Ретроспект: Исток - Виктор Моключенко

Стоит ли жизнь смерти? Стоит ли смерти тот, кто сам готов убивать без зазрения и колебания совести? Оставим решение этических, моральных проблем на потом, когда над головой не свистят пули, когда в вас не целится с винтовки двухметровый обросший шерстью гомункулус, не имеющий даже представления о совести и сострадании. Не важно, война или вооруженное столкновение небольшой группы людей – и тут и там умирают люди.

Лист выдохнул и нажал на курок, автомат мягко толкнул в плечо, принимая нелегкий выбор который делает сам человек. Через усиленную оптику было хорошо видно изумление, застывшее на лице снайпера. Он потрогал рану, а потом рухнул в заросли. Звездочет показал большой палец и поднялся с земли, вскидывая винтарь. Лист вздохнул, и присев на корточки приник к оптике. Мародеры не заметили потери снайпера, прикрывавшего их позиции, но в их рядах появилось внезапное смятение, раздалась беспорядочная, хаотичная стрельба. Из туннеля вдогонку мародерам быстро приближался мерцающий призрачным светом сгусток клубящегося тумана. Раздалось сдавленный крик, туман завертелся вихрем вокруг людей и опал. Все осталось по-прежнему: мародеры все так же спешили к ангару, на ходу перезаряжая оружие, проводник приник к земле, да так и остался висеть впаянный в медово-красный сгусток кристалла, накрывший группу. Звездочет еще минуту изучал обстановку, а потом подал сигнал следовать за ним и направился в сторону ангара.

- Вот так вот Лист - тут решает вовсе не оружие, тут решает Зона.

- Что это было?

- «Светлячок», даже и не знаю что он такое, аномалия или живое существо, но выяснять не советую, застынешь в янтаре, как они. Видно шумели много и плохо думали, вот и разбудили на свою голову. Вообще-то он днем не особо вылазит, но из каждого правила есть исключения, а в Зоне не бывает однозначных ответов и решений.

- И долго они будут висеть в этом янтаре?

- Дней несколько, а потом исчезнут. Никто не знает живые они или мертвые, но доставать их оттуда никто не станет - запросто можно попасть на их место. Смотри внимательнее по сторонам, нынче на Могильнике неспокойно, тут не только на аномалию можно попасть, но и запросто поймать пулю.

- За что?

- За все. Даже за то, что ты просто попал в поле видимости и прицел ствола. Для мародеров ты законная добыча, ценность твоей жизни в их глазах измеряется только полезной информацией, которую ты можешь сообщить, но и это не дает гарантий, что тебя оставят в живых. Тут много прямоходящих существ с огнестрельным оружием и у каждого есть свой мотив. И толку тебе знать этот самый мотив, если тебя уже и в живых не будет? Чем глубже Зона, тем сильнее вылезает из человека наверх то, что скрыто внутри. Чем дальше Периметр - тем слабее законы и рамки внешнего мира, сдерживающие личного, персонального зверя.

Лист внимал проводнику, присматриваясь к аномальным образованиям, каждое из которых было противоречием и опровержением не только известных законов физики, но и моральных аспектов бытия. Аномалии были предельно опасны и смертельны, но вместе с тем каждая из них порождала жизнь, новую, удивительную жизнь в виде причудливых артефактов, ради добычи которых сталкеры рисковали собственными жизнями и отправлялись в Зону. И помнит ли мир безвестного сталкера Михея притащившего из Рыжего леса, что впритирку соседствует с ЧАЕС, артефакт «мерцание»? Да-да, то самое «мерцание» на изучении которого многие ученые сделали имена, подарив миру лекарство от рака. Нет, не помнит, он о нем даже не знает. Но вот имена светил навечно вошли в скрижали науки и медицины, а Михей, да что Михей? Провалился по колени в «жижу», желая облагодетельствовать мир новой находкой, потерял обе ноги и получил от благодарного человечества каталку. В Зону попадают с разными целями, а вот выходят только через один выход - чаще в виде тщательно продезинфицированного, биологически обеззараженного цинкового гроба. Никакого обмана, все честно. Не зря на Периметре громкоговорители денно и нощно вещают о том, что Зона смертельно опасна и пересекать ее не рекомендуется ни в коем случае. Но все же идут, идут после тщательных проверок и всестороннего рассмотрения, как необходимых навыков выживания, так и благонадежности. Но это не место пожизненного заключения с билетом в один конец - многие успешно отрабатывают трудовой контракт, и уходит из зоны живыми и здоровыми, но часто возвращаются назад, потому что иначе уже не могут. Мир кажется безвкусным и пресным, радости сиюминутными и призрачными, а цели, которых так долго добивались - бессмысленными, и только на грани постоянной смерти их жизнь вновь обретала смысл. Пусть даже не высший, но ради которого стоило жить.  

