Ты меня полюбишь! (СИ) - Мэй Рада

Судя по моим запылавшим щекам, миссия «не покраснеть» с треском провалилась. А тут ещё, как назло, в памяти снова всплыли неприличные картинки, в которых фигурировал Мэйверз и моя полуобнажённая грудь с той самой родинкой. Вот ведь провокатор!

— И как же ты собираешься это проверять? — поинтересовалась угрожающе.

— Как раз думаю над этим, — парень с усмешкой снова буквально ощупал меня взглядом и нахально предложил: — может… просто покажешь, чтобы снять с себя подозрения.

От такой незамутнённой наглости у меня даже дыхание перехватило, и я, рассердившись ещё больше, сухо процедила:

— Обязательно покажу, как только… женишься!

Мэйверз сразу поскучнел, перестал усмехаться и возразил:

— Даже если бы я вдруг сошёл с ума и захотел этого — ничего не выйдет. У меня же клятва, забыла?

— И что в ней такого особенного?

— В формулировке есть одно небольшое условие, которое тебе никогда не потянуть, Змейка, — заявил он с непонятным выражением в голосе.

— Было бы ради кого тянуть! — презрительно фыркнула я и поспешила к выходу. Нужно было подготовиться к свиданию с Ардэном.

Признаться, Мэйверзу удалось зародить во мне сомнения. Сразу вспомнились мамины наставления о том, что молодые люди, у которых серьёзные намерения, не приглашают девушек на поздние свидания без свидетелей. Они открыто проявляют свою симпатию, а вот тем, кто поступает иначе — доверять не стоит. Но ведь Ардэн должен был сначала заручиться моим согласием, прежде чем приступать к официальным ухаживаниями и общению с родственниками. Вот и попросил о личной встрече, что логично.

Отправляясь на это свидание, я надеялась на лучшее. В частности на то, что в ближайшее время официально стану невестой Гаэрта, но зародившиеся сомнения здорово отравляли эту надежду. Так что, едва увидев парня, засиявшего при моём появлении, прямо спросила:

— Это правда, что у тебя есть невеста, и скоро состоится помолвка?

Его лицо вытянулось, приняв удивлённое и растерянное выражение.

— Откуда ты…

— Неважно. Так это правда? Не вздумай лгать!

В принципе его реакция уже и была ответом на вопрос. Меня захлестнули обида и негодование.

— Да, родители настояли. Я не мог им отказать, понимаешь? — с покаянным вздохом неохотно признался Ардэн. — Но ты бы её видела! Она мне совершенно не нравится! В отличие от тебя… — закончил он робко и посмотрел на меня преданным щенячьим взглядом.

— А я, значит, нравлюсь? — процедила сквозь зубы, с трудом, сдерживая эмоции. — И о чём же ты собирался со мной поговорить, если уже не свободен?

— Эм… помочь хотел. Слышал у вас сложное материальное положение — у твоего отчима много долгов. Об этом все знают.

Что верно, то верно, Фэргис фактически всё имеющиеся состояние, и без того небольшое, просадил в азартные игры. Хотя в последних сообщениях мама писала, что часть долгов он недавно оплатил, непонятно только какими средствами.

— И чем же ты можешь помочь?

— Эм… я могу обеспечить тебя всем, чего ты достойна, — уже более уверенно заговорил Ардэн. — Когда женюсь, смогу распоряжаться своей долей наследства. Сниму для тебя дом. Лучший экипаж, дорогие наряды, украшения, путешествия — у тебя будет всё, что пожелаешь! Не смотри так. Я знаю о том, что помолвки с Баднером не будет. Ты ведь должна понимать, что в сложившейся ситуации большего тебе никто не предложит.

Каждое его слово било наотмашь хлёсткой пощёчиной. Вот значит, чего я на самом деле достойна! От горечи и возмущения дыхание сбилось, к горлу подкатил тугой комок, не позволяющий выдавить не слова. Впрочем, любые слова сейчас были бы бессильны, поэтому, хорошенько размахнувшись, я просто от души ударила собеседника кулаком в глаз, вложив в это действо всю силу переполняющих меня гнева и обиды.

