Великие дерзания - Брене Браун

Когда мы извиняемся за то, что сделали, пытаемся загладить свою вину или изменить поведение, которое не совпадает с нашими представлениями о ценностях, то тут нами правит чувство вины, а не стыд. И это есть движущая сила. Мы чувствуем себя виноватыми, когда совершаем поступки, не отвечающие нашим ценностям. Это неприятное чувство, но оно полезное. Психологический дискомфорт, похожий на когнитивный диссонанс, – это то, что мотивирует нас к значимым изменениям. Вина является столь же мощным чувством, как и стыд, но ее влияние положительно, в то время как влияние стыда разрушительно. В ходе своих исследований я обнаружила, что стыд разъедает очень важную часть нас, которая считает, что мы можем измениться и стать лучше.

Мы живем в мире, где большинство людей все еще полагают, что стыд – это хороший инструмент, чтобы «построить» людей. Это не только неправильно, но еще и опасно. Стыд в значительной мере коррелирует с зависимостью, насилием, агрессией, депрессией, пищевыми расстройствами и издевательствами. Ученые не считают, что стыд вообще какимлибо образом коррелирует с положительными результатами [15] – нет никаких данных, подтверждающих, что стыд является полезным инструментом, вызывающим хорошее поведение. Стыд, скорее, служит причиной деструктивного и негативного поведения, нежели решением проблем.

Все же, человеческая природа диктует нам желание чувствовать себя достойными любви и быть частью некоего целого. Когда мы испытываем чувство стыда, мы ощущаем потерю всяких связей и отчаянно нуждаемся в чувстве собственного достоинства. Когда нам больно или стыдно, мы склонны к саморазрушению, нападкам и попыткам застыдить других. В главах, посвященных воспитанию, лидерству и образованию, мы посмотрим, как стыд разрушает наше мужество и способствует разобщению, и что мы можем сделать, чтобы развивать чувство собственного достоинства, уязвимость и устойчивость к стыду.

Унижение – это еще одно слово [16], которое мы часто путаем со стыдом. Дональд Кляйн фиксирует разницу между стыдом и унижением, когда пишет: «Люди считают, что заслуживают стыда; но полагают, что не заслуживают унижения». Если Джон находится на встрече со своими коллегами и боссом, и этот босс называет его неудачником изза того, что он не смог совершить сделку, то Джон испытает либо стыд, либо унижение.

Если Джон говорит сам себе: «Боже, что я за неудачник. Это полный провал» – то это стыд. Если же он думает про себя: «Нда… Мой шеф просто вышел из себя. Ужасно. Я этого не заслуживаю», тогда это чувство унижения. Унижение – ужасное чувство, которое оказывает негативное влияние на работу и личную жизнь. И если это ощущение затягивается надолго, то оно, безусловно, может трансформироваться в стыд. Однако чувство унижения – это всетаки лучше, чем стыд. Вместо того чтобы присвоить комментарию о «неудачнике» субъективный характер, Джон может сказать про себя: «Это не обо мне». Тогда меньше шансов на то, что мы закроемся, будем отвечать ударом на удар или начнем претворять в жизнь это «прозвище». Мы продолжаем следовать своим ценностям, одновременно пытаясь решить эту проблему.

Смущение является наименее серьезной из этих четырех эмоций. Обычно это мимолетное ощущение, которое в конечном итоге может оказаться забавным. Мы смущаемся, когда делаем чтото неловкое, но при этом мы не чувствуем себя одинокими. Мы знаем, что другие люди делали то же самое, и, смущение, как румянец, пройдет, и не будет определять нашу жизнь и дальнейшее поведение.

Знакомство с понятиями – важное начало для понимания стыда. Это часть первого элемента, который я называю стыдоустойчивостью.

Я понял. Стыд – это плохо. Так что же с ним делать?

Ответ такой: воспитывать устойчивость к стыду. Обратите внимание, что сопротивляться стыду невозможно. До тех пор пока нам важна связь с другими людьми, страх ее потери всегда будет мощной жизненной силой, и боль, вызванная стыдом, всегда будет реальной. Но есть и хорошая новость. Мои исследования показали, что у мужчин и женщин с высоким уровнем устойчивости к стыду есть четыре общие особенности – я называю их элементами стыдоустойчивости. Процесс обучения тому, как заставить работать эти элементы, я называю «воспитанием ниндзя для борьбы с гремлинами».

Мы рассмотрим каждый из этих четырех элементов, но сначала я хочу объяснить, что я имею в виду под устойчивостью к стыду. Я говорю о способности к практике аутентичности при переживании стыда, к преодолению этого пути без ущерба для личных ценностей, и к выходу из тоннеля стыда более мужественным человеком, способным глубже сострадать и устанавливать более надежные взаимосвязи, чем были до этого. Устойчивость к стыду – это переход от стыда к сопереживанию – реальному противоядию от чувства стыда.

