Куджо - Стивен Кинг

Но теперь положение немного исправилось. Если бы не дурацкое дело с «Красной клубникой» и не предстоящая поездка, он бы даже мог решить, что лето выдалось на славу. Оно еще могло таким стать. Не все потеряно. Он верил в это, хоть и без особой надежды.

— Тэд! — Крикнула Донна. — Ставь велосипед в гараж.

— Ну ма-а-м!

— Давай-давай, сударь.

— Су-удырь, — повторил Тэд и рассмеялся. — Мам, а ты тоже не ставишь машину в гараж.

— Мою машину папа чинит.

— А…

— Слушай маму, Тэдди, — вмешался Вик из-под капота. — Я скоро закончу.

Тэд влез на велосипед и покатил в гараж, сопровождая это громким воем, наподобие сирены.

— Ты что, уже все? — спросила Донна.

— Я только посмотрел. У меня нет нужных инструментов. Если я попытаюсь лезть туда, может случится хуже.

— Ч-черт, — сказала она с досадой и пнула колесо. — Это обязательно случится где-нибудь в дороге. — «Пинто» был еще совсем новый и успел наездить не больше 20000 миль.

— Это тоже закон природы, — сказал Вик, завинчивая шурупы.

— Наверное, придется свозить его в Сауз-Пэрис, пока тебя не будет. Как ты думаешь, он доедет?

— Доедет, но я не советую. Езжай лучше к Джо Кэмберу. Это всего семь миль отсюда, а делает он хорошо. Помнишь то колесо в «Ягуаре»? Он взял всего десять долларов. Если бы я поехал в Портленд, меня бы распотрошили там, как кролика.

— Этот тип заставил меня поволноваться, — заметила Донна.

— Как это?

— Сильно уж у него глаза озабоченные.

— Дорогая, я думаю, у него не мало забот, — улыбнулся Вик.

— Но это не повод, чтобы так пялиться на женщину. Он просто раздевал меня глазами, — она промолчала, глядя на закатный свет, и опять посмотрела на него. — У некоторых людей такой вид, будто они подставляют всех встречных женщин на роль в порнофильме.

У него опять возникло неприятное чувство. Он не спал с ней уже месяц, и сегодня ему тоже не хотелось.

— Он же безвреден. У него жена, сын…

— Да, наверное, — но она скрестила руки на груди и спрятала локти в ладони, что выдавало волнение.

— Ну, как хочешь, — сказал он. — Я могу сам отогнать машину туда в субботу, если хочешь. Может, он согласится починить ее сразу же. Я еще пива с ним выпью и на собаку посмотрю. Помнишь этого сенбернара?

Донна усмехнулась.

— Даже имя помню. Как он обслюнявил Тэда. Ты помнишь? Вик кивнул.

— Тэд потом не отходил от него. «Ку-у-джо». Эй, Ку-у-джо!»

Они рассмеялись. Вик со стуком захлопнул капот.

— О-о-о, балда! — простонала она. — Там же стоял твой чай!

У него был такой комично-растерянный вид, что она не выдержала и рассмеялась. Через минуту он присоединился к ней. Наконец они в изнеможении упали друг другу в объятия, как двое пьяниц. Тэд даже прибежал посмотреть, что случилось. Убедившись, что все в порядке, он тоже начал смеяться.

А в это время в двух милях от них Стив Кемп опускал письмо в почтовый ящик.

Позже, когда солнце зашло, жара немного спала и в воздухе закружились первые светляки, Вик качал сына на качелях.

— Выше, папа! Выше!

— Еще немного, и ты сделаешь мертвую петлю.

— Выше! Выше!

Вик толкнул качели прямо к небу, где уже зажигались первые звезды. Тэд радостно завизжал.

— Ух ты, здорово! Качни еще!

Вик снова толкнул качели. Тетя Эвви жила неподалеку, и радостно-испуганные крики Тэда были последними звуками, которые она услышала перед смертью. Ее сердце внезапно толкнулось наружу; стены комнаты пошатнулись; чашка кофе выпала из рук. Сначала ей показалось, что ребенок кричит от радости, но когда она вместе со стулом начала опрокидываться назад, этот крик показался ей криком боли, криком агонии; потом все пропало, и когда на другой день племянница зашла ее проведать, кофе остыл, сигарета превратилась в столбик пепла, а вставная челюсть торчала из раскрытого рта, как пожелтевший частокол.

Тэд с Виком сидели на крыльце. Тэд пил молоко, Вик — пиво.

— Па?

— Что?

— Не уезжай.

— Я скоро вернусь.

— Да, но…

Тэд смотрел вниз, пытаясь не зареветь. Вик положил ему руку на плечо.

— Что с тобой такое?

— Кто будет говорить слова, чтобы отпугнуть монстров от моего шкафа? Мама их не знает! Только ты знаешь! На этот раз он не сдержал слез.

— И это все? — спросил Вик.

Слова от Монстров (Вик сперва назвал их Заклинаниями, но Тэд не знал этого слова) появились в конце весны, иногда Тэду стали мерещиться ночные страхи. Он говорил, что в шкафу у него кто-то сидит; иногда ночью дверца шкафа открывалась, и он видел там кого-то с желтыми глазами, кто хотел его съесть. Донна думала, что это все влияние книжки Мориса Сендака, а Вик высказывал Роджеру (но не Донне) мысль, что Тэд могу услышать где-нибудь об убийствах в Касл-Роке и решить, что убийца — который стал чем-то вроде местного пугала — прячется у него в шкафу. Роджер соглашался, что такое может быть: с детьми возможно все.

Через пару недель Донна тоже взволновалась; как-то она с нервным смешком сообщила Вику, что вещи в шкафу Тэда кто-то сдвинул с места. «Это Тэд, " сказал Вик. „Ты не понимаешь, — возразила Донна. — Он теперь и не подумает туда заглянуть. Он боится“. И она добавила, что в шкафу, по ее мнению, действительно хорошо пахнет. Как будто там завелось какое-то животное. Вик в недоумении выдвинул идею, что Тэд ходит во сне, может быть, заходит в шкаф и мочится там. Он заглянул в шкаф, но там пахло только нафталином. Шкаф длиной в восемь футов упирался в стену и был узким, как пульмановский вагон. Никаких монстров там, конечно, не оказалось, и Вик вовсе не попал в Нарнию. Пара пауков в углу — и все.

Сперва Донна пыталась бороться со страхами Тэда увещеваниями, потом молитвами. Он отверг и то, и это, заявив, что раз Бог сам не верит в монстров, то никакие молитвы не помогут. Донна встревожилась — как подозревал Вик, она и сама стала бояться этого шкафа. Как-то раз, когда она вешала рубашку Тэда, дверца захлопнулась, и она пережила очень неприятные сорок секунд, на ощупь выбираясь оттуда. И в тот момент она что-то ощутила, совсем близко — что-то горячее, злобное, напомнившее ей запах пота Стива Кемпа после того, как они занимались любовью. После всех ее заверений, что монстров не бывает, Тэд только вздыхал, крепко обхватывал своего любимого мишку и покорно отправлялся спать.

Вик и сам помнил о дверце шкафа, открывающейся в темноту, как идиотский черный рот; о месте, где иногда мерещатся всякие ужасы, а висящие вещи кажутся повешенными людьми. Он помнил о тенях, которые уличные фонари отбрасывают на стены в бесконечные четыре часа перед рассветом, когда по дому бродит — или кажется, что бродит, — нечто странное.