Хроники Арбайтенграунда. Часть 2 - Кристина Устинова

уже купленной тарелке и теперь срывал всю злость и досаду на неповинном консультанте. Йозеф не привык к такому отношению и стал грозить кулаком, а потом и вовсе взял мужчину за шиворот, пока не вмешался Иосиф. Покупатель дальше жалобы директору не пошел, но и той хватило. Йозеф ушел по собственному желанию и ни капельки не жалел о содеянном.

– Ну вот еще, черта с два я туда вернусь! – сказал в тот вечер он. – Я не позволю вытирать об себя ноги. Ты как знаешь, Иосиф, но я птица вольная и гордая.

Вот и решила гордая птица сделать перерыв, а там уже со свежими силами поискать работу. Можно и без санатория, вот только какой же тогда отдых без смены обстановки?

Еще Йозеф думал над тем, стоит ли доверять Иосифу квартиру, ведь он знает его всего два месяца. В принципе, рассудил арендодатель, поэт спокойный и тихий, даже слишком. Да и какие проблемы с ним будут? Он даже в шкаф не полезет, ему это не надо… В крайнем случае сначала попросит разрешение. Йозеф признал, что Иосиф – чуть ли не самый лучший арендатор за все время, поэтому мог на него положиться.

А что с поэтом? Пожалуй, последние события вымотали его сильнее, чем Йозефа. Журналисты, допросы, жалость со стороны знакомых – Иосиф не мог больше работать в редакции и, несмотря на все возражения Джуты, он отказался печататься. Она расстроилась, хотя заверила, что двери для него всегда открыты. Однако, зная ее не первый день, Иосиф прочитал в интонации: «Ну ты и слабак, конечно. Первого давления не выдержал! Ну, ничего, можешь всегда прийти снова, если кишка не тонка». Ульрих тоже удивился столь категоричному решению, но говорить ничего не стал, а лишь попросил одного: хотя бы созвониться с матерью. Жозефина, по его словам, снова едва не слегла от столь громкого и ужасного дела. Иосиф по-настоящему волновался за Жоззи и чувствовал укол в сердце, так как снова стал источником ее переживаний. Он с ней созвонился и полчаса слушал тираду: «Сначала забастовка, теперь наркотики и бандиты… Ты что, моей смерти хочешь? Подумал бы обо мне! Куда ты ввязался, малыш? Оно тебе надо?» Жозефина не дала возможности ответить; говорила она долго, даже немного всплакнула. Под нежный щебет Иосифа и его обещания больше так не делать она быстро успокоилась, выдохнула и сказала:

– Ты понимаешь, что теперь все внимание в моем окружении приковано к тебе?

– Правда?

– Да, тебя все мои знакомые знают, но не как кавалера, а как близкого друга.

Иосиф усмехнулся.

– Разве в этом есть разница?

– Не до шуточек сейчас, молодой человек. Я вполне серьезно говорю. Нас видели во время прогулки супруги Хайнц и графиня Сюзанна Арбалетская. Еще я говорила о твоем творчестве с редактором, доктором Керром. Уже четверо. А те по-любому, особенно последний, еще своим знакомым разболтали; и недавние события подкрепили интерес. Вот на днях леди Барбара спрашивала о деле Хассе.

– К чему ты все ведешь?

– Свет хочет увидеть тебя, Иосиф.

– Неужели нельзя как-то отказаться? Я и так устал, Жоззи, мне хочется тишины и покоя.

– Все равно же ведь Йозеф уезжает, если мы будем аккуратны, он ничего не узнает. Когда еще представится такой шанс? Ну, потерпи вечерок, прими у себя гостей, костюм надень поприличнее… Неужели так сложно?

На языке у Иосифа вертелся только один вопрос: «Зачем все это? Неужели нельзя у нее дома чай попить?» Поэту вспомнился разговор с Ульрихом о положении Жозефины. Если свет узнает, что она хотя бы дружит с человеком, который никак не относится к их кругу, то на старости лет испортит себе репутацию. Крайне для нее невыгодно, не говоря уже об Ульрихе.

– Но все же, Жоззи, – заговорил после молчания Иосиф, – как бы я ни хотел, я не поднимусь до твоего окружения. Мы же из разных классов, у меня даже своей собственности нет.

– Я сказала, что ты по доходам стоишь пониже всех остальных, однако же приходишься моим кузеном – грубо говоря, потомок Куглеров по линии моей сестры. Понимаешь? Вот только она, как друзья думают, во Франции; оттуда ты приехал сюда, чтобы землю родную повидать и научиться самостоятельности. Хотя на самом деле сестра уже давно-давно слегла и сейчас страдает от старческого слабоумия где-то в Южной Америке… Ладно, сейчас не о ней. Теперь ты двадцатидвухлетний студент-филолог, даешь уроки в клубе моего сына. Если что, с Ульрихом я это обговорила.

– Зачем так усложнять? Почему бы тогда просто не снять какой-нибудь коттедж неподалеку от Битенбурга?

– Целый дом на один вечер? Глупо будет, нецелесообразно. Нет, можно и квартиру, только где я ее тебе найду? А так как Йозеф все равно уезжает, то…

Иосиф сел на диван и прикрыл глаза. Ренау как раз не было, он поехал смотреть санаторий; завтра арендодатель поедет туда с вещами, если его устроят условия.

– У меня уже голова идет кругом.

– Потерпи. К тому же не все решено: надо что-то на стол приготовить. Я попрошу Марию. Ужин запланирован на послезавтра, вот как раз мы с ней придем ближе к обеду, и она будет готовить. А ты до этого обязательно приберись, не позорь меня. Еще я тебе выделю деньги на нормальный костюм, тот столетний пиджак обязательно выкинь. Ну ладно, мне пора. Пока!

Не успел Иосиф и слова сказать, как Жозефина повесила трубку. Неожиданно в замке щелкнуло и на пороге появился Йозеф. Глаза его сияли.

– Ну все, – сказал он, – завтра туда еду.

18

Иосиф не стал говорить Йозефу про разговор с Жозефиной; навряд ли тот разрешит во время своего отсутствия приглашать незнакомых людей. Более того, которые еще будут критиковать не слишком выделяющийся роскошью интерьер. «Все равно не узнает», – решил Иосиф. Он ночью спал плохо, обдумывал план, как произвести хорошее впечатление на круг общения дамы сердца, половина которого – ее друзья и родственники. «Тем более рано или поздно они и так узнают о наших отношениях. Хотя бы хорошее впечатление надо произвести».

На следующее утро Йозеф уехал. Когда Иосиф проснулся, арендодателя уже не было, поэтому он сразу же после завтрака начал уборку. Как раз суббота, выходной. Полдня поэт убирался: вытирал пыль, мыл полы, окна и даже постирал шторы. Вечером он отправился в клуб. Джута ничего не говорила о Хассе и не пыталась убедить вернуться в редакцию. Все прошло как обычно. Перед тем как уехать, Иосиф на пороге столкнулся с Ульрихом, тот предложил постоять у входа. Поэт согласился. На