Личный фотограф смерти (СИ) - Aniri Yamada

Сначала на фотографа напал ступор, граничащий с тихой паникой, но ближе к концу речи полицейского на Луиса сошло неземное спокойствие. Взгляд, обращенный на него, он принял невозмутимо, сам не понимая, откуда взялась эта уверенность.

— Ну, что я могу сказать, детектив. Я очень, как вы сказали, даже очень-очень удачливый фотограф. Я много хожу по городу, снимаю интересные места, людей, и часто становлюсь свидетелем разных несчастных случаев. Меня кормят ноги и везение. — Губы Луиса тронула лёгкая улыбка. – Что-то ещё?

Полицейский несколько секунд вглядывался ему в глаза, Луис не только выдержал этот взгляд, но и похоже вышёл из игры победителем, Даллас отвернулся. Было видно, что он подавил в себе то ли раздражение, то ли желание тюкнуть фотографа головой об стол. Наверное, второе он сделал бы с большим удовольствием, на допросе, например, но они пришли без ордера, для простой беседы, а значит, приходилось верить на слово или вызывать для повторной беседы в участок. Но Луис ни словом, ни взглядом не выдал в себе ничего подозрительного, а значит, повода и дальше торчать в его доме у копов не было.

— На этом всё, мистер Ман. Если вы нам понадобитесь, мы позвоним.

Даллас пропустил Нейта вперёд, а когда Луис с ним поравнялся, он схватил его за руку и проговорил ему на ухо, тихо, но очень отчётливо, чеканя слова:

— Если вы думаете, что отделались от нас, мистер Ман, то глубоко заблуждаетесь. Я не поверил ни единому вашему слову и прекрасно вижу, что вы нагло врёте. Так что не надейтесь, что я оставлю вас в покое. Я ещё не знаю в чём смогу вас обвинить, но запомните, мистер Ман, я буду за вами присматривать.

Луис сделал морду кирпичом и проскользнув мимо полицейского в коридор, распахнул перед гостями дверь.

Уже выйдя в общий коридор, детектив Даллас обернулся:

— Везение? Знаете, мистер Ман, если это и так, то какое-то оно дьявольское.

— Всего хорошего, офицер. — Луис мило улыбнулся и захлопнул дверь, тут же привалившись к ней спиной. Несколько секунд он с закрытыми глазами приходил в себя, после чего пошёл в кухню и развернул газету, принесённую с утра почтальоном, но ещё не просмотренную Луисом.

На третьей полосе обнаружилась статья о Джоанне Риксби с фотографиями Луиса, выдавшими его полиции. Из статьи фотограф понял, почему смерть женщины расследует отдел убийств. И почему детектив Даллас спрашивал, не знаком ли ему Томас Риксби.

Оказывается, Томас довольно крупный в городе предприниматель, счета в банках которого практически лопаются от скопившихся на них денег. Так же поговаривают о прокручиваемых им тёмных делишках, о связях с преступным миром, но так как за руку его никто не ловил, то всё это оставаётся только разговорами.

Когда же Джоанна решилась на развод, не выдержав постоянных измен мужа, она не захотела уходить ни с чем, решив, что натерпелась достаточно и заработала этим себе часть состояния Томаса. У них начались долгие и тяжёлые судебные разбирательства, о которых Луис знал бы, если бы чаще просматривал новости и читал в прессе что-то помимо разделов о спорте и юморе.

И вот, после такой странной и неожиданной смерти миссис Риксби, пресса запестрила предположениями кому был бы выгоден этот несчастный случай. Прямо журналисты, нежелающие нажить себе лишних проблем, не писали о возможной причастности Томаса, но из всей статьи, из каждого написанного слова, становилось понятно, куда клонят авторы и кто по их мнению является заказчиком убийства. То, что в сбившем Джоанну автомобиле, сидел наемный убийца, похоже не сомневались ни авторы многочисленных статей, ни пол города, да и сам Луис после прочтения газеты, уже не ставил под сомнение причастность Риксби к смерти женщины.

Выходит, рассуждения детектива Далласа были таковы. Томас Риксби нанимает для своей жены киллера, а заодно и Луиса Мана, чтобы тот сделал фотографии Джоанны после гибели. Зачем? Из особой кровожадности? Чтобы воочию увидеть её смерть?

Эта теория выглядела бы более жизнеспособной, не отправь Луис фотографии в газету. Ведь после этого полицейским не составило труда его вычислить, а при возможной причастности они бы и раскололи его без особых проблем. Луис не стал бы так светиться, если бы работал на Томаса, не стал бы привлекать к себе внимание. Похоже детектив Даллас и сам это понимал, ибо не вызвал Луиса в полицейский участок на допрос, а просто нанёс визит, а получив от фотографа спокойные и взвешенные ответы и не увидев в них страха и отчаяния, окончательно уверился в несостоятельности своей первоначальной версии.

