Зигзаг - Хосе Сомоса

— Ты говоришь о нем так, будто вы не друзья.

— Будто мы не?.. — Казалось, что в голове у Виктора напряженно гудит жесткий диск, обрабатывающий это банальное замечание. — Да нет, конечно, мы… Вернее, мы были друзьями… Мы познакомились еще в школе, потом вместе учились в универе. Просто Рик получил одну из этих «суперстипендий», махнул в Оксфорд, на кафедру Роджера Пенроуза, и мы перестали видеться… Когда закончатся лекции Бланеса, он собирается снова вернуться в Англию… ну, конечно, если Бланес не заберет его с собой в Цюрих.

Улыбка, появившаяся на пухлых губах Лоперы, когда он произносил эту фразу, Элисе не понравилась. К ней вернулись самые черные мысли: она почувствовала себя совершенно измотанной, чуть ли не полумертвой. Естественно, Бланес выберет Валенте Шарпа, кого же еще.

— Мы четыре года не виделись… — продолжил Лопера. — Не знаю, пожалуй, в нем что-то изменилось… Он более… Более уверен в себе. Он гений, это надо признать, гений в кубе, сын и внук гениев: его отец — крип… криптограф, работает в Вашингтоне, в каком-то там центре национальной безопасности… Мать — американка, преподает математику в Балтиморе… В прошлом году она была в списке кандидатов на премию «Филдз Медал». — Хочешь не хочешь, рассказ произвел на Элису впечатление. Премия «Филдз Медал» — это что-то вроде Нобелевской премии по математике, и каждый год она вручается в США лучшим специалистам в этой сфере. Интересно, что бы чувствовала она, если бы у нее была мать — кандидат на премию «Филдз Медал». Но в эту минуту она испытывала только раздражение. — Они разведены. А брат его матери…

— Лауреат Нобелевской премии по химии? — перебила Элиса, ловя себя на мелочности. — Или сам Нильс Бор?

Лопера снова выдал таинственный набор звуков, который должен был заменить смех.

— Нет, он программист «Майкрософта» в Калифорнии… Я просто хотел сказать, что Рик впитал в себя знания от них от всех. Он как губка, понимаешь? Даже если тебе кажется, что он тебя не слушает, он анализирует все, что ты говоришь и делаешь… Ходячий компьютер. Где тебя высадить на Клаудио Коэльо?

Элиса сказала, что везти ее до самого дома не обязательно, но Лопера настаивал. Застряв в обеденной мадридской пробке, они скоро немного разругались, и времени им с лихвой хватило даже на молчание. На бардачке машины, под какими-то папками с мятыми краями, Элиса заметила пару книг. Она прочитала название одной из них: «Математические игры и головоломки». Другая, потолще, была «Физика и вера. Научная и религиозная истина».

Когда они въехали на Клаудио Коэльо, Виктор прервал молчание:

— Ну и разозлился Рик, когда увидел, что ты обставила его на тестировании перед этим курсом. — И снова забулькал-засмеялся.

— Что, честно?

— Куда уж честнее, он не умеет проигрывать. Совсем не умеет. — Внезапно Лопера взглянул на нее с другим выражением, как будто ему пришла в голову новая мысль. — Остерегайся его.

— Кого?

— Рика. Будь очень осторожна.

— Почему? Он может повлиять на жюри премии «Филдз», чтобы мне ее не дали?

Лопера пропустил шутку мимо ушей.

— Нет, просто ему не нравится проигрывать. — Он остановил машину. — Это твой подъезд?

— Да, спасибо. Слушай, почему ты говоришь, что мне его надо остерегаться? Что он мне может сделать?

Он не смотрел в ее сторону. Сидел, уставившись вперед, будто еще вел машину.

— Ничего. Я просто хотел сказать, что… он удивился, что первое место заняла ты.

— Потому что я девушка? — спросила она с ледяной яростью. — Поэтому?

Виктор смутился.

— Может быть. Он не привык… Ну, быть вторым. — Элиса прикусила язык, чтобы не вставить слово. Я тоже, подумала она. — Но ты не волнуйся, — добавил он, словно пытаясь ее подбодрить или сменить тему. — Я уверен, что Бланес сумеет тебя оценить… Он слишком хорош сам, чтобы не ценить все хорошее.

Эта фраза ее немного смягчила и примирила с Лоперой. Войдя в подъезд, она подумала, что, пожалуй, была с ним довольно груба, и обернулась, чтобы попрощаться, но Лопера уже уехал. Она помедлила еще чуть-чуть, углубившись в свои мысли.

