Кошмар на улице Стачек - Андрей Кивинов

Следователь прокуратуры Кировского района Склянцева С.В.

Следователю прокуратуры па особо простым делам Кировского района Склянцевой С.В.

СПРАВКА о проведенных оперативно розыскных мероприятиях по уголовному делу ј 232322 Выполняя ваше отдельное поручение, а также для установления лица, совершившего убийство гр. Смирнова И.И., мною были проведены следующие мероприятия:

– Проведен поквартальный обход в целях установления свидетелей преступления;

– Ориентирован личный состав и подсобные силы;

– Перекрыты возможные места сбыта похищенного;

– Проверены на причастность лица БОМЖиЗ и прибывшие с СНХ (строек народного хозяйства);

– Проверены на причастность лица, проходящие по уголовным делам и материалам, связанным с нападениями на таксистов;

– Проверены на причастность лица, ранее судимые за аналогичные преступления, на предмет установления их алиби в момент убийства Смирнова И.И.

Ответ даю в прокуратуру Кировского района в установленный законом срок. О новой информации по делу будет сообщено дополнительно.

Старший оперуполномоченный уголовного розыска 85 отделения милиции Кивинов А.В.

Кивинов и Дукалис лазали по комнате Виталика, перед этим, как всегда, без особых усилий взломав дверь. Первые результаты незаконного розыска были обнадеживающими. В шкафу были найдены куча старых напильников, проводов, моток зеленой изоленты, клеммы и прочий хлам. Но дальнейшие поиски ничего нового не прибавляли. Соловец, закончив беседу с Квадратаки, зашел помочь. Все имущество Виталика состояло из пары рубашек, кроссовок 43-го размера, рюкзака и кухонной утвари. Никаких документов, никаких зацепок.

Обшмонав в течение получаса каждый сантиметр комнаты и обшарив все карманы, опера в нерешительности задумались. Дукалис рассматривал висящий над кроватью эротический календарь. На календаре веселая девушка в полностью голом виде рекламировала продукцию завода турбинных лопаток.

– Я думаю, Софью Иосифовну турбинные лопатки вряд ли интересуют, а девушки – тем более, – произнес Дукалис, снимая календарь. – Лучше в нашем сортире повешу.

Свертывая календарь в трубочку, Дукалис вдруг замер:

– Смотрите, что это?

В некоторых местах над числами месяца были проставлены какие-то загадочные буквы, написанные от руки зеленой пастой. Соловец и Кивинов тоже рассмотрели цифры и буквы.

– Софья Иосифовна, ваш календарик? – спросил Соловец.

– Что вы, я эту гадость отродясь не покупаю. Я серьезную эротику уважаю или порнушку, а это так – семечки.

– Понятно. Значит, Виталика?

– Ну а чей же еще? Он, кажется, с ним и приехал. По дороге в отдел Соловец смолил и делился со своими коллегами впечатлениями от разговора с дворянкой:

– Квадратаки мне ничего особенного в принципе не рассказала, но есть несколько интересных фактов. Пару раз Виталику кто-то звонил, он думал, что Софьи Иосифовны нет дома, и поэтому говорил спокойно. Однажды он кому-то представился Стронгом. Разговоры, правда, были какие-то односторонние, Виталик только дакал, как будто приказы выслушивал. В конце марта он что-то говорил о вокзале. В середине апреля к нему приходил какой-то кавказец, они заперлись и беседовали около часа. Кавказец ушел недовольным, а Виталик после этого выглядел расстроенным. О себе Виталик почти не рассказывал. Говорил, что служил в Афгане, сам из Москвы, работает в уголовном розыске, показывал шрам на ноге, говорил, что получил во время задержания рэкетиров.

В отделе опера вновь собрались в кабинете у шефа и принялись изучать календарь. Над некоторыми числами последних двух месяцев стояли буквы «В», «Т» и «А». Букв «Т» было шесть, одна «А» и одна «В».

– Обратите внимание, господа, – заметил Кивинов, – что последняя буква «Т» стоит над 1 апреля. А это день убийства таксиста.

– Тащи сводку, – возбужденно произнес Соловец. – Сейчас прикинем.

Спустя две минуты оперативники листали книгу ориентировок. Буква «В», как оказалось, стояла на дате 25 февраля. Исходя из сводки, в этот день произошел взрыв на Московском вокзале. Буквы «Т» приходились на дни убийства таксистов. И наконец, буква «А» зловеще зависла над завтрашним днем.

– Завтра будет новая ориентировка, – мрачно пошутил Кивинов.

– Что может означать эта литера?

– Вспомним, что было во все эти дни.

Таранкин, как человек, следящий за политикой, оживился.

