Демон воздуха - Саймон Ливек

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

ТРОСТНИКА

Глава 1

Наведываться в темницу Куаукалько мне очень не хотелось, но, поскольку выбора у меня не было, я, укрепившись духом, отправился туда.

Если бы я отчетливо мог припомнить время, проведенное там, я бы, вероятно, не нашел в себе сил вернуться в это место сейчас. Тогда голова моя в основном была забита мыслями о винце — вернее, муками, вызванными невозможностью его раздобыть, — вот почему события и ощущения тех дней кажутся мне благословенно далекими. Клубок воспоминаний, нахлынувших на меня, когда я подходил к невзрачным пустым стенам этого унылого и пугающего уголка дворца Монтесумы, приятным назвать было никак нельзя. Я будто снова ощутил грубые руки стражников, поставивших мое обмякшее тело на ноги и выбивших у меня из рук тыквенную бутыль. Я помню, как орал во всю глотку, возмущаясь не столько этим грубым обхождением, сколько сожалея о пролитой в песок драгоценной влаге. Я снова ощутил во рту омерзительный вкус блевотины — в точности как в то утро, когда, проснувшись в клетке, я тряс ее деревянные прутья и завывал как зверь, умоляя дать мне вина, даже не осознавая, до чего меня довело это проклятое пойло.

Я носом учуял это место, еще даже не ступив туда, — эту духоту, насыщенную запахом рвоты, мочи и дерьма и гнилостным зловонием из соседней клети, где медленно умирал от голода человек, ослабленный настолько, что даже не мог дотащить свое истощенное тело до крохотной лужицы мочи, из которой пил.

Я снова будто увидел солнечный свет — в точности как в тот день, когда меня выволокли из темницы, — свет такой яркий и слепящий, что я даже щурился, глядя на императора, сидевшего на возвышении перед толпой, заполонившей всю площадь и сгоравшей от нетерпения узнать, кому из пьяниц размозжат сегодня голову.

Эти мучительные воспоминания были равносильны теперешней моей душевной пытке, когда я шел по узким полутемным коридорам вдоль выстроившихся рядами деревянных клеток.

Сквозь прохудившуюся крышу сюда натекала дождевая вода. Камышовые циновки, брошенные на пол, уже впитали в себя всю влагу, какую могли, и теперь беспомощно плавали в оставшейся жиже. Сюда же стекали потоки мочи из переполненных вонючих горшков заключенных. Крохотные отверстия почти под потолком служили здесь единственным источником света — слабоватого, чтобы разглядеть, куда ступаешь, но вполне достаточного, дабы заметить отчаяние и боль на лицах здешних обитателей.

Они лежали голые на полу в своих клетках. Все они походили друг на друга — каждый одинок, не в состоянии или не в настроении разговаривать с соседями и уже не в силах выносить вонь испражнений — одним словом, существа, напоминающие кого угодно, только не ацтеков.

— Тут в основном пьяницы. — Так определил их статус смотритель императорского дворца — петлакалькатль. — И не вздумай их жалеть — сами виноваты. И это к тому же худшие из нарушителей, с которыми не смогли справиться в участках. Да что я тебе рассказываю? Ты ведь и сам все это хорошо знаешь. Не правда ли?

— Что ты этим хочешь сказать?

Тон мой, видимо, был настолько резок, что он не смог удержаться от любопытного взгляда.

— А я думал, ты служишь у господина Черные Перья. Он ведь верховный судья, не так ли?

— Ну… да, конечно…

— Ну вот, ему-то да другим судьям и решать судьбу этого сброда. Большинство из них отпустят, только сначала почешут вдоволь языками на площади перед дворцом да обреют им головы при всем честном народе. А вот других…

Других забивали до смерти. Но для некоторых, ценивших доброе имя больше жизни, публичное унижение являлось даже худшим наказанием. Я посмотрел на ближайшего арестанта, надеясь понять по его лицу, какая из возможных участей страшит его больше, но глаза его были опущены.

— Были у нас, впрочем, жильцы и поинтереснее, — продолжал дворцовый смотритель. — Только ты, конечно, и так все знаешь об этих колдунах.

— Об этих исчезнувших людях? Так они и правда колдуны? — проговорил я с самым что ни на есть невинным видом.

— А как же иначе? Видать, колдуны, раз сумели выбраться отсюда. Обернулись птицами и улетели в окошко.

Местные окошки я уже видел — упорхнуть через такие могли бы только колибри, но эту мысль я оставил при себе.