Эта сцена напомнила ей о том, что случилось накануне, с Хавьером Мальдонадо. Почти рефлекторно она взглянула на улицу, но никто за ней не следил. Никаких седоволосых мужчин с усами. Конечно, сам Альберт Эйнштейн. На самом деле, Эйнштейн — дед Валенте, и вчера вечером за мной следил он.

Она улыбнулась и села в лифт. Наверное, все это было простой случайностью. Случайности бывают — с точки зрения математики, их вероятность существует. Двое немного внешне похожих мужчин засматриваются на нее в течение одного вечера. Почему бы нет? Только параноик способен цепляться за это происшествие.

Поднимаясь в лифте, она вспомнила о странном предупреждении Виктора Лоперы.

Остерегайся Рика.

Как глупо. Да Валенте никакого внимания на нее не обращал. На первом занятии он ни разу даже не взглянул в ее сторону.

6

Встреча состоялась в субботу вечером в кафе, где она раньше не бывала, недалеко от улицы Аточа. «Тебе там понравится», — заверил ее Мальдонадо.

И он не ошибся. Это было спокойное место с темными стенами и неким подобием театральной атмосферы, обусловленным в основном наличием красного занавеса у стойки бара. Ей очень понравилось.

Мальдонадо ждал ее за одним из немногих занятых столиков. После ужасной прошедшей недели она не могла скрыть, что очень рада его видеть.

— Вчера я несколько раз звонил тебе домой, кто-то снимал трубку, и связь прерывалась, — сказал Мальдонадо.

— Что-то было с линией. Уже все починили.

В телефонной компании им сказали, что произошел «системный сбой», но Элиса думала, что настоящий «системный сбой» был у ее матери, которая бегала по стенкам и, слегка повысив свой размеренный тон голоса, угрожала подать на них в суд за нанесенный ущерб («У меня есть важные клиенты, которые звонят мне домой, вы не представляете себе…»). Ей обещали, что прямо в субботу утром к ним пришлют нескольких мастеров проверить линию и устранить неполадки, и так и сделали. Только тогда Марта Моранде успокоилась.

Элиса заказала кока-колу без сахара, весело поглядывая, как Мальдонадо достает из рюкзака бумаги.

— Снова вопросики? — шутливо спросила она.

— Да. Ты не хочешь? — Она поспешила ответить, что хочет, потому что почувствовала по тону, что говорит он серьезно. — Я знаю, что это нудная канитель, — сказал он, извиняясь, — но ничего не поделаешь, такова моя работа. Большущее спасибо тебе, что ты меня выручаешь… Хорошая журналистика получается из терпеливо собранной информации, — добавил он с удивившим ее оскорбленным достоинством.

— Да, конечно, прости… — Ляпнула что-то не то, подумала она. Но при виде почти что застенчивой улыбки Мальдонадо ее угрызения совести как ветром сдуло.

— Да нет, это ты меня прости. Я немного на нервах, потому что семестр заканчивается и нужно как можно скорее сдать репортаж.

— Ну, давай, — сказала она, — не будем терять времени: спрашивай что хочешь. Расскажу все как на духу.

Однако сразу разговор гладко не пошел. Он механически задавал ей вопросы про то, как она любит отдыхать, а она отвечала напряженно, точно была на устном экзамене. Элиса поняла: оба они недовольны, что начали встречу так непохоже на прошлый вечер. Тогда Мальдонадо спросил, каким видом спорта она занимается, и все изменилось. Элиса сказала, что занимается всем, чем только может, и это было правдой: в ее распорядок дня входили фитнес, плавание, аэробика… Мальдонадо в изумлении уставился на нее:

— Теперь понятно, откуда у тебя такие физические данные, — заметил он.

— Какие «такие»? — улыбнулась она.

— Твои физические данные идеально подходят физичке.

— Какой плоский и неоригинальный каламбур.

— Ты просто вынудила меня это сказать.

Потом они заговорили о ее детстве. Она рассказала, что росла в одиночестве, и все развлечения и игры зависели только от ее воображения. Других вариантов не было, потому что ее родители не хотели иметь больше детей, были заняты скорее собственными делами и не обращали на нее внимания. Отец («его звали как тебя, Хавьером») стал физиком во времена «еще похуже», чем сейчас. В воспоминаниях Элисы он остался мягким человеком с густой темной бородой, и все. Часть жизни он провел в Англии и Соединенных Штатах, исследуя слабое взаимодействие, модную в семидесятые годы тему теоретической физики: силу, вызывающую распад некоторых атомов.

— Он долгое время изучал явление, известное под названием «нарушение СР-симметрии каоном»… Пожалуйста, не смотри на меня так… — Элиса засмеялась.

— Нет-нет, — возразил Мальдонадо. — Я слушаю и записываю.