Взрыв на вокзале был после прибытия поезда с беженцами «Владикавказ – Санкт-Петербург». Затем таксисты бучу подняли. Те – по двум причинам: чтобы цены на проезд скинули и чтоб черных из города выгнали – нападения на водителей участились. Таксисты тогда рынки с черными погромили. А на днях летчики бастовать хотят – отказываются в Закавказье летать, стреляют там.

– Стоп! – хлопнул себя по лбу Соловец. – Буква «А» – аэропорт, это ж как божий день ясно. Они что-то в аэропорту готовят. Черт, это ж завтра.

– Да, кто-то хочет, чтобы наши друзья с Закавказья в Питере себя чувствовали привольно, и не останавливается ни перед чем.

– Нам самим не справиться, -заключил Соловец. – Надо Борисова подключать.

– Найдешь ты его, пожалуй!

– А у меня заветное слово есть. – Соловец набрал номер. – Борисова, пожалуйста. Нет? Тогда передайте, что в 85-м отделении талончик есть, пусть подскочит. Спасибо.

– Это ты, Георгич, переборщил слегка, сейчас же весь убойный отдел примчится.

– Ничего лишние люди не помешают. Заморочка, чувствую, будет серьезная.

Иван Петрович Перегаров, пилот первого класса петербургского отряда авиаторов, ложился спать в плохом расположении духа. Зарплату не платили третий месяц, завтра предстоит полет во Владикавказ, последний раз летал – самолет чуть не подбили. Пилоты ультиматум выдвинули: либо зарплату прибавить, либо на юг откажутся летать. Это не говоря еще об угонщиках – что ни рейс в Грузию, так требуют в Турцию или в Индию лететь. Пока все обходилось, но сколько же можно?

«Решено, завтра буду стоять как стена, к самолету не подойду. Пускай штрейкбрехеров ищут, а с меня хватит», – подумал Перегаров.

Зазвонил телефон:

– Товарищ Перегаров?

– Да, это я.

– Вы назначены на рейс «Санкт-Петербург – Владикавказ». Настоятельно рекомендую вам сесть за штурвал, в противном случае вы можете себя плохо почувствовать, – произнес металлический голос в трубке.

– Кто это?

– Я ясно выразился? Так что подумайте.

– Послушайте…

Из трубки донеслись прерывистые гудки. Перегаров отключил телефон и опустился на кровать.

«Вот козлы, до чего додумались, пугают. Ничего, пущай пугают, не на того нарвались», – подумал он и заснул.

Утро в Пулково выдалось самое что ни на есть обычное, Все та же суета, беготня, спешка, прилеты-отлеты. Но среди отлетающей публики, бомжей и фарцовщиков внимательный взгляд мог заметить молодых людей, рассеяных по всему аэропорту и не похожих ни на одну из вышеперечисленных групп. Как можно догадаться, это были опера 85-го отделения и 22-го убойного отдела. Возле стоек регистрации с шести часов утра дежурил Волков с детской коляской, которую он периодически покачивал. Второй рукой он обнимал Уксусову. На Уксусовой был надет легендарный кивиновский парик и очки, так что на себя она была мало похожа, своим видом она скорее напоминала Игоря Корнелюка. В коляске вместо ребенка лежали АК, две обоймы и стационарная рация, которая еле влезла в коляску. У этой парочки было самое ответственное задание – увидеть Виталика и дать сигнал. Регистрация билетов на самолет на Владикавказ начиналась через час, Волков начинал волноваться и все чаще качал коляску.

В кооперативном киоске рядом с продавцом примостился Кивинов и неотрывно наблюдал за Волковым. Остальные расположились кто где. Борисов предупредил руководство и милицию аэропорта о возможности инцидента на их территории. Постовые, снабженные приметами Виталика, голодно вглядывались в лица пассажиров.

Накануне, как Соловец и предвидел, Борисов примчался почти сразу после звонка, прихватив с собой всю свою бригаду архаровцев. Сначала он было обиделся на обман, но потом, решив, что есть возможность отличиться, остался. В пять утра двенадцать человек вышли из 85-го отделения и на трех машинах направились в Пулково. Уксусову взяли как единственную свидетельницу, кто мог опознать Виталика. Операцию держали в строжайшем секрете, в отделении же объяснили, что поехали брать рэкетиров.

Сердобойцев с Таранкиным сидели в «Жигулях» на выезде с эстакады и слушали «Европу плюс». Соловец, нагнетая атмосферу, бегал от одного к другому. Голос по трансляции объявил, что рейс «Санкт-Петербург – Владикавказ» задерживается по причине нелетной погоды. Это была ерунда явная: весеннее солнышко припекало, и на небе не было ни облачка. «Значит, бастуют, – подумал Соловец. – Если прозеваем Стронга, будет обидно и досадно до слез и до икоты.»