Дорога Отчаяния - Йен Макдональд

Лимаал и Таасмин оставались восторженными дикарями. Они предпочитали проводить время, превращая жизнь жирного Джонни Сталина в ад с помощью грязи, воды и дерьма или оттачивая акробатическое искусство на фермах насоса. Тем не менее Раэл Манделла был тверд в своем намерении не допустить превращения своих детей в согбенных рабов лопаты, тупых, как старые башмаки. Они должны добиться того, чего не удалось ему. Мир должен стать их игрушкой. Он пытался привить им страсть к образованию, но даже Генетический Образовательный Театр Сердца Лотиан оставил их равнодушными. Ничто не могло повлиять на них вплоть до того дня, как город посетил Адам Блэк и его Странствующая Чатоква и Образовательная Экстраваганца.

В ночь перед прибытием знаменитого антрепренера восточный горизонт осыпали серебряная и золотая пыль фейерверка. Дорога Отчаяния не могла усомниться в том, что вскоре произойдет событие величайшего значения. Следующим утром поезд вне расписания подкатил к самодельной станции Дороги Отчаяния и свернул на запасной путь, указанный Раджандрой Дасом, неофициальным начальником вокзала. Он стоял здесь, изрыгая пар и энергичную музыку, звучавшую из смонтированных на локомотиве громкоговорителей, пока люди собирались, чтобы посмотреть, что происходит.

— Странствующая Чатоква и Образовательная Экстраваганца Адама Блэка, — прочитал Раджандра Дас броскую красно–золотую афишу, украшавшей подвижной состав. Он сплюнул в пыль. Музыка играла. Время шло. Воздух раскалялся. Люди начинали уставать от ожидания и жары. Женевьева Тенебра почти теряла сознание.

Внезапный рев фанфар, сопровождаемый фонтаном пара, заставил всех подпрыгнуть.

— Дамы и господа, мальчики и девочки, единственный и неповторимый… Адам Блэк! — прогрохотал странный механический голос. От дверей вагонов опустились лесенки. Высокий, стройный, элегантный мужчина выступил вперед. Он был одет в темное долгополое пальто и брюки с настоящими золотыми лампасами. Шею его охватывал черный галстук–шнурок, а на голове красовалась огромная широкополая шляпа. В руке он сжимал золотой набалдашник трости, а глаза его сверкали, как гагаты. И — разумеется — у него были тонкие, будто нарисованные усики. Было невозможно представить, что это может быть кто‑то, кроме как сам Адам Блэк. Он выждал достаточное время, чтобы каждый хорошенько рассмотрел его. Затем он закричал:

— Дамы и господа, перед собой вы видите совершенное в своей полноте хранилище человеческих знаний: Странствующую Чатокву и Образовательную Экстраваганцу Адама Блэка. История, искусство, наука, природа, чудеса земли и небес, диковины наук и технологий, истории о странных местах и далеких землях, где волшебство рутинно — все это здесь, внутри. Узнайте из первых рук о великих достижениях РОТЭК с помощью Патентованного Оптикона Адама Блэка; послушайте истории Адама Блэка о тайном и воображаемом со всех четырех четвертей планеты; подивитесь на последние научные и технологические разработки; испытайте изумление перед поездом — да, этим самым поездом, который сам собой управляет по собственному разумению; воззрите, потрясенные, на дамблтонианцев — полулюдей, полуавтоматов; проникните в тайны физики, химии, философии, теологии, искусства и природы: весь этот рог изобилия древней мудрости, дамы и господа, может стать вашим; вашим за пятьдесят сентаво, да! пятьдесят сентаво или их эквивалент в любых товарах на ваш выбор; да, дамы и господа, мальчики и девочки, Адам Блэк представляет свою Странствующую Чатокву и Образовательную Экстраваганцу! — Изящный денди ловко пробарабанил кончиком своей трости по борту красно–зелено–золотого вагона, а локомотив выпустил пять колец пара, одно через другое, и исполнил марш с такой громкостью, что уши заложило.

Адам Блэк распахнул двери в свою страну научных чудес и едва не был сбит с ног Раэлом Манделлой и его упрямыми детьми, возглавившими гонку за знаниями. Тайны физики, химии, философии, искусства и природы не волновали Лимаала и Таасмин Манделла. Они зевали перед дамблтонианцами, полулюдьми, полуавтоматами. Они скучали, когда компьютеризованный поезд, обладающий собственным разумением, пытался вовлечь их в беседу. Они болтали и хихикали в процессе иллюстрированной лекции Адама Блэка о чудесах света. Однако от великих достижений РОТЭК, предъявленных им Патентованным Оптиконом Адама Блэка, у них глаза на лоб полезли.

