Сквозь время я пойму себя - Алёна Данилова

— Очнулась? — услышала Эмиллия в кромешной темноте Сонорха. — Пить хочешь?

— Да, — осипшим голосом проблеяла Эмиллия, стараясь привыкнуть к темноте и что-либо разглядеть.

Кровать продавилась. Эмиллия села на ней и, нащупав прохладный стакан, залпом осушила его, глотая холодную живительную влагу. Наслаждалась тем, как холодок проходит по телу, а жажда угасает, сходя на нет.

— Как ты? — поинтересовался Сонорх, забирая стакан у Эмиллии и улыбнулся, вспомнив, как Эмиллия во сне цитировала изученное в документах.

— Плохо, — ответила Эмиллия, плюхаясь обратно. Шёлковая постель — блаженное наслаждение, о котором приходилось в прошлом лишь мечтать, потому что весь шёлк забрала мачеха, сказав, что служке он не обязателен.

— Тебе осталось отдохнуть часа два, — как бы ненароком обронил Сонорх Фейл, краем глаза наблюдая за углом, где торчал виляющий хвост Белки, виверна обиделась и ушла в угол на лежанку сразу как вернулась после купания. И до сих пор Белка не выходила из своего укрытия. Даже не обратила внимания, что на кровати спит «ГАДОСТЬ», хотя по всему поведению виверны, можно было понять, что Эмиллию она за такое точно простит, как и хозяина.

— В семь тебя ждут на кухне, — продолжил Сонорх. — До семи часов нам с тобой нужно позаниматься магией, если проспишь — пеняй на себя. В восемь часов бежишь на рабочее место завхоза, тебя проводят. А вечером, если хорошо выполнишь свои обязанности, сможешь почитать о бытовой магии.

— У-у-у, — провыла Эмиллия, натягивая одеяло. Здесь не соскучишься.

Как же Эмиллия оказалась права на счёт несправедливости жизни. Она проснулась от того, что лучи солнца светили прямо в лицо и никак не хотели прекращать это безобразие. Рядом храпел кто-то большой. Разлепив глаза и прищурившись, элементалий увидела рядом лежащую Белку. Та спала, видя десятые сны. Часы неожиданно начали бить, оповещая что вот-вот наступит восемь часов утра. Именно это взбодрило Эмиллию, как нельзя лучше и она вскочила, тревожа виверну.

— О, нет! Я опаздываю! — оглядевшись, Эмиллия попыталась найти уборную, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Та нашлась не сразу, потому что выглядела совершено по-другому. Ванна в полу в виде бассейна, и туалет были перегорожены тонкой непрозрачной стеной. Элементалий впервые видела такое сиденье, но хочешь не хочешь, а пришлось садиться.

— Почему у нас такое не создали? — прошептала Эмиллия, поняв одно: во-первых, удобно, а во-вторых, на этом могли бы прилично в её время заработать, не то, что дырки в поле или кувшины, в которые приходилось им ходить.

А ванная — отдельная тема, но сейчас не до неё, и, разобравшись с краном, где находились круглые ручки, Эмиллия умылась, пригладила, как могла, волосы и расстроено посмотрела на наряд, который не снимала уже сутки, если не больше. Вся мятая как в переносном, так и в прямом смысле слова.

— Беляшик, — услышала Эмиллия в спальне голос Данца Льинова. — Ты куда дела элементалия? Ха-ха-ха, а ну хватит, вот бездельница. Дай хоть одежду оставлю для дамы и вернусь через минут двадцать, тогда и поиграем.

Эмиллия усмехнулась. Как только мужчина умудрился придумать такую кличку виверне? Только грифон помнил ту историю, и Белка принимала его за своего, лишь поэтому позволяла называть себя так.

Осторожно выглянув, Эмиллия заметила аккуратно положенную на кровать одежду. Белки в комнате не оказалось, она успела выйти с Данцом, чтобы не смущать девушку.

Эмиллия неуверенно притронулась к тому, что ей оставили. Синяя рубашка с маленькими золотистыми пуговками в виде цветка италмаса. Вместо юбки лежали чёрные зауженный брюки, которые облепили ноги Эмиллии, как вторая кожа, выделяя все прелести молодого тела. Благо рубашка с приталенным ремешком, который лежал отдельно, спускалась ниже попы. На полу обнаружились лакированные балетки с плоской подошвой, в которых, в отличие от туфель, ходить оказалось удобно. В их время не носили носки, только чулки с подвязками, поэтому белым мешочкам элементалий не смогла найти применение и оставила те лежать на месте.

От стука в дверь Эмиллия вздрогнула, но, взяв себя в руки, сказала:

— Войдите.

Первой проскочила Белка, за ней шёл Данц, но зелень с его волос исчезла.

— Ваши волосы, — пролепетала Эмиллия удивлённо.

— Да, студенты вчера перестарались, — подмигнул Данц Льинов. — Как вижу, вы готовы?

— Да, — кивнула Эмиллия, стараясь не думать о времени, так как понимала, что опоздала и ничего не успевает. Оставалось не оплошать в первый день в качестве завхоза, может тогда тайплейс не будет строг и помилует. Как же элементалий тогда ошибалась.

К кабинету завхоза пришлось добираться не только долго, но и запутанными путями, которые никак не отложились в памяти Эмиллии. Вернуться обратно точно не сможет без посторонней помощи. Но! Нужно просить свою комнату, а не спать у постороннего мужчины, чтобы не пострадала честь. Элементалий помнила, как относились к девушкам, которые ничего не сделали, но ночевали у кавалеров в гостях. Их обвиняли в распутстве.

— Вот мы и на месте, — распахивая железную дверь, произнёс Данц, пропуская Эмиллию вперёд. Там её уже ждали.

Небольшое помещение было заставлено по максимуму. У правой стены находились стеллажи до потолка с хлебом[12], лавашами и, что самое удивительное — слойками[13] с толстыми корочками и рисунком на них. На одной из полок лежали письменные принадлежности. На противоположной стороне, пустой железный стол, с лампой в виде огромного подсолнуха, светящей мягким голубым светом.

На мягком кресле сидел Сонорх Фейл, наблюдавший за Эмиллией, которая с любопытством осматривалась. За спиной тайплейса стоял ещё стеллаж, но поменьше с привычными для элементалия талмудами и неприметная дверь.

Чем больше смотрел, тем больше Сонорх поражался бестактностью гостьи, которая беззастенчиво разглядывала всё кругом, трогала лаваши на столе и лепестки подсолнуха. Он надеялся, что Эмиллия не зайдет в смежную комнату, в которой располагались: мини-кухня, состоящая из шкафчика, кофе-машинки и плиты для готовки; и ванная комната с раковиной в одном отделе и туалетом, перегороженным шторкой во весь рост. Не хотел он этого потому, что за шторкой скрывалась клетка с жар-птицей[14], которой здесь, было совсем не место.

У противоположной от двери стены, закрывая собой большую её часть, висела чёрная бархатная шторка с золотыми узорами. Не выдержав Эмиллия распахнула её и застыла с открытым от изумления ртом. Это место напоминало ей то, которое она помнила ещё с детства. Но разве такое возможно в другом мире? Цветущая поляна, неподалёку озеро с небольшим водопадом, возле него изумрудная беседка с качелями. Неописуемо красивое место, к нему тянуло элементалия всей душой. Ей казалось, закрой она глаза, и всё пропадёт, как мимолётное виденье.