Потом всё же смогла с трудом выдавить: «Никогда больше не смей ко мне приближаться!», и пока он охал, хватаясь за лицо, гордо удалилась, расстроенная, но прозревшая.

Как бы горько ни было, приходилось признать: этот паразит прав — мне больше не на кого рассчитывать, кроме себя.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

Дорган всегда удавалось вывести его на эмоции, не прилагая особых усилий. В основном на негативные, конечно, но нередко их пикировки бодрили и забавляли, поднимая настроение. Словом, скучать и жаловаться на однообразие с ней не приходилось.

Вот и сейчас, стоило Змейке появиться в академии, как каждый новый день стал непредсказуемым, а диапазон, испытываем Рэйвудом эмоций значительно расширился.

Заметно растерянная после потери дара, она, тем не менее, оставалась всё такой же высокомерной гордячкой, считающей себя лучше всех. Всё также задирала нос, вскидывала подбородок, дерзила и выводила его из себя. А порой и забавляла, как в детстве, вызывая искренний смех, например, тем своим нахальным, самонадеянным обещанием вскружить ему голову и заставить бегать за собой.

Да, она была хороша. Этакая снежная принцесса — грациозная, холодная и очень красивая, он не мог этого не признать. Как и того, что порой любовался её точеным профилем и золотистыми локонами. Только это ничего не значило. Красивыми картинами и завораживающими пейзажами он ведь тоже любовался. На приятное зрелище приятно смотреть, однако глупо терять из-за него голову, а тем более волю.

Рэй был уверен, что с ним ничего подобного не случится, а самоуверенность Дорган лишь веселила, но потом на него буквально обрушились те горячие, волнующие сны с её участием, и стало не до смеха.

В том, что это затея Дорган он не сомневался, но доказать ничего не мог, как и закрыться сначала от этих снов, а потом от порождённых ими мыслей и фантазий. Девчонке всё-таки удалось забраться к нему в голову и заставить думать о себе! Ещё как удалось!

Он даже старался избегать её, чтобы не видеть лишний раз, что, впрочем, мало помогало. Это очень злило, но предъявить нахалке по факту было нечего. Попробуй, докажи ментальное воздействие через сны — засмеют, если кому рассказать. Он и не рассказывал.

Попытка же призвать к ответу саму Дорган с треском провалилась. Она возмущённо отнекивалась, но при этом так краснела и закусывала губу, что воображение снова начинало подкидывать картинки из тех снов, где она вот также краснела, но вела себя гораздо смелее и позволяла ему очень многое. Жаль, обрывалось всё на самом интересном месте, но воображение живо дорисовывало остальное. Поэтому попытки докопаться до истины пришлось прекратить, а общение со Змейкой свести к минимуму.

Потом была эта странная история с Валдой и поездка в замок. Дорган снова смогла удивить его и даже напугать. Рэй стоял у двери, когда она приоткрыла её и, резко побледнев, рухнула без сознания. Он едва успел подхватить её у самого пола и потом несколько минут не мог привести в сознание, находясь на грани паники и не зная, что делать. А она, видите ли, просто неудачный эксперимент с вхождением в осознанный сон провела! Он не знал радоваться или злиться, просто выдохнул с огромным облегчением.

А Дорган, вернувшись в академию, снова принялась за старое — то есть за охмурение Ардэна. Наблюдать за этим было неприятно до зубовного скрежета, но он больше не вмешивался, считая, что столкновение с суровой реальностью пойдёт принцессе на пользу. Ведь дураку было ясно, что Гаэрт на ней не женится, и только наивная Змейка ещё на что-то надеялась.

И всё же, когда она появилась в обеденном зале в том совершенно неуместном наряде, словно на светский приём собралась, выставив себя на всеобщее обозрение, как товар на витрине, только чтобы понравиться своему брюнетику, Мэйверз не выдержал и попытался её предостеречь. Разумеется, из этого ничего не вышло. Упрямица его даже слушать не стала, и Рэй решил больше не вмешиваться. Пусть сама со своими проблемами разбирается, с него хватит!

Но когда вечером он по привычке курил в парке, и увидел, спешившую куда-то в столь поздний час Дорган, немного поколебавшись, всё же направился вслед за ней.