Умереть легко и приятно - Марина Серова

Ирина Константиновна была сухая, высокая пожилая женщина со строгим надменным лицом, в больших круглых очках. Она походила на строгую завуч средней школы.

– Животных у нас нет! – сказала я с совершенно серьезным видом. – Не успели еще никого завести!

– Вот и не заводите! – ответила Ирина Константиновна. – По крайней мере, пока живете в моей квартире.

– А все остальное можно? – спросила я.

– Все остальное – пожалуйста, но вот чтобы живности никакой не было.

Убедив строгую, но справедливую женщину в искренности и доброте наших намерений относительно ее недвижимости, мы направились эту самую недвижимость занимать. Квартира, конечно, по своим удобствам была далека от нашего люкса в «Братиславе». Но все же это было вполне приличное жилище. Пятый этаж обычной хрущевки, две комнаты, санузел совмещенный и так далее…

– В любом случае долго здесь жить нам не придется! – сказал Станислав, скептически осматривая довольно обшарпанные стены в жилых комнатах.

– Что это еще за пессимизм? Или ты хочешь сказать, что нас скоро достанут твои преследователи? – пошутила я.

– Я хотел сказать, что мне через три дня уезжать! – вздрогнув от моей шутки, совершенно серьезно ответил он.

Итак, я позвонила Лисовскому на работу. Было уже почти семь часов, но почему-то я была совершенно уверена, что он еще на своем рабочем месте. И угадала!

– Лисовский слушает! – раздался из трубки его бодрый голос.

– Это Охотникова! У меня есть кое-какие новости!

– Новости? Это хорошо! Встретимся завтра?

– Лучше сегодня!

– А не поздно?

– А по-моему, самое время. Или вы уже собрались домой?

– Да нет, я собирался еще как минимум час поработать.

– Тогда давайте я заеду за вами минут через двадцать. Идет?

– Идет!

Однако поздновато заканчивают свой рабочий день оперативные работники!

– Так куда все-таки вы собираетесь? – спросил Станислав, когда я положила трубку.

– Хочу съездить на квартиру к Максимовской. И для этого мне нужен представитель закона. Квартирка-то наверняка опечатана!

– Думаешь, этот Лисовский сможет снять печать? Вроде бы он этим делом не занимается.

– Не сможет – заставим. Не умеет – научим! – несколько перефразировала я старый военно-спортивный лозунг, которым, кстати, очень активно пользовались наши инструкторы в спецшколе.

– Тогда я с вами! – заявил Станислав.

– Ну уж нет! Тебе директива – сидеть здесь и не высовываться! К телефону не подходить, к двери тоже! Смотри телевизор, читай книжки – надеюсь, что старая интеллигентка Ирина Константиновна заботится об интеллектуальном состоянии своих жильцов и интересное чтиво здесь есть.

Из книжек в основном были старые толстые журналы, но тем не менее я все равно оставила своего клиента наедине с ними. А сама отправилась в УВД, забрать оттуда Сергея Лисовского. Нам предстояло выяснить, за что же поплатилась жизнью несчастная Лена Максимовская и почему теперь я должна защищать Стаса Головина.

Когда я добралась до Московского проспекта, Лисовский уже стоял около главного подъезда нашего доблестного Управления внутренних дел. Его фигура в длинном кожаном плаще напоминала каменное изваяние, поставленное для украшения довольно скучного в архитектурном смысле здания, ставшего прибежищем для городских милиционеров. Его проницательный взгляд был устремлен куда-то вдаль, где, видимо, скрывалась истина об убийцах Максимовской и еще бог знает о чем.

Остановившись неподалеку от старшего оперуполномоченного, я несколько раз нажала на клаксон. Услышав призывный зов моего «Фольксвагена», Лисовский медленно перевел взгляд на машину. Увидев за рулем меня, изваяние ожило и направилось к «гольфу».

– А вы пунктуальная девушка! – сказал Сергей, садясь на переднее сиденье рядом со мной. – Ровно двадцать минут.

– Стараемся! – ответила я, трогая машину с места.

– Куда вы хотите меня отвезти?

– Домой к Максимовской. Возможно, там мы с вами поймем, кто виноват в ее смерти и кто угрожает Головину.

– А вы хоть знаете, куда ехать? – усмехнулся Лисовский.

– Вы мне сейчас покажете! – ответила я как ни в чем не бывало.

– Я думаю, что там нам нечего делать. Там уже все осмотрели и ничего не нашли. Кроме того, я не обладаю достаточными полномочиями для того, чтобы войти в эту квартиру. Дело закрыто, стало быть, милиции там делать нечего!

– То, что мы там, возможно, обнаружим, даст вашему начальству веские основания это дело снова открыть.

