Стервятники - Николай Леонов

— Вы правы, но мы офицеры, мне неприятно выслушивать доклад начальника МУРа в то время, когда инициатором разработки являетесь вы, полковник Главка.

— Вам доложили, вы в курсе, мне добавить нечего. Виноват в происшедшем я, завтра отпишу рапорт, генерал-лейтенант Орлов наложит резолюцию, вы, генерал-полковник, примете решение.

— Вас, полковник, мое решение, судя по всему, не волнует?

Гуров реагировал мгновенно, ответил:

— Мне ваше решение не безразлично, волнуют же меня вопросы иные.

— Ваша хваленая честность, Лев Иванович, в конкретном случае обыкновенное хамство. Я не стану вам рассказывать, кто звонил мне по данному вопросу сегодняшним вечером, что пришлось мне выслушать. Вас волнуют жертвы и убийцы. Соблаговолите ответить, что вы собираетесь предпринять? — Шубин сел напротив, подтолкнул Гурову пепельницу.

— Я ошибся в оценке этих ублюдков, мой план операции следует менять, сейчас я к ответу не готов. Нам с Петром Николаевичем следует переговорить, переспать ночь, утром решать. — Гуров вздохнул. — Я не говорю комплиментов начальству, судя по всему, вы, Василий Семенович, мужик стоящий, потому позволю себе неуставные слова. Пошлите вы этих звонарей по известному адресу, даже если они бьют в главный колокол. Операция не масштабная, но принципиальная. Победим — будем в седле, промажем — затопчут, разговоры для чиновников, им больше делать нечего. Как я понимаю, все началось с подачи мэра. Он мужик, ему нужен результат, хотя бы относительное спокойствие в городе. Мы в седле — мэр рядом, мы в грязи — он проехал мимо. Я его совсем не осуждаю, ведь преступность — одна из проблем, для нас она единственная, а у него всего хватает. Он лишь человек, у него две руки и только двадцать четыре часа в сутки.

— Выпить хотите? — спросил неожиданно Шубин.

— Хочу, но не буду. Спасибо.

— Не за что. — Шубин встал. — Удачи, рапорта подадите, когда освободитесь. Свободны.

Орлов выбрался из-за стола, пожелал хозяину спокойной ночи и вышел из кабинета. Гуров щелкнул каблуками, поклонился, последовал за начальством.

— Ты что высиживаешь? А ну марш домой! — якобы рассердился Орлов на своего секретаря. — Полуночница, тебе замуж надо и рожать! Дай нам по чашке кофе и выметайся! Я тебе дам свою машину.

Когда они получили кофе, Орлов вынул из шкафа бутылку хорошего виски, сказал:

— Лева, ты не так глуп, как выглядишь, держался неплохо, но все время на грани фола. Шубин неплохой мужик, но он на год тебя моложе, звезд на погонах у него тоже три, только погоны другие. Их просто так не дают. Ты сам умный, хотя и не очень. Выпьем, и выкладывай.

Они выпили, Гуров закурил, на традиционное место к окну не пошел, за ночь кабинет проветрится. Они знали друг друга так давно, что понимали все с полуслова. Свои сомнения Гуров уложил буквально в несколько коротких фраз.

Несмотря на возраст, позднее время, естественную усталость, угрозу провала операции, которая проводилась под давлением мэра, Орлов чувствовал себя прилично. Гуров ему сегодня нравился, Генерал любил Леву всегда, а нравился он Петру Николаевичу сравнительно редко. Характеры у них были разные.

— С одной стороны, ты абсолютно прав. — Орлов выпил и перевернул свою стопку, что означало, что можешь продолжать, я закончил. — С другой поражаешь какой-то наивностью, даже глупостью.

— Я тебя тоже люблю. — Гуров выпил и убрал спиртное и стопки.

— Тебе не двадцать лет, ты человек со здоровой психикой. Так какого черта ты ставишь себя на место отморозков, пытаешься их понять, предугадать их действия? Тебе этого не дано. Я могу высказать лишь предположение: твои действия оскорбили пацана Агеева, унизили. Он самоутверждается, доказывает себе и окружающим, что не пешка, не шестерка, а карта козырная.

Генерал не знал, что, выстрелив навскидку, попал в десятку.

— Не играй с ним, не разгадывай, прими его правила. Говоришь, сила смеется над всем? Так покажи ему силу, размажь по асфальту. Глупости, что они живут по закону джунглей. Там правила существуют, и очень жесткие правила.

Отморозки творят беспредел.

— Не пойму, ты призываешь меня ответить беспределом? Прокуратуру я обману, а себя, тебя? Они же мальчишки!

— Российские мальчишки в тяжелые времена ложились под танки, а не резали женщин, детей и калек.

— Я тебя не совсем понимаю, ты мне заранее выдаешь индульгенцию? удивился Гуров.

— Не передергивай, — раздраженно ответил Орлов. — Они совершеннолетние бандиты и убийцы. А ты опер утро, так действуй согласно закону, останови беспредел, а не думай о том, сколько лет преступнику.

