Оскал Фортуны, или Урок выживания - Анастасия Анфимова

— Ниже сегунов стоят бароны, потом рыцари. Все они владеют землей, а значит и всем что на ней находится.

— И людьми? — уточнил Алекс.

— Разумеется! — подтвердил Бигун. — Мы принадлежим рыцарю, господину Гатомо-сею! Как и наша деревня Кувами.

— Кувами или Кувами-но… чего-то там? — переспросил Алекс.

— Кувами, это название деревни, — стал терпеливо объяснять Бигун. — А остальное просто значит, кому она принадлежит. Рыцарю Гатомо, который является вассалом барона Токого. А он вассал сегуна Канаго.

— Ого! — присвистнула Алекс. — Как вы только все запоминаете?

— Не забивай себе голову, — махнул рукой Римхо. — Кувами и Кувами. А с баронами да сегунами пусть господин разбирается.

— Одо Гатомо? — уточнил собеседник.

— Он благородный. У них есть имя и фамилия. Мы простые люди, — ответил Римхо. — У нас только имена, да прозвища.

Человек помолчал, видимо запоминая услышанное, и продолжил расспросы:

— Тогда кто такие ратники или соратники?

Бигун вздохнул, собираясь обстоятельно ответить, но Римхо заметил, что их собеседник явно устал и прервал его:

— Соратник — это благородный воин, который служит господину — владельцу земли, а ратник — благородный воин без господина. Отдохни, Алекс.

— Спасибо тебе, Римхо-сей, — поблагодарил тот.

— Ты явно ничего не помнишь! — всплеснул руками Бигун. — «Сей» говорят только благородному господину, а госпоже говорят — «ли». Понял?

— Понял, спасибо, Бигун. Ты очень умный.

Польщенный крестьянин гордо посмотрел на приятеля, а Алекс откинулся на спину и закрыл глаза.

— Вот бедняга, — покачал головой Бигун, — совсем ничего не помнит.

Они с Римхо сооружали новые носилки. Идти далеко, а у Алекса после долгого разговора опять поднялся жар.

— Он совсем лысый, — проговорил приятель, глядя на него. — Голова гладкая, как куриное яйцо.

— Болеет.

После того, как Алекс назвал его «очень умным», Бигун проникся к нему искренней заботой и без обычного ворчания пер носилки до озера Арива, где доживала свой век тяжело больная жена их господина Гатомо.

В начале Александра почувствовала себя как древнеримский патриций, путешествующий по Вечному городу на паланкине. Однако её носильщиков удобство транспортируемого, казалось, совсем не интересовало. Теперь она представляла себя сильно раненым бойцом, которого верные друзья — однополчане очень-очень торопятся доставить в санчасть. Мысли Алекс вдруг приняли неожиданное направление. «И с чего это парни обещают девушкам, что будут их «на руках носить»? Ничего хорошего. Если мне кто так скажет — пошлю на фиг!» — думала она сквозь боль во всем теле. — «Болтаешься туда сюда как… В общем плохо болтаешься.»

Потом она вспомнила, что у нее сейчас за тело, и поняла всю не актуальность таких мыслей.

Правда, шли ее спасители быстро, так что возможно мучительное путешествие долго не продлится. Кстати, как их там зовут? Ах да, Римхо и Бигун. Надо запомнить.

Целебные грязи озера Арива применялись жителями окрестных деревень для лечения всех и всяческих заболеваний. Болей в спине и груди, в руках и ногах. Если страждущий выздоравливал, это служило дополнительной рекламой чудодейственной грязи, если умирал — что же, такова воля Вечного Неба. Когда жена рыцаря Гатомо так и не смогла оправиться после родов, произведя на свет мертвого мальчика, муж вспомнил о целебных грязях Арива и отослал ее из замка. А чтобы младшая сестра барона Кирохо не чувствовала обиды, Гатомо приказал построить на озере приличествующий жене рыцаря дом с хозяйственными постройками, выделил ей пару слуг, трех служанок и двух соратников для охраны.

Воинам нравилась эта служба. В замке старший соратник Мирамо неустанно гонял их, заставляя выполнять воинские упражнения. А на озере — благодать! О разбойниках в этих местах лет пять никто не слышал. Всех дел, что приглядывать за слугами, чтобы в конец не разбаловались. Госпоже Гатомо, судя по всему, жить осталось недолго. Она уже почти не встает с постели. Соратник Досимо Кирибуцо покачал головой, личная служанка госпожи Симара вчера ночью рассказала ему, что никакие настои не унимают рвущий грудь кровавый кашель, а спит госпожа, только приняв опий. Воин отвлекся от грустных мыслей и орлиным взором окинул тропинку на Кувами и окружающий лес. Тропинка была пустынна, но из леса шли двое знакомых крестьян, неся что-то на носилках. Соратник встрепенулся.