Они сидели в вагоне на жестких пластиковых стульях. Лимаал обнаружил, что если качаться вперед и назад, стулья скрипят. Он занимался именно этим, когда комната неожиданно провалилась во тьму, подобную смерти. С задних рядов, где сидели братья Галлацелли и Персис Оборванка, раздались крики. Затем голос произнес: «Космос: последний фронтир», и вагон заполнили дрейфующие искорки. Близнецы пытались схватить их и удержать в руках, но яркие мотыльки проплывали у них сквозь пальцы. Крутящаяся спиральная туманность проплыла прямо через грудную клетку Лимаала. Он попробовал поймать ее, но она уплыла сквозь стену вагона. От мерцающей галактической паутины отделилась звезда, увеличиваясь и становясь ярче, пока не начала отбрасывать тени на стены и пол.

— Наше солнце, — сказал Адам Блэк. — Мы приближаемся к нашей солнечной системе с симулированной скоростью, в двадцать тысяч раз превышающей скорость света. Войдя в систему миров, мы замедлимся, чтобы вы смогли полюбоваться на планеты во всей их славе. — Звезда уже превратилась в солнце. Планеты проплывали, вальсируя, мимо зрителей, в величественной процессии сфер и колец. — Мы пролетаем внешние миры; кометное облако, окутывающее нашу систему, где вы можете увидеть Немезиду — далекого, тусклого компаньона нашего Солнца; вот Аверно, а вот Харон; это Посейдон, это кольценосный Уран, и Хронос — также со своими кольцами… это Зевс, величайший из миров — если взять нашу планету, которую вы видите сейчас сквозь мельтешение астероидов, сплющить как апельсин и положить на поверхность могучего Зевса, она покажется не больше, чем монета в пятьдесят сентаво — а вот наш мир, наш дом, мы вернемся к нему через минуту, но сначала мы должны нанести визит вежливости сверкающей Афродите и маленькому Гермесу, ближайшему к Солнцу, а затем обратить наше внимание к Материнскому миру, породившему всех людей нашей земли.

Пятно света на краю комнаты взорвалось и превратилось в систему из двух огромных тел — белый безжизненный череп и опалово–голубая сфера с белыми мраморными прожилками. Белый череп пронесся мимо зрителей и канул в межзвездную тьму, а близнецы обнаружили себя парящими над голубым миром–маткой, словно парочка чумазых серафимов Панарха. Они увидели, что этот суматошный голубой мир опоясан серебряным обручем, размеры которого превосходили всякое воображение. И снова голографический фокус сместился — стали видны тоненькие спицы, напоминающие спицы колеса, связывающие мир–обруч с миром–сферой.

Маленькое темное помещение переполняло благоговение. Близнецы сидели неподвижно и молча. Ужасающее небесное сооружение лишило их способности двигаться. Адам Блэк продолжил свою лекцию.

— Перед собой вы видите Материнский мир, планету, с которой распространилась наша раса. Это очень древний мир — невероятно древний. Наш мир обитаем лишь семь сотен лет, и большинство его жителей появились здесь после завершения очеловечивания планеты — меньше века назад. Цивилизации Материнского мира насчитывают тысячи и тысячи лет. — Голубой Материнский мир вращался под завороженным взглядом близнецов. Там, где подернутый облаками ландшафт накрывала ночь, вспыхивали десятки миллионов миллионов огней — города, захватившие целые континенты. — Древний, древний мир, — пел Адам Блэк, мессмеризируя аудиторию этим танцующими словами. — Древний и истощенный. И переполненный. Невероятно переполненный. Вы представить себе не можете, насколько.

Лимаал Манделла в страхе уцепился за отца, поскольку мог представить это даже слишком хорошо. Ему виделись все эти голые, лысые люди, сжатые плотно, плечом к плечу; живой дышащий ковер плоти, покрывающий холмы и долины, горы и равнины и достигающий берегов океана. Здесь людей выталкивало в покрытую масляной пленкой воду, они уходили все глубже и глубже под давление непрерывно растущей мальтузианской массы, пока не скрывались с головой. Он представил, как этот гигантский шар пузырящейся плоти падает с небес под собственной тяжестью и сокрушает его всей своей массой.

— Так велико его население, что суша была заполнена уже давно, и даже возможности огромных плавучих городов в океанах оказались исчерпаны. Поэтому люди воздвигли эти спицы, эти орбитальные лифты, чтобы переселиться в кольцевой город, построенный в пространстве вокруг планеты, богатом энергией и ресурсами.

Проекция переместилась ближе к серебряному обручу, который превратился в головокружительную мешанину геометрических форм, прораставших одна из другой наподобие кристаллов. Еще ближе — и детали геометрических форм, огромных, как целые города, стали различимы: цилиндры, сферы, лепестковые формации и странные протуберанцы, кубы и скошенные параллелограммы. Ясно просматривались прозрачные ближние кровли, и под ними сновали и суетились крохотные, как бактерии, фигурки.