Если мы можем поделиться своей историей с теми, кто отнесется к ней с сочувствием и пониманием, то стыд не может выжить. Важно также самосострадание, но поскольку стыд является социальным понятием (и возникает во время контакта между людьми), то и сострадание лучше помогает, когда его получаешь не только от себя, но и от других людей. Социальная рана нуждается в социальном бальзаме, а сопереживание как раз и есть тот самый бальзам. Но самосострадание также необходимо. Когда мы можем быть добрыми к себе, находясь в гуще стыда, то у нас появляется больше шансов на помощь и сопереживание со стороны других.

Прежде чем подробно говорить о сочувствии, мы сначала должны понять, с чем имеем дело. Вот четыре элемента стыдоустойчивости – последовательность не всегда именно такая, но в конечном счете они всегда приводят нас к сочувствию и исцелению.

1. Признание стыда и понимание того, что его вызывает. Стыд – это биология и биография. Можете ли вы физически распознать, когда вы зажаты в тисках стыда, найти выход из него, и выяснить, что стало его причиной?

2. Практика критического мышления. Вы можете проверить в реальных условиях, какие ожидания и сообщения провоцируют чувство стыда? Являются ли они реальными? Досягаемыми? Являются ли они тем, чего хотите вы, или тем, что хотят от вас другие люди?

3. Обращение за помощью. Вы можете поделиться с кемто вашей историей? Мы не можем испытывать сочувствие, если мы не ищем с кемто связи.

4. Разговор о стыде. Вы рассказываете о своих чувствах и просите о помощи, когда вам стыдно?

Устойчивость к стыду – это стратегия для защиты связи – нашей связи с самим собой и с людьми, которые нам дороги. Но устойчивость требует знания и размышления, и тут у стыда есть огромное преимущество. Когда приходит стыд, мы почти всегда оказываемся заложниками лимбической системы [9]. Другими словами, префронтальная кора, где происходит мышление, анализ и разработка стратегий, уступает примитивной реакции типа «борьбы или бегства».

В своей книге «Incognito» («Инкогнито») [17], нейробиолог Дэвид Иглмен описывает мозг как «команду соперников». Вот что он пишет: «Между различными отделами вашего мозга постоянно происходит диалог, при этом каждый борется за право контролировать выходной канал вашего поведения». Иглмен называет доминирующую двухстороннюю систему ответственной за рационализм и эмоции: «Рациональная система несет ответственность за анализ окружающей обстановки, в то время как эмоциональная система контролирует внутреннее состояние озабоченности, насколько все хорошо или плохо», иглмен приводит соответствующие доказательства того, что, поскольку обе части борются за контроль над поведением, эмоции могут склонить чашу весов принятия решений в свою пользу. Я бы сказала, что это, безусловно, верно, когда эмоцией является стыд.

Вот пример из его исследования. Мужчина везет своего сынаподростка в школу. Отец замечает, что на сыне надета рубашка с какойто надписью и именем. По какимто причинам отцу не нравится рубашка, и он спрашивает сына: «Где ты взял эту ужасную вещь?» Сын пытается объяснить, почему она ему нравится, но отец перебивает его и говорит: «Сними немедленно. Тебя зовут не Винс, и ты не работаешь на компанию Texaco».

Сын отчаянно сопротивляется и объясняет: «Папа, я не могу снять рубашку. У меня под ней старая футболка. Я не могу». Но папа злится: «Или ты снимаешь эту чертову рубашку, или я сам это сделаю».

Мальчик снимает рубашку. Отец подъезжает к школе, мальчик выходит из машины и идет в класс. Не проходит и пяти минут, как ктото из его товарищей по футбольной команде подходит к нему и говорит: «Классная футболка. Где ты ее взял? В детском саду?» И этот мальчик, который обычно добрый и хороший, бьет своего товарища. И за эту долю секунды его жизнь меняется. Политика школы, полностью исключающая насилие, означает, что его выгонят из школы, а не только временно отстранят от занятий. Вопрос, который задает себе каждый: а он вообще подумал прежде, чем бить товарища? Ответ: «Нет». Он испытывал стыд. Борьбу. Мороз. Вихрь. Срабатывают стратегии, направленные на выживание, а не на рассуждение или взаимосвязь. И боли стыда вполне достаточно, чтобы активизировать эти стратегии выживания в нашем мозгу. Когда я спрашивала участников исследования, что они чувствовали и как реагировали на стыд, прежде чем начали работать над устойчивостью к нему, ответы были такие.