Срок давности - Анатолий Галкин

Полковник Сироткин был похож на голодного тигра. Он немножко рычал и мягко ходил кругами.

В центре кабинета стоял толстый лейтенант Наливайко… Если продолжать звериную тему, то он напоминал ягненка, которого готовили к закланию.

Сироткин держал в руках заключение экспертизы о том, что гинеколог Иванченко прострелен именно из пистолета лейтенанта…

Врач, слава богу, не погиб, но правая рука раздроблена у плеча, и ее пришлось отнять. Теперь кандидату наук придется проститься с профессией – какой гинеколог с одной левой рукой?

А у Ивана Наливайко были алиби, но все косвенные.

Друзья лейтенанта сознались, что в конце дня они так набрались, Иван Тарасович ни одного лыка не мог связать! Он был не просто под мухой, а пьян, как стелька… Такой человек будет спать сутки, а не по карнизам лазить.

Опять же комплекция! Как такому толстому и неуклюжему лазить по пожарной лестнице. Да еще под крепким градусом.

Нет, Наливайко физически не мог стрелять в Иванченко. Но кто тогда пулял из его пистолета?

Для Сироткина вопроса не было! Это, конечно, маньяк и рецидивист «Хруст» – Рыжиков Олег Анатольевич…

Полковник чуть успокоился и подошел к столу, где были разбросаны фотографии «Хруста».

– Подойди сюда, Наливайко!.. Посмотри внимательно на эту рожу! Это гад по фамилии Рыжиков. Именно он украл у тебя пистолет и стрелял во врача.

– Вот сволочь!

– Сейчас ты пойдешь в соседний кабинет и при понятых из трех фото уверенно опознаешь вот этого… Он встретил тебя в темном переулке, оглушил и забрал ствол.

– Так точно, товарищ полковник… Но он почему-то вернул оружие.

– Он пошел к больнице, выстрелил в Иванченко и вернул тебе оружие. Он хотел все стрелки перевести на тебя.

– Вот мразь!.. Теперь, значит, мне за него сидеть.

Когда Оксана пришла к Максиму Борисовичу Горюнову, он был не один. Рядом с ним за столом сидела миловидная женщина лет пятидесяти.

– Знакомьтесь, Оксана. Это, можно сказать, моя подружка. Моя старая любовь… Не то, что она старая, а просто мы с ней вместе очень долго дружим… Короче – это Корнеева Надежда Васильевна.

– Очень приятно!

– Так вот, Ксюша! Двенадцать лет назад Надя еще в машбюро милиции работала. Тогда нас только начали переводить на компьютеры… Я знаю, что вы принесли протоколы общего собрания акционеров «Рога изобилия»?

– Да… Я и другие документы принесла.

– Отлично!.. Как вы мне сказали, Оксана, про эти протоколы, я сразу протрепался об этом Корнеевой. Она надежная подруга – никогда не выдаст… Так вот, Надя вспомнила, что она для Сироткина печатала что-то такое похожее.

– Когда?

– Двенадцать лет назад… Надя, садись поближе. Давай смотреть документы.

Смотрела бумаги только Корнеева. Она нашла что-то на первых секундах, но у нее были стальные нервы. Надежда тянула до десяти минут, и только потом начала говорить.

– Я узнаю свою машинку. Вот буква «М» выступает, а «Р» скошена. И текст я помню. Вот эти бумаги печатала я!.. Сироткин принес черновики и попросил сделать быстро. Он даже денег мне дал… Я виновата, Оксана, но я не знала.

– Не волнуйтесь, Надежда Васильевна. Эти протоколы – только часть их плана… А зачем он у вас печатал, а не на стороне?

– Так ему подпись была нужна. Вот тут фамилия Рыжикова… Сироткин поехал тогда в СИЗО с кучей документов. Заодно и эти подписал.

– То есть, вы думаете, что Рыжиков подмахнул всё не глядя?.. Значит это липа!

– А что тут думать! Я историко-архивный институт кончала, и не одной бумажки не выбрасываю У меня дома черновики этих протоколов остались. С рукописными вставками.

– Правки делал Сироткин?

– Нет, Оксана. Почерк полковника я знаю хорошо… Это кто-то другой. Вероятно тот, кто оплачивал эту подлость.

– Вероятно, Роман Посевин.

– Вам виднее!.. Завтра утром я принесу черновики. Сверяйте почерк… А если надо, я и в суде могу подтвердить… А что? Сироткин надоел всем хуже горькой редьки.

Ближе к ночи в кабинете Артура Шмакова собралась пятерка заговорщиков… Он сам, Оксана, майор Миша Фирсов, частный сыщик Максим Борисович Горюнов и адвокат Штурм.

После часа обсуждения стало ясно, что документов более чем достаточно для оправдания Олега Рыжикова и для уголовного дела на Сироткина, Посевина, Бардина и Иванченко…

Впрочем «Ванёк» и так уже получил свое – лишился руки.

