Трофеи берсерков (СИ) - Александра Мурри

— А как ты стала серой? Ведь действительно, кожа у тебя странная, — любопытство прогнало страх, глаза Лисички снова засверкали хитринкой и проказливостью.

— Гриб — полевик, серый. Это его пыль. Если ее растереть по сырой коже, то прилипает тонким слоем и держиться около недели.

— Ого! — восхищенно выдохнула Лисичка, изобретательность Ады ее явно вдохновила. — А коже он не вредит?

— Мой опыт показывает, что наоборот. Когда его смываю, кожа нежная остается.

— А рыжий тогда что тебе угрожает? Тоже обвиняет в смерти этого сынка? — вернулась к главному вопросу Ханна.

— Нет. Вернее, не знаю, может и это тоже. Он просто хочет меня поиметь, спор у них такой. И ставки высоки, как я понимаю. Забавно, правда?

Ада смотрела на реакцию сестер. Вся та грязь, о которой она пыталась как можно мягче рассказать, казалось, скатывалась с девушек как с гуся вода. Ада многое бы отдала, чтобы и возможные на их пути события не оставляли своих следов в двух удивительно чистых взглядах сестер.

— Но ты же из правящей семьи, как они смеют?! — возмущалась Ханна.

— У меня нет родителей и семьи, тем более правителей. В клане я на правах приживалки. — Ада снова помрачнела. — Единственная моя ценность и защита, — дар целителя.

— Но… ты совсем ничего не знаешь о своих родителях? — после непродолжительной паузы осторожно уточнила Ханна.

— Мне было пять, когда их нестало. Я помню очень мало. А что‑то спрашивать не у кого.

Сестры переглянулись, обе подумали об одном и том же.

— Одно из требований беров, чтобы женщины были из правящих семей. Если у самого главы нет дочерей, то подойдут племянницы и так далее, по цепочке. Если отдали тебя, то значит, что и в тебе течет кровь правителей.

Аду передернуло, от омерзения.

— Ты хочешь сказать, что Ханнес мой родственник? — прямо, требовательно глядя на Ханну, спросила Ада.

— Да, именно так, — лиса не отвела глаз и уверенно выдержала испытующий и полный отчаяния взгляд рыси.

— Прекрасно. Это же просто здорово! — Ада разразилась громким истеричным смехом. — У меня целая большая и любящая семья есть, а я и не подозревала!

Девушка продолжала хохотать, уже со всхлипами, задыхаясь. Несса положила ей руку на спину и неловко похлопала. Что выражал данный жест, и сама не знала, то ли утешение, то ли поддержку, то ли помощь от удушья и кашля.

— И кто он мне, интересно? Дядюшка, кузен, дедушка?

— Не все ли равно теперь? Ты оттуда уехала и вряд ли уже вернешься, — у Ханны очень практичный взгляд на жизнь, ничего не скажешь.

Но на Аду эта фраза подействовала отрезвляюще. Девушка перестала всхлипывать, успокоилась и невидяще уставилась в противоположную стенку фургона.

— Все так странно… — протянула Несса. — Ада, вокруг тебя столько загадок. Дорога скучной точно не будет.

— Уж лучше бы она была скучной, дурында! — Ханна хотела отвесить сестре подзатыльник за недалекие высказывания, но Лисичка увернулась и показала язык.

— Какие еще условия у беров? — безжизненным голосом спросила Ада.

Ей было больно. И противно. Каким бы дальним родственником ни являлся Ханнес, но то, как он себя с ней вел просто омерзительно.

Город, где Ада выросла, дом главы, они хранили много тайн о ее прошлом. Может быть, ответы на все вопросы о родителях она могла получить только в клане рысей, от оборотней что там жили. Но в течении восемнадцати лет до Ады не доходило ни слова о маме с папой. Единственное, что она слышала еще будучи ребенком, это — заговор, предательство, казнь. И все.

Дух… да она даже имен мамы с папой не помнила! Их как будто стерли из памяти. О чем может быть речь? Вся та история покрыта таким мраком, что в нем скорее пропадешь сама, чем прольешь свет хоть на один из многочисленных вопросов.

И Ада уже сомневалась, что хочет что‑либо выяснять. Слишком гадко на душе из‑за открывшегося родства с главой. Ей очень не хотелось очернять чем‑либо свои воспоминания о семье. Да, она трусиха и еще какая, но в жизни Ады не так много светлых моментов, чтобы начинать копаться и рисковать потерять и их, разочаровавшись.

Ада решила отодвинуть эту историю, вопросы и тайны в дальний уголок памяти. Сейчас не время мучить себя воспоминаниями о смерти родителей. Не время и не место. Реальность подкидывала все новые и новые испытания, и соотношение хорошего и плохого в сложившихся обстоятельствах, явно перевешивало в сторону плохого.

— Насколько нам известно, а известно нам несомненно больше чем тебе, условий было два. От каждого клана потребовали двух девушек из правящих семей и это, девушки, ну… — Ханна замялась и стала выводить руками непонятные пассы.

— Девственниц они потребовали, — закончила за нее Несса, — скромница ты наша великовозрастная, — не упустила возможности подколоть сестру.

Ада хмыкнула. Требования были очень и очень трудно выполнимыми. Беры не ищут легких путей.

Ханнесу повезло, что в его клане была Ада. Во первых, за счет того что она целитель, Ада сошла за двоих. Хм, однако очень предусмотрительно было со стороны владыки оставить ее тогда, тринадцать лет назад, в живых. Иных, подходящего возраста девственниц, в клане рысей, очевидно, не имелось.

— Но если берсерки поставили такие условаия, то к чему вся эта канитель с Матисом? — Ада в задумчивости кусала губы.

Как будто в ответ на ее мысли вслух, снаружи раздалось веселое ржание. Не коней, а как раз таки Матиса и остальных рысей. Отряд проезжал сейчас отдельные мелкие деревни. Вернее то, что от них осталось — пепелища и могилы.

Неожиданно в ткань, прикрывающую вход, что‑то с силой врезалось. Края материи разлетелись в стороны, но внутрь попал только красноватый свет заходящего солнца.

— Что ты даже как следует бросить не можешь. Подбирай давай! — прокричал Матис.

— Да она скользкая вся… — где‑то ближе к фургону произнес Райнис.

— Размахнись как следует! — посоветовал Ральф. Его голос звучал в отдалении, немного тише, чем голоса Матиса и Райниса. Но слова прозвучали жестко, даже с ненавистью.

Девушки переглянулись и Ада быстро поползла к выходу, чтобы закрепить ткань и закрыть вход. Но как только она придвинулась вплотную к выходу и уже взялась пальцами за веревки, болтающиеся в самом низу, материя снова разлетелась в стороны и на этот раз прямо в Аду врезалась отрубленная голова какого‑то оборотня.

Грязная, разлагающаяся, с длинными черными волосами и открытым ртом. Из шеи торчала кость и внутренности. Руки девушки машинально поймали летящий в нее предмет и теперь Ада держала эту голову перед собой, прямо напротив своего лица.