Жаль, что сняв с Луиса подозрения в одном деле, Даллас тут же нашёл в чём ещё его можно заподозрить. К счастью для Луиса, детектив скорее всего так и не поймёт, как можно разобраться с его делом, ведь сверхъестественное не входит в полицейскую юрисдикцию, да и в голову нормального человека такое приходит в последнюю очередь. И как бы ни перепугался в первую минуту догадливости полицейского Луис, в дальнейшем можно было расслабиться. Верить в то, что Даллас о чём-то догадается и поймет, как Луис узнаёт о будущих жертвах, не приходится. Да и что он сможет доказать в случае чего? Он что, скажет, что фотограф – экстрасенс и его надо судить за не предупреждение? Смешно.

Успокоив себя таким образом, Луис решил глотнуть немного завалявшегося в шкафу виски. Несмотря на свои рассуждения, неприятный осадок после визита полицейских всё же остался.

Спустя неделю Луис наконец понял, что серьёзно вляпался. На него напала Депрессия. Не простое сезонное уныние, которое грызёт каждого третьего, а именно так, с большой буквы – Депрессия.

Сейчас ему казалось, что все эти пять лет обладания Даром, вели его именно к этому. Он и раньше задумывался, а что же он собственно делает и зачем. А с приходом в его жизнь Трейси и Денниса, когда ему, чтобы сохранить хорошие отношения с понравившимися людьми, приходилось скрывать то, чем он занимается, эти мысли напали на него с новой силой. Визит же детектива Далласа с его невразумительным напарником, что-то окончательно надломил в Луисе. Он вдруг целиком и полностью осознал, что он делал все эти годы.

Неоказание помощи, оставление в опасности. Эти сухие названия уголовных статей раньше не пугали его. Не пугали они его и сейчас. Испугало, наоборот, отсутствие страха. То, что ему было наплевать на то, что он нарушает закон практически ежедневно.

И всех погибших можно записать на его счёт. Он мог помочь каждому из них. Сделать так, чтобы они не погибли, не оставили свои семьи.

Но не сделал. Вместо этого он делал фотографии.

И, если, все эти пять лет он успешно подавлял совесть, она научилась пробиваться к нему через сновидения. Хотя бы там он пытался что-то сделать, помочь. И то, что ни в одном сне ему это не удалось, была его кара за бездействие в реальности. Его сознание вовсю отрицало жалость и желание оказать помощь, а вот подсознание, все эти года старалось открыть ему глаза.

Но он упорно игнорировал эти попытки, стараясь доказать себе и окружающему миру неизвестно что.

И вот настал момент расплаты. В одночасье всё его мировоззрение начало кардинально меняться.

За всю неделю у Луиса было всего три вызова, и, возвращаясь после каждого их них, он чувствовал себя всё хуже. Если бы эти моральные терзания можно было сопоставить с физической болью, то это было бы похоже на сдирание кожи живьём.

Луис пил виски как воду. Каждый день он просыпался в разных местах, там, где накануне отрубился. В ванной, в кухне за столом, за компьютером, возле дивана. Он пил и кругами ходил по квартире. Он чувствовал себя зверем, загнанным в ловушку.

Луис старался не попадаться на глаза соседям. Он вдруг понял, что не сможет и слова сказать им, после того как осознал какое он чудовище. Ему было стыдно даже в глаза им посмотреть, казалось, что все его прегрешения тут же будут раскрыты.

Особенно Луис боялся встретиться с Деннисом. Они слишком сильно сдружились, и мальчик хочет быть похож на своего старшего друга. Он хочет брать с него пример. Дени верит, что Луис хороший, а после спасения кота, так просто святой. Он не должен знать кто его друг на самом деле, в его жизни будет ещё много других разочарований. А Луис не должен больше общаться с мальчиком, дабы не испортить ему жизнь.

Пусть Дени лучше думает, что его сосед просто засранец, чем узнает какой тот на самом деле монстр.

Всю неделю мальчик приходил к Луису, первые дни он как обычно пару раз нажимал на звонок и пару раз ударял по двери костяшками пальцев, сообщая, таким образом, о своём приходе. Потом, когда начал понимать, что что-то не так, он просто звонил. А последние дни Дени приходил и тихо скрёбся в дверь, как нашкодивший щенок, которого за какую-то провинность выставили из дома.

Сегодня он снова пришёл. Постучал, Луису, валяющемуся с головной болью на диване, было даже слышно, как он переминается с ноги на ногу.