Дурнишкес - Витаутас Петкявичюс

-    Что здесь происходит? - спросил я члена штаба Ричардаса Бутбергиса.

-    Что?.. Разве он святой? - возмущается Ричардас. Вывешивая плакат, я перегибаю его пополам и оставляю только № 8. Народ ждёт встреч, тёплых слов, хочет знать, как мы будем жить дальше... Что, в этой партии без агитационного автобусика уже некому приехать? Еще не избран, а уже барствует. Вашу книгу и выступление берут нарасхват. Сколько могли, столько напечатали в местной газете. Больше у нас денег нет. А что пишут о вас друзья Паксаса в Вильнюсе?

-    Они боятся, чтобы я не занял чьего-то из них места. Мне пора в дом престарелых, а не в руководство. А те друзья - до первого семафора. Только Паксас притормозит, как они перепрыгнут в другой поезд, - я не хотел сердить человека, работающего бескорыстно и с большим энтузиазмом, но Ричардас был подобен своему английскому тёзке по прозвищу Львиное Сердце.

-    Даже местный лидер либдемов не появляется у нас и потихоньку роет себе могилу. В штабе нет дежурных интеллигентов, авторитетных людей, которые могли бы побеседовать с окончательно растерявшимися избирателями. Один хуторянин мне говорит: пускай не думает, что мы пойдём голосовать в рощу.

Подобные сетования можно было выслушивать до вечера, но я не умею раздавать пустые обещания и, тем более, лицемерить. Но, если откровенно, с самого первого дня я чувствовал, что наше движение окажется в таком положении. Подобные референдумы уже готовили почти все партии, которые за выдуманными обещаниями не видели людей. Они только охотились за голосами и за это теперь носят название традиционных, поскольку надувательство избирателей стало не только традицией, но и правилом политической жизни, просто модой, согласно которой юбки делают то длиннее, то короче. С одной лишь разницей: в этой игре каждая партия старается повыше задрать юбку своей соперницы. Такие состязания называются политическим сексом.

ДЕВЯТЬ СМЕРТНЫХ ГРЕХОВ ЛИТОВСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Невинность бесплодна, поэтому она бесполезна для любой живой твари. (Мормонская мудрость)

Порядочность - это от отсутствия прецедента.

(Антанас Будвитис)

Грех нужно отличать от преступления.

(Отец Станисловас)

Назревающий импичмент Р.Паксаса вынудил меня сосредоточиться и взглянуть глазами сатирика на нашу удивительную литовскую демократию, которую мы создавали в “Саюдисе” и которой теперь пользуется моя замечательная группа товарищей. Начну с "Корабля дураков", поскольку эта книга и меня низвергла в ряды прокажённых, но зато подарила тысячи новых друзей. Я благодарен этой книге и за то, что все мои знаменитые друзья предоставили мне весьма продолжительный неоплачиваемый отпуск. Теперь меня не приглашают ни на какие празднества и торжественные заседания. Мой бывший приятель В.Адамкус уже не помнит моей фамилии, хотя в своё время не раз писал: “Для меня большая честь - дружить с таким человеком”... Имя моё он буквально проглотил вместе с таблетками, поэтому может назвать меня Казисом или как-то ещё. Со мной больше не здоровается премьер, который под грузом всяческих бед не раз твердил: "Если бы не ты, не знаю, как пришлось бы выкручиваться"... А теперь, на юбилее одного славного академика, он с барственным величиием одарил рукопожатием стоявших вокруг меня гостей, а меня так и не заметил...

-    Почему он с тобой не здоровается? - спросил юбиляр.

-    Я из-за таких милостей не переживаю.

-    Это мой юбилей! Если он такой хам, то пусть катится на... хутор бабочек ловить! - это было сказано так громко, что “ихнее превосходительство” аж вздрогнуло. Теперь он при встречах кивает головой, но только если на дворе нет ветра.

А чтобы попасть к своему "сынку" Артурасу Паулаускасу, мне теперь нужно записаться заранее и два года ждать свидания. Когда А.Бразаускас гнал его с работы, я спасал его, как только мог, тогда он при всех называл меня отцом. И когда я сорганизовал для него кругленькую сумму на выборы, он опять величал меня: "Он мне, как отец, он проявляет обо мне отеческую заботу". А теперь приходится заниматься рухнувшей оградой. Ведь между оградой и отцом есть некоторая разница: она подождать не может, а тот уже пенсионер, никакой от него пользы.

