Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе - Харуки Мураками

– Нет, – сказал я.

– Странно, правда? Интересно, почему?

– Наверное, так удобнее.

Не поднимая головы с моей голой груди, она покивала.

– Слушай, если тебе очень хочется, может, мы это как-нибудь по-другому?..

– Не надо. Ничего страшного.

– Правда?

– Угу.

Она снова обняла меня покрепче. Ее сосок ощущался у меня под ложечкой. До смерти захотелось пива.

– Как несколько лет назад пошло все наперекосяк – так и до сих пор.

– "Несколько" – это сколько?

– Двенадцать. Или тринадцать. С тех пор, как отец заболел. Из того времени больше ничего и не помню. Одна сплошная гадость. Все время у меня злой ветер над головой.

– Ветер меняет направление.

– Ты правда так думаешь?

– Ну, он же должен его когда-нибудь менять!

На какое-то время она замолчала – как пустыня, вобравшая в свой сухой песок все мои слова и оставившая меня с одной горечью во рту.

– Я несколько раз пыталась начать думать так же. Но никак не получалось. И влюбиться пробовала, и просто стать терпеливее. Не получается – и все тут… Больше ни о чем не говоря, мы лежали с ней в обнимку. Ее голова была у меня на груди, а губы касались моего соска. Она долго не шевелилась – как будто уснула. Она молчала долго. Очень долго. Я то дремал, то смотрел в темный потолок.

– Мама…

Она сказала это шепотом, как будто ей что-то приснилось. Она спала.

37

Привет, как дела? Говорит радио "Эн-И-Би", программа "Попс по заявкам". Снова пришел субботний вечер. Два часа – и уйма отличной музыки. Кстати, лето вот-вот кончится. Как оно вам? Хорошо вы его провели?

Сегодня, перед тем, как поставить первую пластинку, я познакомлю вас с одним письмом, которое мы недавно получили. Зачитываю.

"Здравствуйте.

Я каждую неделю с удовольствием слушаю вашу передачу. Мне даже не верится, что осенью исполнится три года моей больничной жизни. Время и вправду летит быстро. Конечно, из окна моей кондиционированной палаты мне мало что видно, и смена времен года для меня не имеет особого значения – но когда уходит один сезон и приходит другой, мое сердце радостно бьется.

Мне семнадцать лет, а я не могу ни читать, ни смотреть телевизор, ни гулять – не могу даже перевернуться в своей кровати. Так я провела три года. Письмо это пишет за меня моя старшая сестра, которая все время рядом. Чтобы ухаживать за мной, она бросила университет. Конечно, я очень ей благодарна. За три года, проведенных в постели, я поняла одну вещь: даже в самой жалкой ситуации можно чему-то научиться. Именно поэтому стоит жить дальше – хотя бы понемножку.

Моя болезнь – это болезнь спинного мозга. Ужасно тяжелая. Правда, есть вероятность выздоровления. Три процента… Такова статистика выздоровлений при подобных болезнях – мне сказал это мой доктор, замечательный человек. По его словам, мне легче выздороветь, чем новенькому питчеру обыграть Гигантов [18]с разгромным счетом, но немножко труднее, чем просто выиграть.

Временами, когда я думаю, что никогда не выздоровлю, мне становится очень страшно. Так страшно, что хочется звать на помощь. Пролежать всю жизнь камнем в кровати, глядя в потолок – без чтения, без прогулок на воздухе, без любви – пролежать так десятки лет, состариться здесь и тихо умереть – это невыносимо. Иногда я просыпаюсь среди ночи и будто слышу, как тает мой позвоночник. А может, он и в самом деле тает? Но хватит о грустном. Как мне по сотне раз в день советует моя сестра, я буду стараться думать только о хорошем. А ночью постараюсь спать как следует. Потому что плохие мысли обычно лезут мне в голову ночью.

Из окна больницы виден порт. Я представляю, что каждое утро встаю с кровати, иду к порту и всей грудью вдыхаю запах моря… Если бы я смогла это сделать – хотя бы раз, мне хватило бы одного раза – то я, может быть, поняла бы, почему мир так устроен. Мне так кажется. А если бы я хоть чуть-чуть это поняла – то, возможно, смогла бы терпеть свою неподвижность хоть до самой смерти.

До свидания. Всего доброго."

Без подписи.

