Гений - Эли Эшер

— У меня было красивое определение, что любовь — это шестое чувство, которое говорит зачем твоя душа пришла в мир.

— Надо же, — с некоторым уважением говорит Аля, — почти угадал. Но это не та любовь, о которой я говорила. У смертных — это совсем другое. У них для начала их две — есть влюбленность и есть любовь. Влюбленность — это просто своего рода анестезия, обезболивание. Когда двое людей начинают жить вместе, на это очень трудно решиться, а потом еще очень трудно притереться друг другу, то тапки не там стоят, то суп остывший, то хорошее копье за метлой в пещере поставили, а влюбленность помогает этот тяжелый период пережить. Без нее очень много пар просто не сформировалось бы или быстро распадалось, так что влюбленность в молодости — это просто приспособление вида для выживания, продолжения рода.

А есть еще любовь, которая у смертных просто инстинкт охраны вложенных усилий. Это, кстати, универсальное определение, касается не только любви между мужчиной и женщиной, но и любовь к детям, родителями, родине, к чему угодно. Задумывался когда-нибудь, как красивая скромная девчонка сидит в уголку и сохнет по парню, а тот на нее и внимания не обращает, а другая стервочка парнями крутит как хочет, а они ради нее в пропасть готовы пригнуть? А дело как раз в том, что стервочка заставила их вложить усилия в отношения, а теперь они стараются сберечь и оправдать эти вложенные усилия, а та скромница парню так, на халяву, только руку протяни, так о чем волноваться?

Потому и любовь отца и матери такая разная. Ребенок только родился, а мать уже девять месяцев с животом ходила, мучалась, он для нее представляет уже изрядные усилия. А для мужчины усилия были только чтобы заполучить мать ребенка, так что и отношение к ребенку у него поначалу опосредованное, в основном через женщину. Отсюда и женский инстинкт привлекать мужа к занятиям с ребенком. Путь хоть коляску покатает, или там какую игрушку сделает, вот у него и появятся вложенные усилия, нуждающиеся в бережном отношении. Кстати, не поставишь еще чайник?

Послушно беру чайник, набираю воды, включаю…

— Мда-м… механика любви. Надо же, — говорю, переваривая услышанное. — А что ты сказала насчет моего определения любви?

— То, что у смертных такой любви просто нет, — отвечает Аля, — а только у воплощенных богов и героев. Тебе ведь профессор уже рассказал предысторию? Так вот, когда бог воплощается, он себя, конечно, не помнит. А когда Гайя с Гором вместе решили воплощаться, им нужно было как-то находить друг друга. Сначала они решили положиться на внешний фактор — воплотились в будущем фараоне и его сестре, и никаких проблем. Но с таким подходом проблемы оказались, да и надоело во дворцах жить. А когда еще и другие парные боги тем же занялись, Гайя придумала встраивать в воплощающийся искуственный интеллект что-то вроде навигатора, который помогал бы парным богам найти друг друга в мире смертных. Сделала его на основе контроля миссий, которым самые первые воплощения контролировались. А потом и героям стали такое встраивать, чтобы наводить на цель — там мир спасти, страну, или какую королевскую династию в виде конкретной принцессы… Такой любви у смертных, кроме героев, и правда нет. Исключительно искусственное явление, в буквальном смысле слова «дана свыше».

— Ну, хорошо, — говорю, и тащу вскипевший чайник к столу. Нет, и правда рай, даже не заметил как чайник вскипел, никаких бесконечных ожиданий, когда эта блестящая нержавейкой зараза забулькает… — Что у смертных с сексом все сложно, это я и раньше догадывался. А возвращаясь к вопросу, у богов что, проще?

— Да и нет, — отвечает Аля с видом школьной учительницы. Молодой школьной учительницы в короткой юбке у доски перед выпускным классом… впрочем, опять отвлекся. А она продолжает, — Сам посуди, всех этих осложняющих моментов просто нет. Болезней нехороших тут не водится, забеременеть я могу, только если мы оба захотим, и в общем это не практикуется, так что никаких рисков. Вроде бы все просто. Но оказывается, что слишком просто. Все эти страсти, страдания, ревность, азарт — их просто нет. Они ведь там из-за сложности выбора партнера для размножения, а тут откуда? Пока мы в смертном мире, да, бывает, а в этих совершенных телах смертной любви просто неоткуда взяться. Бывает любовь божественная между парными богами, а без нее… Тебе никогда не приходило в голову, насколько нелепы телодвижения мужчины и женщины во время секса? Так что боги в этом мире ведут глубоко моральный образ жизни. Боги — они, вообще, слишком правильные, что бы там всякие греки о нас не нафантазировали. Тем мир смертных и интересен, что там взаимодействие божественной или хотя бы смертной души и животных инстинктов и приводит к порождению необычных ситуаций.