Можно готовить документы и составлять иски.

Всё так!.. Но если начать это, как положено по закону, то улики быстро растеряют, а нужные люди дело замотают и развалят.

Какая радость генералам, что подчиненный им полковник вор, жулик и даже бандит?.. Всё спустят на тормозах, а виновным окажется стрелочник – майор Фирсов!

Хитрый еврей Штурм предложил простую идею. Надо сначала вбросить эти документы в прессу, а когда поднимется шум, тогда начинать юридические действия…

Все согласились, но Артур Шмаков решил творчески развить идею.

– Пресса может не дать скандала. Кто сейчас читает серьезные статьи!.. Нам нужен страшный фильм про оборотня и его подручных. Или убойная передача, как у Игоря Бардина.

– Бардин – хитрая бестия!.. Ты думаешь, он будет вещать сам против себя?

– Нет, конечно!.. Но у меня есть знакомая журналистка из команды Бардина. Она зла на шефа, но пока у него работает… Если Оксана не будет ревновать, я готов попробовать завербовать Аллу Львовну.

– Не буду ревновать! Я тебе верю… Если для пользы дела, то я почти на всё согласна!.. Ты только интим ей не предлагай!

Алла Лещинская была всего на пять лет младше Шмакова. И если бы Оксана знала историю их знакомства, то ревновала бы на всю катушку.

Год назад Артур по делам поехал в Москву. И соседкой по купе в «СВ» оказалась журналистка из передачи Игоря Бардина «Под небом голубым»…

С первого взгляда между ними завязался бурный роман, который длился всю дорогу!.. А в Москве на Курском вокзале страсти сразу улеглись, хотя взаимная симпатия осталась.

В пути, в процессе откровенного общения Шмаков узнал, что Лещинская не просто не любит Бардина, не просто злится на него – она своего шефа терпеть не может!

Дело в том, что ведущий передачи «Под небом голубым» стал ленив и заносчив. Он потерял кураж!.. Почти всю передачу за него готовит Алла и другие сотрудники… Даже текст всех комментариев пишет Лещинская и выставляет на «суфлере».

Бардин лишь приходит под грим, потом становится перед камерой, вешает на себя ехидную улыбку и зачитывает текст… Прохвост!

Это было год назад!.. Артур очень боялся встречи с Аллой Лещинской. Боялся и ее и себя!

Но журналистка оказалась более практичной. Она начала с того, что приятный эпизод в поезде придется забыть… Почему? А потому, что и Шмаков недавно женился, и Алла готовит себя под венец.

– Было хорошо, Артур, но всё! Проехали!.. Ты что-то от меня хотел?

– Да, Алла! Это чисто деловое предложение… Хочу дать тебе бомбу, которая взорвет Бардина, а тебя поднимет наверх.

– Пока не поняла.

– Есть точные материалы и доказательства, что друзья Бардина и он сам причастны к убийству… Очень давно они подставили своего друга, посадили на двенадцать лет и захватили его бизнес. А помогал им капитан Сироткин… Теперь он полковник.

– Уже интересно!

– Есть документы, свидетели, убойные видеокадры. Есть люди, готовые дать интервью. Есть фальшивки, которые делал Сироткин… Если ты смонтируешь эту передачу и дашь в эфир, то ты проснешься звездой. Ты будешь сама вести эту передачу!.. А Бардина сразу снимут и посадят.

– Да, но Бардин никого не подпускает к эфиру.

– Когда твоя передача будет готова, мы сделаем так, что он на неделю передаст микрофон тебе.

– Я согласна!.. Когда начинаем работать?

– Уже сегодня!

Операция готовилась быстро, но тщательно!

Фирсов лично обклеил Оксану микрофонами, диктофонами и всякими сигнальными «жучками».

Алла Лещинская держала под парами микроавтобус с надежными операторами.

Машину «Креста» вели уже несколько часов… И вот у вокзала, когда он высадил загорелую парочку с чемоданами, к нему подсела она – та самая журналистка, которую он возил несколько дней назад.

– Здравствуйте, Дима Шохин.

– Откуда вы знаете мое имя?

– От Кирилла Иванченко… Вы плохо стреляете, «Крест». Врач жив, только теперь он без правой руки…

– Вам куда ехать?

– Вперед!

«Крест» от страха начал движение неуклюже и крепко поцарапал стоящий впереди «Мерседес».

Девятка с визгом вышла на полную скорость и стала прорываться на набережную реки. Потом он свернул на улицу Макаренко, а затем на Вишневую, которая выводила в горы.

Там, где кончается асфальт, Шохин немного расслабился. Простенькие дачки остались позади, а впереди лесистые скалы и тишина…

– А вы смелая женщина!

– Мне все так говорят.

– Вы одна работаете или с друзьями.