Идея и новизна – как они возникают? - Иван Андреянович Филатов

себя на допонятийный этап нашего мышления. Причем, являет он себя в виде достаточно ясного и четко понимаемого («чистого», «голого») сгустка смысла, еще не облаченного в одеяние какой-либо знаковой системы. В начале этого этапа мы прекрасно понимаем этот смысл: более того, мы испытываем эйфорическое чувство интеллектуального удовольствия от этого понимания и даже чувство удивления от внезапности его явления.

Но это понимание тотчас же должно быть нами зафиксировано в процессе последующего развертывания смысли идеи и наименования тех сущих, комплексом которых оперирует наше мышление. В противном случае только что явленный «чистый» смысл идеи может безвозвратно улетучиться из нашего сознания, что иногда случается, если мы отвлекаемся – от сосредоточения на этом смысле – на что-либо постороннее.

Приведенные выше, можно сказать, умозрительные рассуждения, конечно же, являются неполными, а возможно, в чем-то и ошибочными. Но что-то подсказывает мне, что за столь значительным и столь таинственным процессом спонтанного (мгновенного) возникновения новизны скрывается нечто нами непредсказуемое и кардинально важное. (Тем более что спонтанность возникновения новых идей большинством великих мыслителей, – да и не великих тоже, – никогда не отрицалась). Не может быть чтобы процесс возникновения всего того («рукотворимого»), что нами внове создается – со времён обретения разумности (100 – 50 тысяч лет назад), – мог обходиться без помощи материальной Природы, из которой мы вышли сами и которая наделила нас той же способностью, которой в совершенстве владеет она сама, то есть способностью создавать новизну посредством одних только материальных ресурсов, которые в наличии у нее имеются.

Ведь каких-либо идеальных ресурсов (Ум Анаксогора, Перводвигатель Аристотеля, Бог христиан и т. д.) у нее, у Природы, нет. А потому, не слишком ли мы обольщаемся своими, лежащими на виду идеальными рациональными способностями, «забывая» скрытые от нас материальные способности самой Природы, только потому, что мы никак не можем их постигнуть; постигнуть в том числе и то, что происходит на уровне живой материи нейронов нашего собственного мозга в моменты озарений, прозрений, инсайтов?

Так что нами сделана ставка на то, что возникновение новизны самой по себе есть спонтанное образование самоорганизованной материи нейронов нашего мозга. Причем, это образование неизвестно каким образом предъявляется в наше сознание и раскрывается им в полноценный идеальный смысл идеи. И этот процесс предъявления смысла в сознание, как известно, ощущается нашей психикой как акт озарения (инсайта, прозрения, интуиции), сопровождающийся возникновением трех чувств интеллектуального характера:

– чувства интеллектуального удовольствия от понимания смысла внове явленной идеи,

– чувства удивления от внезапности ее явления

– и чувства уверенности в том, что возникший смысл является надежным (истинным) и единственно возможным.

Так вот, эта ставка, не подтвержденная пока что какими-либо известными нам экспериментальными данными, конечно же, снижает ценность заявленной нами гипотезы. Но не надо забывать, что возникновение любой новизны, как правило, не обходится без предварительного появления какой-либо гипотезы по поводу этого возникновения. Да к тому же, следует отметить: не всякая гипотеза сразу же должна в наглядном виде демонстрировать весь ход процесса нашего продуктивного мышления по поводу ее осуществления. Пример тому предложенная нами в Части 1 гипотеза структурно-функционального состава идеи и того, как она (идея) возникает, какие «действия» она производит и что является следствием этих «действий». Как мы увидели, процесс возникновения идеи «растягивается» на отдельные События, этапы, фазы, разнесенные во времени и пространстве (в пространстве социума и в пространстве умственной деятельности человека). Поэтому экспериментальное подтверждение этой гипотезы мы можем найти

– либо в результатах «действий» самой идеи (о чем мы говорили ранее, и будем говорить далее),

– либо, хотя бы отчасти, в наших ощущениях, связанных с ее возникновением.

Ведь улавливание собственных интеллектуальных ощущений – это и есть получение экспериментальных данных от нашей психики, реагирующей – как прибор – на те или иные умственные процессы, которые происходят в нашем мозге. Вопрос только в том, насколько верно мы интерпретируем эти ощущения? Иначе говоря, насколько искренними мы бываем с самими собой.

3.4. Эксперименты С. Деана (с сотрудниками) по осознанию информации ранее скрытой в бессознательном.

А теперь переходим от наших умозрительных рассуждений и от ставки на спонтанность возникновения новизны самой по себе к более реальным вещам, а именно, к поиску тех экспериментов, которые, хотя бы косвенным образом, могли подтвердить как правильность наших умственных рассуждений, так и обоснованность нашей ставки на материальность спонтанного процесса возникновения новизны самой по себе (в конечном счете, конечно же, в виде идеи).

Но сначала заметим: нам приходится только сожалеть о том, что подавляющее большинство экспериментальных исследований процессов, происходящих в мозге, – и описанных в литературе, в том числе как в книге Т. Черниговской «Чеширская улыбка кота Шрёдингера: язык и сознание»9, так и в книге С. Деана «Сознание и мозг. Как мозг кодирует мысли»10, – не затрагивает напрямую самый главный для нас процесс – процесс (скорее даже, акт) инсайтного явления смысла идеи в наше сознание и те процессы, которые непосредственно ему предшествуют и непосредственно за ним следуют.

Здесь Природа самого продуктивного мышления поставила перед нами еще один заслон на пути исследования ее тайн: слишком трудно «поймать» и зафиксировать сам – никак не предсказуемый и редко достигаемый – момент спонтанного рождения смысла идеи в материальных структурах мозга и «передачи» его в идеальные структуры сознания. Тем более, мы вовсе ничего не знаем, что происходит в материальных структурах мозга на этапе (всеми признаваемого) инкубационного созревания смысла идеи, поскольку этот процесс никоим образом не дает о себе знать нашему сознанию. Только конечный результат выдается в сознание в виде вполне ощущаемого инсайта (озарения, интуиции).

(Кстати сказать, мы почему-то «догадались» исследовать то, что происходит в материальных структурах нашего мозга во время оргазма11, но вот проследить работу нашего мозга в не менее важные моменты нашего продуктивного мышления, и, в частности, в наиболее яркие и эмоционально окрашенные моменты прихода идей в наше сознание, мы никак не можем. Неужели нельзя «придумать» такие эксперименты, которые бы однозначно определили те материально протекающие процессы, которые происходят в структурах нашего мозга в эти кардинально важные – как для нас самих, так и для цивилизации в целом – моменты? А ведь это есть то самое главное (генерирование идей), что сделало нас существами разумными, что социализировало нас самих и что создало нашу цивилизацию!).

Но, как оказалось, не стоит отчаиваться. За последние два десятилетия начались достаточно интенсивные экспериментальные исследования процессов, происходящих в мозге в моменты осознания того, что происходило в бессознательном буквально доли секунды назад. И эти моменты, можно сказать, как две капли воды похожи на то, что мы имеем в случае понимания смысла идеи, вдруг проникшей из бессознательного в наше сознание. Ведь осознание – это