. Некоторое время он пребывал в растерянности, оказавшись в их предательском хороводе, а потом стал искать место, где отражения отсутствовали. Там, в хрустально чистой части пространства, мог находиться вход в Храм. Холодный Затылок прошел по зеркальному туннелю и очутился у начала анфилады комнат, уходящей в бесконечность.

То, что он увидел внутри этих комнат, удивило его, но не более. Ему показалось, что содержимое Храма не стоит тех усилий, которые нужно было затратить для того, чтобы достичь этого места. Но он не мог быть беспристрастным. Для него тело младенца означало всего лишь отсрочку, возможность чуть иначе провести остаток своих дней, да и то, – в лучшем случае, а для Хозяина Башни Зонтага, может быть, – почти вечную жизнь.

…Здесь были десятки, сотни, тысячи тел и они принадлежали существам многих рас, подобных человеку и весьма далеким от такого подобия. Некоторые из них не достигали длины его пальца, другие были огромны, как одушевленные колонны. Все они лежали аккуратными рядами в стеклянных нишах, всегда точно им соответствовавших, и, казалось, были погружены в вечный сон смерти, если бы не отсутствие в их телах малейших признаков распада. Они не дышали или, может быть, их дыхание было настолько замедленным, что Сенору было не под силу его заметить.

Все тела были нагими и, несмотря на разнообразнейшие размеры, безусловно принадлежали новорожденным существам. Впрочем, о многих из них герцог просто не мог судить, поскольку они представляли собой нечто совершенно чуждое. Такими были желтый камень величиной со скалу, белесые нити, растущие из лужицы маслянистой жидкости, и восхитительные по тонкости и изяществу создания, сложенные из миллионов кристаллов, похожих на снежинки. Кроме того, Сенор ощущал здесь присутствие еще кого-то, вообще не обладавшего твердой или жидкой плотью.

Несмотря на отсутствие видимой опасности, все это место оставалось чужеродным и враждебным человеку. Холодный Затылок не испытывал ни любопытства, ни почтения к этому хранилищу бессмертия. Все, чего он хотел, – это найти тело младенца, принадлежавшего к расе Хозяев Башни, и поскорее уйти отсюда. И он нашел его в шестнадцатой от входа комнате.

Тело младенца оказалось не по-детски худым и совершенным, словно мраморная статуэтка. Серая гладкая кожа блестела, как полированный камень. Веки были приоткрыты; казалось, что спящий сквозь узкие щели подглядывает за вошедшим в Храм. Одна из щелей отливала сгустившейся синевой, в другой угадывались черные тени нескольких мертвых зрачков.

Холодный Затылок был уверен в том, что не ошибся. Голова младенца была лишена волос, половые органы, которые были бы похожи на человеческие, отсутствовали, руки и ноги имели по шесть сухих удлиненных пальцев и очень напоминали конечности Хозяев Башни.

Когда Сенор поднял тело, оно оказалось неожиданно тяжелым и почти не изменило своего положения, – ноги остались вытянутыми, как будто были сведены судорогой… Герцог отказывался верить своей удаче. Тем более, что теперь ему предстояло действовать, чтобы спасти себя и свою драгоценную ношу от Кладбищенской Крысы и ее слуг. О том, как отыскать в Тени Зонтага, он старался не думать, – смутные предчувствия подсказывали, что тот сам придет к нему…

* * *

Поскольку иного способа покинуть остров для придворного Башни не существовало, он вновь ступил на тропу из стеклянных дисков, круто уходившую в неясную тьму за пределами окружавшего Храм голубого сияния. Однако теперь Человек Безымянного Пальца нес под Поющей Шкурой тело Спящего Младенца…

Все дальше и дальше уходил он от хрустального острова, пока не преодолел зону влияния невидимого и неощутимого стража Храма; тот напомнил о себе всего лишь еще одним помутнением рассудка.

На этот раз видения человека слились в его сознании с абсурдными и пугающими видениями еще одного существа, – может быть, это были образы, извлеченные из мозга ребенка, которого он нес…

Когда страж исчез, Сенор вернулся в привычную реальность и обнаружил себя идущим посреди голубых гробниц Мургуллы. Оглянувшись, он увидел позади пустоту, в которой исчезала тропа из стеклянных дисков, и безграничное сверкающее зеркало воды с пузырями куполов на поверхности. Нигде в пространстве не осталось и намека на Храм. Острова архипелага Круаг Кмедал обступали герцога со всех сторон.

Расположение куполов было ему совершенно незнакомо. Он вернулся с невидимого острова совсем не туда, где его оставил Крысиный Хвост. Это было на руку придворному Башни. Он выиграл немного времени у разыскивавших его слуг Крысы.

Однако, к своему разочарованию, вскоре он обнаружил, что не может вызвать даже самых малых изменений ландшафта. Несмотря на все старания, пейзаж оставался неизменным, и это означало, что где-то рядом находился очень мощный След, поддерживавший стабильность Ландшафта Голубых Гробниц. Холодный Затылок сам вошел в клетку, дверь которой теперь захлопнулась за ним. Вдобавок, тропа из стеклянных дисков внезапно исчезла как впереди, так и позади него; он остался стоять на единственном диске, плававшем на высоте облаков (если бы здесь были облака) и представлявшем собой довольно шаткую опору. Вот когда Сенор пожалел об отсутствии Суо.

С холодной решимостью человека, потерявшего все, он стал готовиться к схватке. Он преодолел в себе искушение избавиться от тела младенца, – слабая надежда спастись, больше похожая на дьявольский искус, еще теплилась в нем.

Он вынул из ножен меч и попытался войти в транс, в котором мог бы прибегнуть к силе древнего амулета. Однако символы на клинке оставались темными, а образ черного гроба – всего лишь воспоминанием, но не видением.