— То есть, богам здесь секс просто неинтересен? Скучно? — спрашиваю. — А как тогда обьяснить, с чего это я так при твоем виде завелся?

— А вот этого я сама не пойму, — отвечает Аля. — Не должно было этого быть. Не положено такому резонансу случаться, если его специально не индуцировать. Ну, ладно, у Афры это как рефлекс, она это бессознательно делает. Но я-то этого не делала!

— А «Афра» — это кто? Афродита, что ли.

— Нет, что ты, это просто ее смертное имя, с которым она последний раз выросла. Ну, как твое Алексей или мое Аля. А тайное имя, как обычно, никто не знает. Впрочем, учитывая, что она с Укантропупычем, есть подозрения, что она на самом деле — Нефрида. Впрочем, какая разница? А по делу, она профессор, заведующая лабораторией любви и мой научный руководитель. Когда-то ее заинтересовал вопрос, можно ли в этих телах генерировать вожделение, что-то она у себя подправила и теперь мужская половина населения этого мира с ней общаться неспособна, заводится хуже, чем ты недавно. Кроме Укантропупыча, конечно, они вместе каждую ночь такое вытворяют, что в оставшееся время профессор женский пол в упор не видит, даже когда в смертных телах временно воплощается. Конечно, Афра могла бы и обратно себе все подправить, но мне кажется, ей это нравится. В принципе, и правда так интереснее, хоть и хулиганство изрядное. В любом случае, я-то ничего такого не делала. Могу лишь предположить, что у тебя еще слишком много инстинктов смертного сохранилось, а на смертных я и правда сильно действую. Тем более, что секс сам по себе, может, и неинтересен, но по-прежнему весьма приятен, а красоту мы даже сильнее чувствуем. Да и кроме скуки, есть еще один сдерживающий фактор. Когда два бога занимаются сексом, это не только физически происходит, смешиваются их информационные компоненты в Гайе, и слившиеся боги становятся немного друг другом. Вот ты, решился бы стать немного мной?

— Да! — срывается с языка. Поперхнувшись смотрю на нее. Аля сидит приоткрыв рот от удивления, потом осторожно выдыхает, и взгляд направленный на меня… нескучный.

— Знаешь, — говорит она мягко, — есть еще одна деталь. Я ведь не случайно сказала, что парные боги друг друга в смертном мире часто находят. Ты ведь в мире смертных был вроде женат? А я замужем. И знаешь, мне кажется, что он — тоже бог. Просто еще не перерос смертное тело. Вот и подумай, явится сюда он, или твоя богиня, и что мы им скажем.

Что и говорить, аргумент серьезный. Задумываюсь.

— Знаешь, мне тоже кажется, что моя — богиня. Только почему-то не хочет своими возможностями в полной мере пользоваться. Как думаешь, почему? — Тут мысли отвелекаются на некоторое противореиче. — Погоди, ты ж сказала, что ревности тут вроде нет?

— Нет, но это не означает, что этим стоит пренебрегать. Уже спать пора, завтра поутру в институт. А сейчас самое время тебе спуститься к своей тени и навестить семью.

Она задумчиво взглянула в сторону и чуть облизала губы.

— Спокойной ночи? — спрашиваю.

— Хорошей ночи! — поправляет Аля с улыбкой и исчезает в своей спальне. Иду к себе. Улегшись понимаю, что это тело во сне не нуждается, так что следую совету и возвращаюсь в свою тень. Дома все в порядке, жена еще спать не легла… Ночь и правда получилась хорошая. Все-таки, дарами богини любви надо пользоваться по назначению. Так интереснее.

Глава 5. Первое погружение: Лаборатория

Утром Аля выглядела как кошка, обьевшаяся сметаны. Видимо тоже навестила семью. Ну, что ж, это правильно. К слову, насчет кошек. Мартик тоже материализовался непонятно откуда, и стал назойливо вертеться у Али под ногами, почему-то не пытаясь на этот раз высказать свои пожелания словами.

— Прекрати, Мартик! Хочешь чего, так попроси, — сказала Аля, уперла руки в бока и уставилась на любимца строгим взглядом. Кот немного еще попридуривался, потом уселся и уставился на хозяйку немигающим взглядом. После примерно минуты, он мигнул, смущенно отвернулся в сторону, и в конце концов сдался первым:

— Ну, мяу, — сказал он.

— Лентяй ты, Мартик, — фыркнула Аля, но все же налила ему миску чего-то, похожего на сливки, что он сосредоточенно стал лакать.