Нагие намерения - Галина Куликова

«Черт побери, она боится, — понял Шургин. — Она боится до смерти. Как я до сих пор этого не понял?»

— Это же не вы сидели привязанным к стулу много часов, — словно отвечая на его невысказанный вопрос, пояснила она.

— Но та женщина наверняка важный свидетель, — настаивал он.

— Вы же говорите, пациентка была в тяжелом состоянии? Значит, не скоро сможет что-то рассказать.

— Хорошо, начнем с другого.

Алекс, который сидел с очень серьезной физиономией, немедленно уточнил:

— Что начнем?

— Расследование, — ответил Шургин. — Для того чтобы реально помочь… Диане, — он с большим трудом выдавил из себя ее имя, — необходимо выяснить, кто и почему за ней охотится.

— У нас есть половина ответа на вопрос «почему», — пробормотала Клара, затушив одну сигарету и принявшись за следующую. — Существует сокровище, которым некто хочет завладеть. И он думает, что Диана может ему в этом помочь.

— Допускаю, что речь идет о редком камне, которым владела тетя Люба, — подхватил Шургин. — Нужно ехать в Тихорецк. Проверить квартиру, поискать завещание или письмо, поговорить с людьми. И еще. Хорошо бы вам завернуть домой и посмотреть, не оставил ли ваш муж чего-то подобного.

Диана уже звонила в больницу и выяснила, что Денис по-прежнему находится в критическом состоянии.

— Однако за квартирой наверняка приглядывают, — сам себе возразил Шургин. — Поэтому лучше туда отправиться не вам, а кому-нибудь из нас. — Он перевел взгляд с Алекса на Клару и заключил: — Мне.

— А если вас поймают? — Диана постаралась скрыть панику.

Она умела подавлять эмоции и вводить мужчин в заблуждение. Она до смерти боялась, что, как только проявит слабость, ее тут же унизят. Бывают женщины, которым смолоду на жизненном пути встречаются одни козлы. В конце концов, бедолаги становятся излишне жесткими и недоверчивыми. С ними трудно найти общий язык даже самым приятным представителям мужского пола. Их трудно чем-нибудь удивить и в чем-то убедить. Их невозможно заставить расслабиться. Они разучились наслаждаться отношениями, потому что ждут от них только плохого.

— Поймают меня? — хмыкнул Шургин. — Зачем им меня ловить? Никто не знает, что я с вами как-то связан.

— Дядя знает, — возразил Алекс. — Мы же приходили к нему, забыл?

— Не забыл. Но твой дядя мигом открестился от Дианы. Будь он в ней заинтересован, вел бы себя по-другому.

Диана хотела что-то сказать и уже открыла было рот, но Шургин не дал ей такой возможности. Он начал разрабатывать план действий. Распределять роли. Вспомнил, что ключи от квартиры находятся в сумочке, которую они подобрали у кафе, сумочка — в машине у Алекса, а машина — перед домом Звенигородских.

— Алекс, ты будешь меня страховать, — распорядился он. — Мы отправимся прямо сейчас. А вы, дамы, собирайтесь. Если не возникнет непредвиденных обстоятельств, в пятнадцать ноль-ноль мы отправляемся в Тихорецк.

— Очень хорошо, — откликнулась Диана. — Только, боюсь, Олег Павлович, вы можете чего-нибудь не заметить. Не обратить внимания. Я ведь отлично знаю Дениса, я даже делала уборку в его кабинете. Так что если там что-то не так, я сразу догадаюсь.

— Но вы не должны сейчас появиться дома как ни в чем не бывало!

— Ну, хорошо, — протянула она задумчиво. — А что, если там появлюсь не я? Или не совсем я?

Во дворе, возле свирепо таращившейся на них иномарки, ссорились двое влюбленных. Она — симпатичная особа лет двадцати пяти, в цветастом платьице и туфельках на босу ногу, с густо подведенными глазами и страстным ртом говоруньи, и он — массивный бугай с круглой бритой головой, наряженный в льняной костюм и пионерские сандалии.

— Тамар, ну ты чего, а? — нудил бугай, глядя на свою девушку тоскливым взором. — Чего ты взорвалась-то? Чего я такого сделал?

— Вадик, а ты сам не понимаешь? Ты пришел в гости к моим родным и вел себя чудовищно! Ты не обращал никакого внимания на дедушку!

— Потому что он глухой, — объяснил Вадик. — Сначала я очень даже обращал, но потом он вылил на мои штаны компот, и мне пришлось отсесть от него подальше. А с того места, где я сидел, он меня не слышал. И, кажется, даже не видел.

— А мою бабушку ты назвал старой каргой!

— Она и есть старая кар… То есть она первая начала обзываться. Ну, Тамар, ну перестань сердиться…

— Кроме них, у меня никого нет, — продолжала бушевать неприступная Тамара. — И пока ты не воспитаешь в себе уважение к пожилым людям, я не буду с тобой разговаривать.