Толик Агеев мгновенно узнал, что подручные убили не тех, кого следовало.

Он поутру вышел на улицу и по тому, как шедший навстречу участковый быстро перешел на другую сторону, понял, о происшедшем уже известно. В момент убийства он находился в кафе с двумя помощниками, десяток людей могли данный факт подтвердить. Он самодовольно улыбнулся и двинулся к рынку, эпицентру района, новостей, криминала, слухов и последних известий. Его сторонились уже давно, но сегодня это чувствовалось особенно отчетливо; по нормальной человеческой логике, Толик должен был насторожиться, даже испугаться. Совершенно ненормально, что убийство, совершенное у в другом конце Москвы, люди мгновенно связали с ним, Анатолием Агеевым. Если мелкая уголовная шушера да участковый ведут себя подобным образом, то уж уголовка, тот же знаменитый Гуров, должны, лязгнув зубами, ощетиниться. А ведь два дня назад говорили, мол, сопляк и мелко плаваешь, серьезные люди и внимания на тебя не обращают. Обратили? Не старые времена, когда можно было на основании стука схватить человека, затащить в подвал и ломать ему ребра.

Вы так хотели демократии, господа, что извольте соответствовать. Он зашел в квартиру к Анне, дверь открыл афганец, встретил равнодушно, в этом мужике ничего не изменилось. Георгий предложил гостю кофе, прошел на кухню, наполняя чашки ароматным напитком, сказал:

— Спасибо, что пригрел. Анка девчонка отличная, но я скоро съеду, здесь становится слишком горячо. Может, ты еще не слышал, — он взглянул насмешливо, — здесь два дня сыскари полковника Гурова суетились...

— Да я сам тебе о том и говорил, — перебил Толик.

— Говорить — одно, сыскари что-то ищут, у них такая работа. Но вчера в квартире одного из сыскных женщину и ребенка зарезали и калеку в коляске тоже порешили. Видно, видел лишнее.

— А где это, у нас? — спросил Толик.

— Нет, далеко, на краю Ойкумены.

Так ведь сыщик не дурак, последние дни он вынюхивал здесь. В квартире ничего не взято, грабеж отпадает. Значит, месть.

Либо твои парни, или мужики Капитана. Но он, я слышал, от криминала отходит, лезет в бизнес. Ему лишняя кровь не нужна. Да он и мужик головастый, сообразил бы убийство грабежом прикрыть.

— А вы, Георгий, откуда все знаете? — спросил, как бы между прочим, Толик.

— Сюда в восемь утра два гонца от Капитана заявились, спрашивали, где я вчера около шести вечера находился.

Я допросы не люблю, нервный, одного пришиб, второй все и рассказал, пояснил Тулин.

— Они по совместительству в ментовку стукачами устроились?

— Агенты так грубо себя не ведут.

Капитан о своем бизнесе беспокоится.

Ему такая история ни к чему. Мне присоветовали место жительство сменить.

— Если ты соскочишь, первым подозреваемым станешь, — рассудил Толик.

— Молодой ты, Толик, хотя и не дурак, — ухмыльнулся афганец. — В сыске не одни придурки да пьяницы служат. Прежде чем мой след брать, они моим вчерашним днем поинтересуются. А я, как на грех, вчера запил, с Анной в "Фиалке" целый день обретался.

Да и по характеру и биографии к такому делу не прикладываюсь. Ты сам-то чист?

— Я не дебил, кровь не люблю. Об убийствах от тебя первого слышу! возмутился Толик.

— В прокуратуре расскажешь подробнее, тебя точно не обойдут. — Тулин помялся, вынул из холодильника бутылку, хлебнул из горлышка.

— А девка где? — спросил Толик, думая о том, что совершил крупную накладку, приказав ничего из квартиры не брать. Он стремился нагнать страху, если где-то квартиру ограбили, жильцов прирезали, так сегодня это рядовая история. Слушая афганца, Толик понял, что сработал излишне прямолинейно.

— Я велел Анне вещички собрать, она со мной уезжает, — сказал Георгий, смотрел удивленно. — Вот не думал, что присохну к общаковой девке.

— Чужое брать без разрешения грешно, — чужие слова Толик выговаривал легко. — Люди не поймут. Вы, конечно, сильны, слов нет, но против лома нет приема, могут подстрелить.

— Угрожаешь? — Тулин опустил тяжелые расслабленные руки.

— Не дай Бог! — Толик азартно перекрестился. — Я не скрываю, хотел помощь от вас получить, не выходит. Сейчас по-дружески предупреждаю. Что Толик Агеев группу контролирует, бабская болтовня. Одеваюсь чисто, говорю культурно и спокойный. Остальное выдумали, накрутили, авторитетом пользуюсь, не спорю! — он включил заднюю скорость, понял, заехал слишком далеко. — Я этим дебилам не начальник, вот они людей порезали, меня никто не спрашивал. И в вас могут выстрелить от скуки, от страха, ради забавы. Я вам настоятельно советую сразу не уезжать.