Это не похвальба, это характеристика тех необычайно “великих” людей - Адамкуса, Бразаускаса, Паулаускаса. Видимо, в "Корабле дураков" и я попал в "десятку", в самое сердце, поскольку злость, пробудившаяся в мозгах этих мужей, свидетельствует о возвращении в какой-то мере к той ещё приемлемой для нас, хотя и хамской человечности. Сии мысли - не вполне зрелые, но и это приятно, т.к. молодым можешь быть только раз, а незрелым - всю жизнь. Похоже, и я, такой-сякой недозрелый, ещё долго буду жить и ошибаться, как младенец, ещё не раз, как считают мои бывшие и не совершающие ошибок товарищи, окажусь в дураках, но после каждой ошибки буду им тоже напоминать: господа любезные, от хороших привычек избавляться гораздо легче, чем от дурных. Опираясь на эту мудрость, я постараюсь подсчитать, какими хворями заразила та ваша святая троица и без того хворую литовскую демократию.

Первая и самая горькая беда, дорогие стариканы, состоит в том, что вы все трое не понимаете простейшего закона психологии, который гласит: никакую проблему невозможно решить, пользуясь тем же способом мышления, вследствие которого она была создана. Это аксиома, как говорил А.Эйнштейн. Даже рядовые люди Литвы заметили эту закономерность: чем меньше вы чем-то занимаетесь, чем меньше суётесь в дела государства, тем меньше вы делаете ошибок, за которые потом приходится отвечать всем. Довольно лгать себе и нам, будто вы на что-то ещё способны. Уходите по-хорошему, т.к. свой образ мыслей вы никогда уже не измените. Не подталкивайте народ к новой революции, т.к. вам идти больше некуда.

Обращаясь к постулатам Мэрфи, хочу каждому из вас напомнить:

-    Господин Бразаускас, не забывай, что за каждым твоим крупным успехом кроется преступление.

-    Дорогой Паулаускас, вывеси перед Сеймом огромный плакат с надписью "Нет ничего страшнее глупого закона", хотя сам их печёшь, как блины.

-    Старичок Адамкус, “отыскать истину в ошибке проще, чем разбираться в созданной самим путанице”. Беда, когда, гонимый инстинктом, идёшь к девкам, а там забываешь, зачем пришёл; но ещё большая беда, когда правишь государством, но забываешь, каким.

Краткое вступление

Гоех - это постоянный и неизменный заработок ксендзов

Сейчас в большой моде всевозможные опросы и рейтинги. Задавай вопросы сексуально, кричат все газеты, поэтому народ к такой охоте за мнениями почти привык и отвечает только сексуально, без зазрения совести. Поэтому лжёт всё меньше и меньше, не знает, что это значит, гонит всё, что взбредёт в голову. Ложь остаётся монополией опрашивающих. Данные статистики и выводы постепенно отдаляются от реальности. В нормальной жизни они почти ничего не означают, поэтому в среде простых людей на неё никто не смотрит. Это головная боль и пища политиков. Поражает одно: чем больше люди откровенны, тем меньше они доверяют Сейму и прижившимся в нём партиям, за которые когда-то готовы были положить головы.

Казалось бы - Сейм, символ нашей литовской демократии, можно сказать, гарант, основной институт законодательства и контроля над его осуществлением. А в народе у него никакого авторитета, как будто он появился через силу или навязан нам кем-то ради моды, мол, как это в лакейской среде будет процветать демократия или американский образ жизни без какого-то подобия парламента? Раз надо, значит надо, хотя могло бы его и не быть.

Словом, всё по необходимости, как будто объевшись чего-то неудобоваримого. Рыба гниёт с головы, государство - с правителей; каков Сейм, такова в Литве и демократия. Тут ошибиться невозможно: качество выпивки зависит не от бутылки.

Грех первый - НЕВЕЖЕСТВЕННОСТЬ

Чем меньше разумения, тем прекраснее идеи Из опыта К.Главяцкаса

Наблюдая за работой Сейма изнутри и извне, я понял, что у такого народного недоверия есть очень серьёзные основания. Виноват не сам орган, а сбившиеся в нём люди, которые попадают сюда по весьма порочному закону о выборах, который приводит в парламент депутатов по партийным спискам и по партийной или общекоммерческой протекции, не имеющей ничего общего с чаяниями и мнением народа. Такие депутаты неподотчётны избирателям. Они душой и телом зависят только от всевозможных партийных вождей и вождишек, меньше всего разбирающихся в государственных делах, но авторитет которых искусственно раздут за чужие деньги. Отсюда и происходят наши беды, порождаемые необыкновенной политизацией всех сфер нашей жизни.

Уже пятнадцать лет крутятся вхолостую жернова, запущенные ландсбургистами, и, похоже, ещё долго будут крутиться, поскольку ни в Сейме, ни в обществе ещё не созрели силы, способные однажды авторитетно сказать: А король-то голый! Нужно исправлять порочную, написанную под одного человека конституцию, а вместе с ней и закон о выборах, дающий невеждам и самозванцам, не имеющим ничего общего ни с возрождением, ни с независимостью дилетантам возможность править Литвой.