Больше, чем страсть - Джудит МакУильямс

— Его не должно здесь быть, — пробормотал он. Маргарет проследила за направлением его взгляда, но не заметила никакого беспорядка.

— Чего не должно быть?

— Молоточка. Я ведь жил за границей, так почему же он здесь висит?

— Может, прислуга ждала вас? — предположила Маргарет, поднимаясь следом за ним к двери по пяти ступеням из серого мрамора.

Может быть, так, а может быть… От второго объяснения, внезапно пришедшего в голову, Филипп пришел в ужас. Не могла же Эстелла… Бессильный гнев охватил его. Конечно, могла. Любая женщина способна почти на все.

Надеясь, что Маргарет права и что молоточек — не более чем признак предусмотрительности прислуги, он схватился за медную голову льва и резко ударил в дверь.

Тяжелый глухой звук эхом отозвался в теле Маргарет, усилив ее страх. Она была так далека от той обстановки, в которой ей полагалось бы жить по ее рождению, — хотя, окажись ее отец порядочным человеком, все было бы иначе. Особняки вроде этого были бы для нее привычны. И вероятно, выйдя замуж, она стала бы жить в таком вот особняке, будучи единственной дочерью барона Мейнуаринга.

Дверь не открылась немедленно, и тогда Филипп пробормотал что-то неразборчивое и сам распахнул ее.

Подчиняясь движению его руки, на которую она опиралась, Маргарет вошла, стараясь не выдать своего удивления при виде того, что открылось перед ней. Холл был очень большой, на полу во все стороны расходился узор из черно-белых мраморных плит. Солнечный свет проникал в помещение сквозь огромное веерообразное окно над дверью, освещая стол, с необычайным мастерством инкрустированный слоновой костью и нефритом, и отражался от висевшего над ним зеркала в резной позолоченной раме. У широкой изогнутой лестницы стояла статуя из белого мрамора высотой футов в двенадцать. «Наверное, это Купидон», — решила Маргарет.

— Где же… — начал было Филипп, но замолчал, увидев, что обитая зеленым сукном дверь в дальнем конце вестибюля открылась и оттуда вышел пожилой человек.

Человек этот замер на месте, увидев Филиппа, а потом поспешил к нему навстречу.

— Милорд, простите меня! Я не слышал стука, а лакея нет дома.

Филипп готов был потребовать объяснений, почему в его отсутствие молоточек висит на двери, но вдруг вспомнил, что должен изображать из себя любящего новобрачного.

Обняв Маргарет одной рукой, он привлек к себе ее неподатливое тело.

— Дорогая, это Комптон, главная опора моего дома. Он живет в нашей семье дольше, чем я сам. Комптон, это ваша новая хозяйка, графиня леди Чедвик.

Маргарет заметила, что величественный дворецкий забылся настолько, что уставился на нее. «Почему он так потрясен? — удивилась она. — Потому ли, что Филипп женился, или потому, что он женился именно на мне? Вероятно, последнее. Джордж всегда говорил, что слуги чувствуют самозванцев гораздо быстрее, нежели их хозяева».

— Поз… — Голос Комптона прервался. Он справился с ним и торопливо проговорил: — Поздравляю вас, милорд. Пожалуйста, позвольте мне передать вам, миледи, наилучшие пожелания от всей прислуги.

— Благодарю, — пробормотала Маргарет, размышляя о том, из скольких человек состоит прислуга и как скоро она научится управляться с нею.

— Подайте чай в маленькую гостиную сейчас же, Комптон, — сказал Филипп.

Тот раскрыл рот, словно готовясь что-то сказать, но, явно передумав, поспешно ретировался за зеленую дверь.

Маргарет смотрела ему вслед.

— Что случилось? — Филипп перевел взгляд с ее задумчивого лица на удаляющуюся спину Комптона.

— У меня такое ощущение, будто он спасается бегством, — ответила она.

— Вы думаете, госпожа супруга, что я бью своих слуг? — Филипп взял ее за руку и повел по широкому коридору.

— Я не об этом. Просто…

Она вскрикнула, потому что пальцы Филиппа внезапно сжали ее руку так, что ей стало больно. Мгновением позже она услышала взрыв пронзительного женского смеха.

— Тысяча чертей! — воскликнул Филипп.

Маргарет вздрогнула от неожиданности. Что это за смеющаяся женщина и почему Филипп пришел в такую ярость?

Резко выпустив ее руку, он устремился к открытой двери в средней части коридора.

Маргарет поспешила за ним, не зная, что ей делать.

— Филипп?! — удивленно воскликнула очень толстая женщина неопределенного возраста, сидевшая перед украшенным резьбой камином из белого мрамора. Наискосок от нее на бледно-голубом диванчике расположилась еще одна женщина средних лет и пожилой мужчина в старомодном парике.

Маргарет, словно зачарованная, смотрела, как чашка с чаем в руках толстой женщины медленно наклонилась и все содержимое пролилось на ее пурпурную шелковую юбку и на красивый обюссонский ковер кремово-розового цвета.

— Эстелла, ваш чай! — резко вскрикнула вторая женщина, Эстелла поспешно поставила уже пустую чашку на стол.

— Знаете, Чедвик, вы должны бы были продемонстрировать более приличные манеры, а не врываться сюда таким образом, — произнес пожилой человек.

— Простите, сэр Уильям. — Филипп чопорно поклонился. — Я и не знал, что принимаю гостей во время своего отсутствия.

— Ну, Филипп, я не знала… Я подумала… Теперь, когда малый сезон начался и…

Маргарет сочувственно поежилась, слушая запинающуюся речь Эстеллы. Филипп намеревался и на нее воздействовать присущим ему образом. Но кто такая Эстелла, что она взяла на себя смелость поселиться в его доме во время его отъезда? И почему прислуга Филиппа ей это разрешила?

— Визитеры! — Сэр Уильям бросил на Филиппа пристальный взгляд из-под кустистых седых бровей. — Прекрасный способ поговорить о вашей дорогой теще, Чедвик.

Потрясенная Маргарет уставилась на Эстеллу. Как может Эстелла приходиться Филиппу тещей, если он женился на ней, на Маргарет?

— А что это за восхитительное создание рядом с вами? — Сэр Уильям искоса взглянул на Маргарет.

— Это одна из папиных возлюбленных, бабушка? — спросил чей-то тоненький голосок из угла.

Удивленная Маргарет оглянулась на звук голоса и увидела девочку лет семи, наполовину скрытую занавесью оконной ниши.

— Аннабел! — От резкого окрика Филиппа бледное личико ребенка стало похожим на пергамент.

Инстинктивно отозвавшись на страх, отразившийся на детском лице, Маргарет попробовала разрядить обстановку:

— Мне кажется, моя няня была права, утверждая, что у маленьких кувшинчиков большие ушки. Филипп глубоко вздохнул, с видимым усилием обуздав свой гнев. — Позвольте познакомить вас с Эстеллой, матерью моей покойной жены, и ее друзьями, миссис Вустер и сэром Уильямом.