Жизнь Ивана Семёнова - Лев Давыдычев

– Хныкала ты, вот ты кто, – презрительно проговорил Иван. – Нытик и паникёр.

Тут Колька сжал кулаки и подпрыгнул к нему.

– Идите по домам, – сказала Анна Антоновна, вставая между ними. – Увидят вас люди, испугаются.

– Мне домой нельзя, – грустно сообщил Колька, – мне здорово попадёт.

– Тогда идёмте ко мне, – предложила Анна Антоновна. – Я тут неподалёку живу.

ЕЩЕ ВОПРОС – КОГО НА БУКСИР БРАТЬ?

Мальчишки остались в трусах и майках. Иванову одежду повесили на балконе сушиться, а Колькину Анна Антоновна решила выстирать.

– А вы пока займитесь обедом, – сказала она.

– Хорошо! – ответил Колька. – А какой у вас суп?

– Супа у меня нет никакого. Его приготовить надо. Что ты умеешь делать?

– Я? – Колька ненадолго задумался. – Например, суп мешать умею. Пробовать умею. Посолить могу.

– А ты, Семёнов?

– Я картошку чистить умею.

– Смехота! – Колька хихикнул. – У меня сестёр две штуки. Зачем мне с картошкой возиться? – И он опять хихикнул.

Анна Антоновна поставила на газовую горелку кастрюлю с водой, положила туда мяса и ушла стирать Колькину одежду.

– И не стыдно тебе? – спросил Колька. – Хочешь, всем ребятам расскажу? Ведь задразнят тогда тебя. Где это слыхано, где это видано, чтобы наш брат картошку чистил?

– А в армии?

– Там специальные повара есть. Солдаты воюют, а повара картошку чистят и прочее. Ты поваром хочешь быть или смелым солдатом?

– А если убьют повара?

– Запасной всегда бывает.

– А если запасного убьют?

– Тогда сухой паёк едят. Концентраты разные.

– Сам ты концентрат, – сказал Иван. – Сам ты сухой паёк, а не смелый солдат.

– А тебя на буксир взяли.

– По ошибке. Зря взяли. Тебя надо было на буксире тащить.

– А за что?! – поразился Колька. – Я средний. У меня всё в порядке. У меня всего понемножку. Всё в меру.

– А вот я тебя на буксир возьму, – пообещал Иван. – Не сейчас, конечно, а потом.

Вернулась Анна Антоновна, развесила на балконе Колькину одежду, сказала:

– Часа через два высохнет.

– Красота! – воскликнул Колька. – Домой приду сухой, чистый. А суп скоро будет готов?

– Сухим пайком получишь, – ответил Иван. – По-моему, теперь его очередь к буксиру прицепляться.

– Не смеши ты меня, – чуть не плача сказал Колька. – Чего ты ко мне привязался? Иди ты своей дорогой, вон у тебя всё высохло.

– И пойду, – сказал Иван. – У меня дел много, не то что у тебя.

– Какие же у меня могут быть дела, когда я в таком виде? – возмутился Колька.

– Довольно ссориться, – сказала Анна Антоновна. – А буксир никому не вреден. Не знаете, почему Аделаида сегодня в школе не была?

– Наверно, мороженым объелась, – ответил Колька. – Говорят, она в день по килограмму съедает.

– Не по килограмму, а по четыре, – сказал Иван.

– Да ну? – поразился Колька.

– У них дома только мороженое едят. Кошка ничего, кроме эскимо, в рот не берёт. А собака только сливочный пломбир.

– Вот это я понимаю! – воскликнул Колька. – Мне бы так денька три пожить!

Иван не сдержался и захохотал. И Анна Антоновна рассмеялась.

– Обманул... – разочарованно протянул Колька. – А я сначала поверил. Вот всегда он так, Анна Антоновна.

– Спорить мне некогда, – сказал Иван. – Вот возьму я тебя на буксир, тогда...

– Ты пока ещё сам на буксире, – перебила Анна Антоновна. – Не забывай.

– Я не забываю, – пробормотал Иван. – Только я бы на вашем месте вот этого Николая Веткина обязательно бы на буксир взял.

Лицо у Кольки было такое испуганное и обиженное, что Иван добавил дружелюбно:

– Тебе же лучше будет.

ИВАН НАХОДИТ ЗОЛОТОЙ САМОРОДОК

Грустный, брёл Иван по улице. Как домой без фуражки явиться?

Где сил найти, чтобы сесть за уроки?

Вдруг Иван увидел, что в траве – будто осколочек солнца блестит. Он полюбовался сверканием, нагнулся, поднял... зуб!

«Пусть зуб, – подумал Иван, – все равно золотой самородок!»

Чей же это зуб?

Аделаиды, ее мамаши или ещё чей-нибудь?

Что должен делать честный человек, если найдёт драгоценность?

Отнести в милицию!

Но Егорушкин, взглянув на зуб, сказал:

– Можешь взять это дело себе. Заявления о пропаже золотого зуба не поступало.

– Не могу я его себе взять, – сказал Иван. – Чужая вещь. Может, ищет кто, а найти не может.

– Да у нас в посёлке всего два золотых зуба в наличии, – сказал Егорушкин, – у гражданки из мороженого киоска и у её дочери. Иди и отдай.