Я получил это письмо вчера в четвертом часу. Прочитал его в нашем буфете, пока пил кофе. А вечером, после работы, пошел в порт и посмотрел оттуда в сторону гор. Раз из твоей больницы виден порт, то значит, и из порта должна быть видна твоя больница, правильно? И в самом деле, я увидел множество огоньков. Конечно, было непонятно, который из них горит в твоей палате. Одни огоньки горели в небогатых домах, другие – в роскошных особняках. Светились также огоньки в гостиницах, в школах, в конторах… Я подумал: как много самых разных людей! Такое чувство посетило меня впервые. И когда я об этом подумал, у меня вдруг выкатилась слеза. А ведь я очень давно не плакал. Не то, чтобы я плакал из сочувствия к тебе, нет. Я хочу сказать кое-что другое. И скажу это только один раз, так что слушай хорошенько.

Я Вас Всех Люблю!

Если ты по прошествии десяти лет еще будешь помнить эту передачу, пластинки, которые я ставил и меня самого – то вспомни слова, которые я только что сказал. Исполним заявку этой девушки. Элвис Пресли, "Удачи тебе, моя прелесть". А после того, как закончится песня, я снова на один час и пятьдесят минут стану собакоподобным комиком.

Спасибо за внимание.

38

В день моего отъезда в Токио я зашел в "Джей'з бар" – прямо с чемоданом. Бар еще не работал, но Джей пустил меня внутрь и налил пива.

– Сегодня уезжаю вечерним автобусом.

Чистивший картошку Джей покивал головой.

– Скучно будет без тебя. И обезьян разогнать придется, – сказал он, ткнув пальцем в гравюру над стойкой. – А Крыса точно будет скучать.

– Ага.

– В Токио, наверное, весело?

– Да везде одинаково.

– Пожалуй… Я из нашего города последний раз уезжал в год Токийской олимпиады.

– Любишь свой город?

– Ты ж сам сказал: везде одинаково.

– Точно.

– Хотя подумываю через несколько лет в Китай съездить. А то ведь ни разу не был.

Корабли в порту увижу – и сразу вот такие мысли в голове.

– У меня дядя в Китае умер.

– Да?.. Там много народу полегло. А все равно все братья.

Джей угостил меня еще пивом. Он даже поджарил картошки и дал мне ее с собой в пакетике.

– Спасибо.

– На здоровье. Такое настроение… Растут все быстро – оглянуться не успеваешь.

Когда я с тобой познакомился, ты еще в школе учился.

Я со смехом кивнул и попрощался.

– Будь здоров, – сказал Джей.

"26 августа", – гласил календарь на стене бара. Внизу же размещался афоризм:

"Отдающий без сожаления всегда получает".

Купив билет, я сел на скамейку и долго, пока не подошел автобус, смотрел на огни города. С приближением ночи огни начали гаснуть. В конце концов остались только уличные фонари и неоновая реклама. Ветер с моря принес еле слышный паровой гудок.

По обеим сторонам от входа в автобус стояли два кондуктора, проверявшие билеты.

Поглядев в мой, один сказал: "Место двадцать один, чайна".

– Чайна?

– Ну да, 21-C. По первой букве. "Эй" – Америка, "Би" – Бразилия, "Си" – Чайна [19], "Ди" – Дания. Чтобы вот он не напутал.

Кондуктор показал на своего напарника, сверявшегося с таблицей посадочных мест. Кивнув, я забрался в автобус, сел на место 21-C и принялся за еще теплую жареную картошку.

Множество вещей проносится мимо нас – их никому не ухватить.

Так мы и живем.

39

На этом кончается моя история, но есть, конечно, и эпилог.

Мне исполнилось двадцать девять лет, а Крысе тридцать. Совсем немного. "Джей'з бар" перестроили, когда расширяли улицу-он превратился в необыкновенно аккуратное заведение. Тем не менее, Джей по-прежнему каждый день начищает ведро картошки, а завсегдатаи все так же потягивают пиво, ворча о том, насколько было лучше в старые времена.

Я женился и живу в Токио.

Когда на экраны выходит новый фильм Сэма Пекинпа [20], мы с женой идем в кинотеатр, а на обратном пути заходим в парк Хибия, чтобы выпить по две банки пива и покормить голубей попкорном. Из фильмов Сэма Пекинпа мне больше всего нравится "Принеси голову Альфредо Гарсиа", а моя жена предпочитает "Конвой". Из других фильмов я люблю "Пепел и алмаз" [21]– а жена любит "Сестру Джоанну". Когда долго живешь вместе, даже вкусы становятся похожи.

Счастлив ли я? Если вы спросите меня об этом, то мне ничего не останется, как ответить: да, наверное. В конце концов, мечта – она ведь так и выглядит. Крыса продолжает писать повести. Каждый год на Рождество он присылает мне по нескольку экземпляров. В прошлом году это была повесть про работающего в сумасшедшем доме повара, а в позапрошлом – история труппы комедиантов, написанная по мотивам "Братьев Карамазовых". В повестях Крысы по-прежнему нет сцен секса, и ни один персонаж не умирает.