Александра с облегчением увидела, как среди деревьев блеснула широкая водная гладь. Ее спасители шли к невысокому частоколу, за которым поднимался двухэтажный деревянный дом, и виднелись крыши еще двух построек. У открытых ворот стоял невысокий приземистый дядечка в длиннополом халате с глубокими вырезами по бокам. Сквозь них проглядывали заправленные в сапоги мешковатые темно-зеленые штаны. За широким поясом мужчины был длинный меч в черных ножнах, с длинной рукоятью и два кинжала. Воин хмуро глядел на приближавшихся, скрестив на груди руки. Не доходя пяти — шести шагов до него, Бигун и Римхо опустили носилки и низко поклонились.

— Здравствуй, господин Кирибуцо-сей.

Воин важно выпятил подбородок и вразвалочку сделал пару шагов. Его широкое бритое лицо с густыми нахмуренными бровями походило на мордочку мопса. Вот только глаза были не по-собачьи холодными. Алекс заметила, что халат на нем одет поверх белой рубахи с завязками у шеи. И вообще, в одежде местных жителей она не заметила ни одной пуговицы.

— Что это вы притащили, Римхо? — спросил он.

— Вот человека нашли в лесу, Кирибуцо-сей — поклонился простолюдин.

У рыцаря Гатомо было не так много крестьян, и соратники многих из них знали по именам.

— Кто такой?

Грозно рявкнул воин.

Неизвестный был покрыт старым рваным одеялом, из-под которого торчали худые ноги. Голубые глаза смотрели из глубоко запавших глазниц, кожа плотно обтягивала совершенно лысый череп с маленькими аккуратными ушами.

— Алекс. — негромко ответил он, и тут же заработал пинок под ребра.

— Он ничего не помнит, уважаемый Кирибуцо-сей! — вскричал Бигун — Он забыл, как надо разговаривать с благородными господами.

— Так напомни ему! — рявкнул воин, взмахнув широким рукавом.

У Александры от удара сперло дыхание и в глазах потемнело. «Лежачего больного бьет! Козел!»

— Надо добавлять «мой господин», — быстро затараторил Бигун.

— И имя благородного господина, — вступил в разговор Римхо. — Этого благородного господина зовут Кирибуцо-сей.

Римхо поклонился.

— Я все понял — закивала головой Алекс, с трудом восстанавливая дыхание — Мой господин Кирибуцо-сей.

— Откуда ты?

— Не помню, мой господин Кирибуцо-сей.

— Беглый?

— Не знаю, мой господин Кирибуцо-сей.

— А чего вы его притащили сюда? — спросил воин у Римхо. — Несите в замок к господину Гатомо.

— Горячка у него, мой господин, — ответил тот. — Боялись, не донесем. Пусть Симара его полечит, если конечно госпожа Гатомо-ли разрешит.

Воин сорвал с Александры одеяло, брезгливо посмотрел на торчащие ребра и впалый живот.

— Ладно, несите.

И носилки с Алекс торжественно вплыли на широкий, засыпанный песком двор. Громкий разговор у ворот привлек внимание обитателей усадьбы. Из дверей стали появляться мужчины и женщины. Александра прикрыла глаза и стала изображать раненого эльфа. Сложенные на груди руки, скорбно поджатые губы, задранный нос. Столь печальное зрелище не могло не вызвать отклик в бесхитростных сердцах аборигенов. Её (вернее его) поместили в доме для слуг, с деревянным полом, обмазанной глиной печкой и окошком, затянутым тонким полотном. Специально для Алекс освободили топчан у стены, постелили свежей соломы, принесли теплое одеяло. Устраивая ее поудобнее, служанки и слуги хлопотали вокруг, словно радуясь бесплатному развлечению. Пришел еще один воин. Высокий, широкоплечий с увязанными в пучок на затылке черными волосами. В таком же халате, но отороченном по краям широкой зеленой лентой. «Как им только не мешают такие широкие рукава,» — подумала Александра.

Воин тоже задал пару вопросов. На этот раз она не сплоховала и честно отыграла роль поттеровского Добби, смиренно добавляя «мой господин Конзимо-сей».

Полная женщина лет тридцати — тридцати пяти, бегло осмотрев его, принесла в чашке противный горький и очень горячий отвар. Алекс глотала его мелкими глоточками, разглядывая одежду женщины. Светлая кофта, по верх нее платье с длинными рукавами, запахнутое наподобии банного халата. Пояс с кокетливым бантом, затянутый почти под грудью. Не смотря на то, что одежда сильно напоминала земную китайско — корейско — японскую, в лицах аборигенов почти не было ничего азиатского. Нормальные европейские физиономии, только кругловатые.