Идти к Аделаиде Ивану не хотелось. И её он побаивался, и её мамаши.

– Как живём, лунатик? – окликнул его дед Голова Моя Персона. – А я своего друга вылечил. Теперь ему никакая луна не страшна. Оказалось, что ему еды не хватало. Ночью-то он есть захочет и спросонья идёт куда-нибудь на запах. Стал я его с вечера сытнее кормить, и вылечился пёс. Одна беда: больно уж крепко спит! Разбудить его иной раз нет моих возможностей. И вообще, совсем дурной стал. Ничего не соображает, – жаловался дед. – Нашёл я сегодня утром золотой зуб. Возле киоска. Обрадовался. А зуб-то у меня из пальцев возьми да и выскользни. А пёс его хап! – проглотил. Как говорится, съел за милую душу.

Иван, вздохнув, разжал ладонь.

– Он самый! – воскликнул дед. – А откуда он у тебя?

– Нашёл. Недалеко от киоска.

– Выходит, что друг мой и не виноват. А я его... Придётся прощения у Былхвоста просить.

– Берите, дедушка. Вы первый нашли.

– Я нашёл, я и потерял. Теперь он твой. Можешь вставить, – с завистью сказал дед. – Красиво будет.

– А если Былхвосту вставить?

– Сторожевому-то псу?! – возмутился дед. – Да ведь зуб-то сверкает! Его в темноте за тысячу вёрст будет видно! Отдай зуб законному владельцу – и точка.

– А чего это я его искать буду? – с тоской спросил Иван. – Он, может, сейчас сидит, компот ест, а я ищи, мучайся?

– Не знаю, – дед вздохнул, – может, компот употребляет, может, слезы горькие льёт. Не знаю. У меня, голова моя персона, ни разу в жизни ни одного золотого зуба не было.

– У меня тоже.

– Вот и отнеси.

Иван потоптался на месте и побрёл. Очень ему не хотелось идти к законному владельцу золотого зуба.

Боялся Иван.

«А чего бояться? – спросил он самого себя. – Не искусают же они тебя? А если и будут драться, то удрать можно».

Эх, поесть бы сейчас и лечь спать!

И сон бы увидеть хороший!

Например, как прошло много-много лет, и в школе, в которой Иван учился, на стенах в каждом классе висят его портреты. А на здании прибита каменная доска, а на ней золотыми буквами написано:

В ЭТОЙ ШКОЛЕ СТРАДАЛ И МУЧИЛСЯ,

НО

С ОТЛИЧИЕМ ЕЕ ЗАКОНЧИЛ

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ,

НО

САМЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ВСЁМ СВЕТЕ

ИВАН СЕМЁНОВ

Иван от умиления шмыгнул носом. Даже поплакать захотелось.

Однако плакать было некогда. Он стоял перед высоким забором.

ЗАКОННЫЕ ВЛАДЕЛЬЦЫ ЗОЛОТЫХ ЗУБОВ НАЙДЕНЫ

Калитка была закрыта. Иван постучал.

В ответ раздался страшенный собачий лай и звон цепи.

«Только бы сама Аделаида вышла, а не её мамаша», – испуганно подумал Иван.

Но из дома вышла мамаша. Иван ждал её еле живой от страха.

– Чего надо? – грозно спросила она, подойдя к калитке.

– Аделаиду.

– Болеет она! И я болею! Все болеем!

– А чем? – поинтересовался Иван и вдруг увидел, что на месте золотого зуба у неё – дырка. – Вот! – крикнул он радостно и протянул в щель между досками руку.

Мамаша схватила зуб левой рукой, а правой – руку Ивана, спросила:

– Второй где? Второй зуб где?

– Не знаю, – ответил Иван, пытаясь освободить руку.

– В милиции скажешь!

– Да был я в милиции! – чуть не плача крикнул Иван. – Отпустите меня! Больно мне! Вместе в милицию сходим, если хотите! Отпустите только!

– Не могу, – призналась мамаша, – боюсь, убежишь.

– Не убегу! Честное слово!

Она выпустила руку, сказала:

– Жалко. Хороший был зуб. Нет у меня времени по милициям ходить! – вдруг закричала она. – Мне мороженым торговать надо! Мне план выполнять надо! А кто второй зуб нашёл, пусть им подавится! А если ты найдёшь, принеси.

– Не найти, – грустно сказал Иван. – По-моему, его собака съела. Былхвост её зовут. Теперь её Былзуб звать можно.

– Заходи, – тоже грустно сказала мамаша, а когда Иван закрыл за собой калитку, позвала: – Аделаида! Дочь! Иди сюда!

На крыльце появилась Аделаида. Глаза у неё были заплаканные, щека завязана платком.

– Здравствуй, – сказала она, и Иван заметил, что на месте золотого зуба у неё дырка.

– Один зуб принёс – мой, а твой – нет. Говорит: собака съела. Кто поверит? Нет, нет, отдавай зуб! – жалобно кричала мамаша.

– Нате! – сказал Иван. – Берите любой! Хоть все! – И оскалил свои зубы.

– Дразнишься?

– Нет. Не дразнюсь, а жалею вас. Почему вы всех жуликами считаете?

– Не всех, а почти всех, – ответила мамаша. – Я торговать пошла. Может, по дороге в милицию зайду. Несдобровать тогда тебе.