Полнолуние - Карен Робардс

– Как вы намерены зарабатывать на жизнь теперь, когда потеряли работу? – спросил он, нарушая затянувшееся молчание.

– Вам это так важно знать?

– Да, – сказал он. – Думаю, да.

Подтекст его ответа был недвусмысленным: он имел право спрашивать о чем угодно, а она, если хотела избежать неприятностей, должна была отвечать на любой заданный вопрос.

– Я должна получить двухнедельное жалованье от Дона Симпсона. Потом, наверное, буду искать работу.

Она не собиралась признаваться, в каком отчаянии пребывает на самом деле. Оставив работу в одной из конюшен, Молли понимала, что в другую ее уже вряд ли возьмут. Местные коннозаводчики держались сплоченно.

– Вам отключили телефон, – сказал он. Молли оцепенела от ужаса. Это произошло лишь сегодня утром, после недельной давности уведомления о предстоящем отключении за неуплату. Итак, телефонная компания «Белл» всерьез рассердилась на нерадивых Баллардов.

– Откуда вы знаете?

– Я пытался дозвониться, перед тем как прийти. Я подумал, будет лучше, если я предупрежу вас о своем визите.

– Вы правы, так было бы лучше. – Внезапный приступ антипатии к нему придал резкости ее голосу.

Молли даже обрадовалась собственной агрессивности. Она помогала ей снять болезненное смущение, которое завладело ею настолько, что она не знала, куда деться. Новостью об отключении будь то телефона, газа или электричества ее было не удивить, но невыносима была сама мысль о том, что кто-то об этом узнает. Особенно он.

– Забыли оплатить счет?

– У меня не было денег, вас это устраивает? – Жгучая гордость уберегла Молли от лжи. Да и что еще она могла сказать в свое оправдание, чтобы он поверил? Что они с детьми уезжали на каникулы и забыли отправить чек до отъезда? Однажды, еще в шестом классе, она смолола такую чушь и была жестоко осмеяна одноклассниками.

– Я так полагаю, часть из этих пяти тысяч предназначалась для оплаты счетов за телефон?

– Да, вы угадали.

Он помолчал какое-то мгновение. Потом продолжил:

– Сколько вы зарабатывали на Уайландской ферме? «Не ваше дело», – такой ответ готов был сорваться с ее губ, но она не осмелилась произнести это. В любом случае он бы выудил из нее признание. Скрепя сердце она назвала цифру, от которой у него полезли вверх брови.

– Негусто, – прокомментировал он.

– Жить можно.

– Это ваш единственный доход? Или есть еще какой-нибудь источник?

– Вы имеете в виду что-нибудь вроде трастового фонда в миллион долларов? Нет, мои предки не удосужились учредить нечто подобное.

– Может, вы получаете какие-то государственные субсидии на братьев и сестер, – продолжил он, игнорируя ее сарказм.

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что нет, довольны?

– Мне кажется, вы имеете право…

– Нет, не имеем, – обрезала она.

– В вашей семье больше никто не работает?

– Сэму и Сьюзан по одиннадцать лет. Нет, они не работают. Майку четырнадцать; иногда он помогает кому-то из соседей работать в поле, но для мальчишки его возраста не так уж много подходящей работы. А Эшли вся в учебе.

– А после школьных занятий она не могла бы подрабатывать? Выглядит она довольно взрослой.

– Ей семнадцать. В этом году она заканчивает школу. Ей светит диплом с отличием, а потом и стипендия колледжа. Это для нее – единственный шанс вырваться отсюда, избежать унылой перспективы стать разносчицей гамбургеров и прочей снеди. Так что нет, Эшли не работает. Она знает, что я шкуру с нее спущу, если она забросит учебу.

Он не стал продолжать обсуждение этой темы, и Молли испытала облегчение. По мере того как молчание затягивалось, она все больше расслаблялась. Ветер проносился за окном убаюкивающим шепотом. Темные верхушки деревьев плавно раскачивались в ночном небе. На горизонте сверкнула одинокая звезда, тут же показалась другая, потом еще одна вынырнула из-под завесы облака, которое поплыло на запад, обронив на землю каплю дождя. Машина неожиданно подпрыгнула – ее правое колесо угодило в рытвину, оставленную прошлогодней суровой зимой. Зажженные фары встречного автомобиля на мгновение осветили салон «тауруса». Взглянув на своего спутника, Молли обнаружила, что он пребывает в глубокой задумчивости.

Машина преодолела пригорок, и впереди засверкал огнями маленький и нарядный, словно сошедший с рождественской открытки Лексингтон. Университетский центр Кентукки, Лексингтон, просыпался для ночной жизни в семь тридцать вечера. И все-таки поток транспорта, движущийся в деловую часть города, был еще напряженным. «Таурус» замедлил ход, оказавшись в водовороте машин.

Они свернули вправо, на Лаймстоун, и, когда проезжали мимо Культурного центра, Молли догадалась о причине такого скопления транспорта. Рекламные щиты пестрели афишами: «"Индиго Герлз", сегодня вечером, начало в 8-00».

Ну конечно. Еще неделю назад она читала о предстоящем шоу, только забыла, что оно должно было состояться именно сегодня. Впрочем, не было необходимости помнить об этом. Хотя они с Эшли были горячими поклонницами «Индиго Герлз», у них не было ни малейшего шанса попасть на концерт. Нельзя сказать, чтобы Молли особенно переживала. В ее жизни не было места для подобной роскоши, и она даже не рассчитывала, что когда-нибудь сможет себе это позволить.

– Вам нравится «Индиго Герлз»? – спросил он. Молли подумала, что, вероятно, слишком уж жадно вглядывается в толпу счастливчиков, спешащих на концерт, и тут же взяла себя в руки.

– Неплохая группа. – И она безучастно повела плечом.

– Мне нравится, – сказал он, чем несказанно удивил ее.

Молли не ответила.

Через несколько минут они въехали на автостоянку популярного итальянского ресторана «Джо Балоньяз». Молли рассчитывала, что ее поведут в закусочную вроде «Макдоналдса». Ну уж никак не в самый престижный ресторан. Пока он парковал машину, она с нескрываемым отвращением оглядела свой наряд.

– Не думаете же вы, в самом деле, что я пойду туда в таком виде? – спросила она.

– А почему нет? – Выключив двигатель, он вытащил ключи из зажигания и сунул их в карман.

– Потому что это шикарное место, а я не так одета, – процедила сквозь зубы Молли.

Но это не возымело никакого действия. Он вышел из машины, не дожидаясь, пока она закончит фразу.

Открылась дверца с ее стороны, но Молли упрямо застыла на своем сиденье, сложив руки на груди и отвернувшись в сторону. С минуту он молча смотрел на нее.

– Я не могу идти туда в таком виде, – наконец выдавила из себя Молли, раздраженная затянувшимся молчанием. И бросила взгляд в его сторону. – Когда мы выходили из дома, вы сказали, что мне не придется вылезать из машины.