– Послушайте, прекратите наконец говорить загадками! Что мы там обнаружим? Что же вам такого рассказал Харламов?

– Незадолго до своей смерти Максимовская сделала какие-то сенсационные снимки. Из-за них у нее возник конфликт с руководством «Вестей Поволжья», и из-за них она подала заявление об уходе. И скорее всего за них же она поплатилась жизнью.

– Интересная деталь! Как же она выпала из материалов следствия?

– А как выпал из материалов следствия Саша Харламов? Неужели никто из ваших следователей не смог выяснить, что он и Максимовская были близки? Он, кстати, два раза делал ей предложение.

В ответ Лисовский только озадаченно покачал головой:

– «Тьма египетская», а не дело!

Для простого опера он был слишком начитан. Да, пожалуй, и слишком красив. Я краем глаза посмотрела на его орлиный профиль рядом с собой. Да, определенно, ему надо было работать не в уголовке, а сниматься в каком-нибудь западном полицейском сериале. Там бы он действительно был на своем месте – соблазнял бы длинноногих красавиц и стрелял бы из огромного кольта по плохим ребятам, продающим крэк доверчивым американским подросткам на улицах Лос-Анджелеса.

– Не думаю, что все так плохо! Если мы сейчас поедем в квартиру Максимовской и посмотрим, что находится у нее в тайнике…

– Каком тайнике?

– Уф… Ну что делать с нашей милицией! Ничего она не знает!

– Да ладно вам меня прикалывать! – обиделся Лисовский. – Лучше расскажите все толком, и желательно без сарказма!

– Хорошо, больше не буду! – ответила я, тормозя около очередного светофора. – В конце концов, никто, кроме Харламова, про тайник в лаборатории Лены не знал.

– Так у нее в лаборатории был тайник?

– Был… И надеюсь, что до сих пор есть! И именно там скорее всего находятся негативы тех самых злополучных снимков. Так я вас убедила в необходимости несанкционированного проникновения в чужое жилище?

– У нас есть вариант подождать до завтра. А уж завтра я получу ордер, и мы все посмотрим.

– По-моему, наши неизвестные благожелатели настроены очень серьезно. Так что не стоит ждать до завтра.

– Но ключей-то у нас нет!

– Это я беру на себя!

– Вы что, домушница?

– У меня много хобби!

– Ну ладно! Вы меня уговорили! Поехали к Максимовской! Кстати, вы, как ни странно, до сих пор держали правильное направление. Она жила на Октябрьской улице, ближе к Волге. Знаете гастроном «Толстяк»?

– Знаю.

– Это дом напротив.

– Понятно! – Я прибавила газу, и наш «гольф» понесся вниз по Московскому проспекту.

Глава 7

Грязный подъезд, грязные лестницы, грязная площадка перед квартирой, заставленная почему-то нестандартной стеклотарой. Такую картину мы увидели, когда вошли в дом, где жила Максимовская. Дверь ее квартиры, как и следовало ожидать, была опечатана.

– Так как вы собираетесь войти? – спросил у меня Лисовский, кивнув на обшарпанную дверь с номером пятьдесят пять.

– Это элементарно! – Я достала из своей сумочки специальный комплект отмычек, который был неотъемлемой частью стандартного набора бойца антитеррористического подразделения. Минута – и обычный английский замок уступил совершенному специальному средству и, звонко щелкнув, открылся.

– Путь свободен! – Я посторонилась, пропуская Лисовского в квартиру.

– Интересный у вас наборчик! – Проходя мимо меня, он заинтересованно посмотрел на то, что я держала в руке. – Пожалуй, моему ведомству стоит обратить внимание на вашу скромную персону!

– Я действую исключительно в интересах своих клиентов! – сказала я, входя и закрывая за нами дверь.

– Вот это да! – удивленно присвистнул Лисовский.

Его удивление относилось к тому разгрому, который предстал перед нашими глазами. В квартире не осталось ни одного не открытого и не выпотрошенного шкафа, ни одного не выдвинутого ящика. Все их содержимое – разного рода вещи, одежда, посуда – было в беспорядке разбросано по полу.

– Это ваши так поработали? – удивилась я.

– Не может быть! Наши только опечатали квартиру, и все.

– Кто же поставил новую печать?

– Сам не понимаю! Все очень и очень странно! – Лисовский поднял с пола симпатичного плюшевого медвежонка и посадил его на диван. Тот застыл в забавной позе «руки вверх», словно радостно приветствуя наконец появившихся здесь людей. Мне почему-то стало его ужасно жалко – его хозяйка больше никогда не возьмет его в руки и никогда с ним не заговорит, никогда не возьмет с собой в постель.