— А вообще встречаться будешь? — тотчас уточнил Вадик. — Не разговаривая?

— Тебе бы только паясничать. — На глаза Тамары навернулись слезы. — Для тебя вся жизнь — один большой прикол.

— Неправда это. Ложь это, — возмутился он. — А к старикам я, правда, не очень… До сих пор. Но, раз ты говоришь, что это гуманно и все такое… Вон, видишь, старушку привезли? Даже двух старушек. Хочешь, я им помогу до дому добраться?

— Хочу, — ответила Тамара с вызовом. — Это твое первое испытание. И будь с ними вежливым, понятно?

Неподалеку от иномарки действительно остановилось такси с мрачным водилой за рулем. Две старухи, его пассажирки, всю дорогу молчали как заколдованные. Доставив их по адресу, шофер хотел было вылезти наружу и помочь им выйти, но едва взялся за ручку двери, как получил палкой по рукам.

— Сидите, молодой человек, — заявила та, что была пострашнее и помордастее. Лохмы цвета копоти лезли из-под платка, нелепо накрученного на голову. — Получите деньги, дайте сдачу и поезжайте отсюдова.

— А чего по пальцам-то бить? — вскинулся шофер. — Я руками, между прочим, руль держу! Вот ваша сдача…

Он с ненавистью наблюдал, как старая перечница открыла дверь и начала выбираться из машины. К ней по двору уже спешил нацеленный на доброе дело Вадик. Старуха выбросила из машины ноги в рыжих мужских ботинках и с кряхтеньем вывалилась вся. Согбенная, словно старая коряга, она оперлась на палку двумя руками и животом, дожидаясь, покуда ее товарка выберется тоже. Вторая оказалась помельче и пошустрее, однако наряжены обе были безобразно — в длинные сарафаны и несколько кофт, надетых одна поверх другой. Платки сбились на сторону, придавая бабушкам неопрятный вид.

«Фу! — подумал Вадик. — Какие противные бабки. Наверное, от них пахнет валерьянкой и кошками». Однако он ошибся. От одной старухи пахло жасминовым дезодорантом, а от другой — мужской туалетной водой.

— Баб, — проникновенно сказал Вадик, стараясь подавить отвращение к двум кочерыжкам, зыркавшим на прохожих исподлобья. — Давайте я вам помогу.

— Тебе чего, делать нечего? — низким бандитским голосом спросила та, что была покрупнее. — Больше всех надо?

Вадик затравленно оглянулся, Тамара смотрела на него пристально, сложив руки на груди. Проверка на гуманность началась:

— Вы за меня подержитесь, — снова начал он. — Чтоб нормально до подъезда дойти. Чтоб не споткнуться, чтоб еще чего…

— Пошел на хрен, — с чувством ответила старая хрычовка и схватила свою подружку за локоть.

— Да я ж от чистого сердца, — рассердился Вадик и, не удержавшись, сплюнул под ноги.

— Знаем мы ваши чистые сердца. Сначала подмажется такой, а потом пенсия — фьють.

— Да я твоих пенсий штук двадцать за вечер просаживаю в бильярдной!

Дело запахло скандалом. Маленькая старушенция ткнула крупную в бок и прокукарекала:

— Пущай помогает. Не кипятись, Алексис.

У нее на носу сидели круглые кокетливые очочки с цейссовскими стеклами. Именно она первой решительно положила свою ручку на подставленный Вадиком локоть. Ручка была в потертой кружевной перчатке с дыркой на указательном пальце. Наглая Алексис, посопев, зашла с другой стороны и тоже положила длань на Вадиков локоть. На этой были митенки, из которых выглядывали мосластые загорелые пальцы с широкими ногтями лопаткой.

«Эта бабка особенно отвратительная, — подумал Вадик, раздувая ноздри. — Если бы не Томка, послал бы я ее…»

Старухи висели на нем двумя большими гирями, причем здоровая, Алексис, кажется, специально напруживалась, чтобы Вадику было потяжелее. Он скосил на нее глаз, но ничего не сказал. Тогда старая сволочь поднажала еще. Он крякнул и даже накренился на бок, как большой плот, но все же устоял.

— Спокойно, бабуси, — пробормотал миссионер поневоле. — Эдак мы все завалимся на газон.

Когда они дошли до подъезда, маленькая старушонка отцепилась и, блеснув очками, сказала:

— Спасибо, милок. Дальше мы уж сами!

И ловко прошлась пальцем с надорванным швом по кнопкам домофона. Электронный замок клацнул и запиликал, возвещая, что путь открыт. Почувствовав, что свобода близка, Вадик распахнул дверь и широко улыбнулся. Не выдержал и еще раз оглянулся на Тому.

— У нас лифт не работает! — крикнула она, показывая подбородком, чтобы суженый двигался дальше и транспортировал старух до их квартиры.