- 10 - 

От ангара раздался громкий крик:

- Стой, где стоишь, иначе схлопочешь пулю.

- Грейдер ты чего, мозги что ли «пятном» напекло? – ответил проводник, однако застыл на месте и поднял руки вверх.

- Стволы на землю и на два шага назад!

- Хорошо, пусть Зема возьмет нас на мушку и заодно прикрывает, а то тут много охочих до мяса.

- Добро. Не шевелится, я сейчас выйду!

Звездочет опустил ствол на землю, кивнул Листу и с поднятыми руками отошел на пару шагов.

Вскоре от ворот, густо увешанных жгучим пухом, показалась кряжистая фигура Грейдера. Он подозрительно косился на сталкеров, одной рукой держа нацеленную винтовку, а другой неловко щелкая по браслету голема. Через минуту он удовлетворенно кивнул, и опустил ружье, подзывая Звездочета:

- Ну, здорова, сын Звездочета! Все вынюхиваешь да разведываешь?

- А ты я вижу, не потерял бдительности, старый брюзга – ответил проводник приобняв широкую спину Грейдера.

- Растеряешь тут бдительность, мать его, – сплюнул Грейдер, закидывая на плечо увесистый ствол, поворачивая в сторону ангара – после вчерашнего прорыва знаешь, сколько выворотников появилось? Группу Степняка под корень извели, а какие у него специалисты были э-эх, нечета моим полу обстрелянным ребятам. Да спрячь ты дуру, свои это, не видишь что ли?

Он оттолкнул от входа новичка, который подозрительно косился на пришельцев, и пригласил гостей внутрь. Молодые живо уступили место у костра, а сами отправились на огневые позиции устроенные на верхнем уровне у оконных проемов громадного ангара, ранее служившего для ремонта паровозов.

- Ну, рассказывай, как там на Периметре? А то нас вчера тут как накрыло «пятном», думали, ангар рухнет к едрени фене и похоронит нас под собой. Пришлось бы из-под засыпанного железяками бункера подкоп вести. Но, слава Богу, миловал красный сталкер, выстояли.

- Худо на Периметре. Два дня назад на Периметр пожаловала безвесть. Полкилометра бетонной стены, словно корова языком слизала, земля еще день содрогалась под глазами от зашкалившего выплеска.

- Вона как, жарко, однако. А сам, каким ветром в наши края? Под пулями побегать, али сам пострелять?

- С Кречетом надо переброситься парой другой слов, а блокпост, слышал, путники свернули.

- Перемолвиться, значит надо – промолвил Грейдер, протягивая кружки с дымящимся чаем – тот блокпост даже свернуть не успели. Из-под земли что-то, вылезло, успел лишь разглядеть, как они с боем отходили к Арсеналу, предварительно взорвав за собой проход. Так что там сейчас не пройти, даже если это самое что-то и уползло.

- Нам очень надо, вот ему.

- Какой то он бледный да заморенный, в чем только душа держится.

- В чем Старик оставил, в том и держится.

- Даже так? – поднял бровь Грейдер, с интересом разглядывая Листа – На что натаскиваешь, ежели не секрет?

- Всего помаленьку. Немного проводник, немного снайпер, немного психодав.

- Как это, психодав? Новое слово выдумал, какое-то уж больно мудрёное.

Звездочет глотнул ароматного чая и прикрыл глаза:

- Грейдер, ну не строй ты из себя тупую деревенщину, кто-кто, а ты точно знаешь, что такое психодав. Кто из нас почетный член академии наук СССР?

- Так бывший – развел руками Грейдер, приглаживая окладистую бороду.

- Ну а я что, не бывший? «Там все мы были кем-то, а здесь, мы то, что есть».

Грейдер, о чем-то задумавшись, склонил голову, Лист смотрел в жаркое, с синеватыми язычками, пламя. Звездочет, прикрыв глаза, дремал, используя удобный момент. Неизвестно когда удастся выспаться в другой раз.

- А ты кто будешь? – неожиданно спросил Грейдер – У всех есть своя история, тут каждый второй с прошлым. Кто-то от него бежит и пытается начать заново, с чистой страницы, но оно настигает даже здесь, на самом краю.

- У меня нет прошлого, вернее есть, но я его не помню. Звездочет говорил, что вытянул меня из «незабудки», память как бы стерлась, я осознаю себя с Периметра, а больше ничего нет.

- Не бывает так, что бы совсем ничего, сознание слишком сложная вещь, что бы его вот так вот просто взять и стереть. Даже если внешняя память стерта, то ядро личности скрыто намного глубже, нежели в пресловутом подсознании, дальше которого не видит и не желает видеть академическая наука. А та что видит, закрыта в застенках секретных НИИ и простому обывателю недоступна. Так как, совсем ничего? Ни обрывочных фраз, ни смутного ощущения узнаваемости?