— Об этом я как раз и пришел поговорить с тобой, — заметил я. — Наш повелитель Монтесума желает, чтобы я осмотрел место, откуда они сбежали, — тогда я смог бы понять, что они за люди. Но император требует от меня в первую очередь исключить все земные объяснения и версии.

— Император? — Мой собеседник от удивления округлил глаза. — Так тебя прислал Монтесума? А мне показалось, ты сказал, будто служишь у главного министра.

— Император поручил главному министру выяснить, что тут произошло. А тот перепоручил это мне.

— Он самолично тебе это поручил?

— Да.

Мой собеседник смотрел в пол, ковыряя мысками циновку. Я не мог взять в толк, почему он так виляет. Какая у него на то причина? Но кому-кому, только никак не мне следовало выяснять у него все это. И какая ему разница, кто меня прислал? Чтобы расшевелить его, я на всякий случай прибавил:

— Ну так вот. Когда я буду задавать тебе вопросы, считай, будто тебя допрашивает сам Монтесума. Разница только в том, что я не наделен правом четвертовать тебя, если ты не сообщишь мне чего-либо важного. А теперь скажи, готов ли ты отвечать на мои вопросы, или мне предложить императору поговорить с тобой лично?

Дворцовый смотритель картинно вздохнул:

— Ну ладно. С меня не убудет, если я еще разок поведаю всю историю с самого начала. Этих людей собрали со всей страны — по наводке деревенских старост, как я полагаю, — и по приказу императора пригнали сюда. Он беседовал с ними лично.

— О чем?

— Ты не представляешь! — Он понизил голос до благоговейного шепота. — О знамениях!

В тот момент клетки по обе стороны от меня словно заходили ходуном, и потолок, казалось, того и гляди рухнет на голову, но отнюдь не тюремная духота была причиной обильной испарины, выступившей на моем лице.

Монтесума упомянул какие-то знамения, но ведь каждый житель нашего города знал, что эти вещи преследуют нас годами. Все мы видели в небе какие-то странные огни, и тысячи горожан бросили свои дома, когда озеро таинственным образом забурлило. И всяких слухов до нас доходило много — слишком много, чтобы к ним не прислушаться. Говорили, будто в городе объявился человек с двумя головами, а когда его привели к императору, исчез. Какая-то женщина якобы слышала на улице крики: «О, сыновья мои, ждет нас погибель! О, дети мои, куда мне спрятать вас?..» И якобы сам император наблюдал небывалую птицу с магическим кристаллом на голове, и не на шутку перепугался он, когда заглянул в него, ибо увидел там людей, едущих на спинах невиданных зверей, — вооруженных бородатых бледнолицых людей.

И вовсе не обязательно было верить во все эти истории, дабы убедиться, что нечто непостижимое и страшное происходит вокруг — или собирается произойти.

— Я так понял, что император был напуган каким-то грядущим бедствием, — произнес дворцовый смотритель. — От колдунов он хотел, чтобы они заглянули в будущее и откровенно ответили на его вопрос. Я думаю, их умышленно согнали в одно место, дабы он мог побеседовать с ними, но так, чтобы при этом весь город не знал, о чем они говорили. Он спрашивал у них, не было ли у них каких-нибудь видений.

— И что? Были они у них?

— Конечно, нет! Если даже они способны были предсказать бедствие, которое имел в виду император, они были бы круглыми дураками, если бы признались в этом. Кто же может сообщить императору, что его государство находится на пороге гибели? Вот они и твердили все время, будто не знают ничего. В конце концов Монтесума потерял терпение, велел бросить их сюда, а мне поручил на следующий день допросить их.

— И что же тебе удалось выяснить?

— Ничего! Они твердили лишь одно — что должно случиться, то случится; и великая тайна станет явью. В общем, не много толку оказалось от этого допроса. Монтесума разгневался и велел держать их здесь впроголодь, а потом опять послал меня допросить их. Но тогда-то как раз…

Дворцовый смотритель облизнул пересохшие губы. И голос, похоже, отказывался служить ему, так что даже пришлось прокашляться.

— Дворец в то время был обнесен двойной охраной, так как император был не на шутку обеспокоен. Всех стражников я знаю лично много лет, этим людям я бы доверил жизнь своих детей, и все они утверждают, будто не видели ничего. Но колдуны эти все как один исчезли — улетели, как… как чертовы птицы!

— И как ты объяснил это императору?

— А ты как думаешь? Пошел и доложил, что его самые важные пленники исчезли, словно сквозь землю провалились. А ты разве иначе поступил бы?